Ненасытно ко второй вершинке. Первая между пальцев. Крутит. Тянет. Прикусывает.
Она выгибается. Сломается. Рот приоткрыт в тихом хныканье. У неё нет сил.
Он толкнулся бедрами вперед. К ней.
Резко выпрямилась. Испепеляя черным шоколадом. Грудь высоко вздымается. Повертела попкой.
Чуть не взвыл.
Возбуждение между ними натянуто, как струна. Дыхание сбившееся. Губы опухли от поцелуев.
Вершинки аккуратной груди призывно торчат. Неон сверкает. Кончиком языка по нижней губе. Пиздец. Резко рукой за шею притягивает. Упираются лбами.
– Иди ... иди сюда, – хриплый шёпот, – хочу тебя, безумно.
Рывок, проворачивает её на спину. Утыкается в сгиб шей.
– Как сумасшедший хочу тебя.
Дышит рвано, почти задыхается, впивается в пульсирующую венку на шее, выше к ушку, прикусывает кожу за раковинкой.
Пальчики за край футболки. Тянет.
– Сними, – почти жалобно.
Он выгибается, помогает стянуть ненужную вещь. Кожа к коже. Наслаждение.
Трясущиеся пальчики на ремне. Не справляются. Помогает. Стягивает. Сильные руки срывают юбку.
Вдавливает её в пол. Кажется, хрустит позвоночник.
Она мягкими подушечками по напряженной спине. Мышцы отвечают на прикосновения. Натягиваются, а потом плавятся под маленькими ручками.
Ещё. Ещё. Требует желание. Ещё её. Больше её. Губами в губы. Сминая. Кусая. Вниз к линии подбородка. И дальше поглощая, впитывая в себя, до самой горячей точки.
– О Господи, Лили, какая же ты вкусная, – дыханием в самую её суть, языком по складочкам, – влажная, – собирая губами её сок. Сжимает зубами набухший бугорок.
И все ничего вокруг больше нет. Только он только его ласки. Только его прикосновения. Дугой над ковром. Тихое наслаждение на приоткрытых губах. Темные пряди его волос стянули кулачки. Она не понимает где она, на какой вершине блаженства.
Он не отпускает. Мягкими поцелуями вверх по плоскому животику. Быстрое касание сладких горошин. По шее вверх. К губам. Медленно ласкает. Находит язычок. Переплетает со своим. Бедрами толкается к её влажности.
Она отвечает. Двигается на встречу. Стонет в рот. В губы. Руками цепляется за плечи. Впивается короткими ноготками. Возбужденными вершинками жмется к его груди. Слиться с ним.
Он в неё. Тугую. Горячую. Осторожно. Пробуя его девочку. Проникая глубже.
Она устремляется к нему. Такая отзывчивая. Такая узкая. Такая готовая. Для него.
Толчок, ещё толчок...
Какие-то слов срываются с губ. С его. С её. Нет, сил запомнить.
Он в неё. Она к нему. И ничего только они. Вдвоем где-то там высоко. Взлетают. Парят, переплетая тела, достигая одного желания...
Девушка в объятиях пошевелилась. Макс опустил взгляд. Воспоминания потревожили и её.
Лили потерлась щечкой о маленькие волосики на его груди. Сморщила носик. Придвинулась ближе. Спала. Посапывая в крепкую грудь.
Его сердце щемило о счастья. Он ощущал. Он чувствовал. Макс повернулся так чтоб увидеть его маленькую девочку. Что вернула ему его чувства, поделилась своими. И он вновь способен жить. Не скрывать своей любви. Признаться открыто честно. Честно?
Дэвис, о какой честности рассуждаешь. Так и не попросил прощения. Не извинился. Не стоял на коленях. Вымаливая хоть взгляда. Забрался к девчонке под юбку. Как обычно. В прерогативе свои желания. Макс Дэвис не исправим.
Съедаемый собственной совестью. Выбрался из импровизированной постели. Диванные подушки на белом ковре и неизвестно откуда взявшийся плед. Плотнее укутал Лили.
Собирая раскиданную одежду, вышел из гостиной. Стараясь не шуметь прикрыл входную дверь.
***
Солнечный диск поднимается над океаном. Лучи скользят по зеркальной поверхности. Отражаются и солнечными зайчиками разбегаются по пробуждающемуся городу. Один смельчак ворвался в дом сквозь большие окна, прыгнул на кресло, соскочил на белый ковер и устремился к спящей девушке. Замер у уголка подушки и осторожно стал подбираться к лицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Макс смерил нахала ревнивым взглядом. Никто не смеет прикасаться к ней. Незамысловатое движение рукой. Жалюзи плавно опустились. Не прошеный гость выдворен из дома. Он сам разбудит свою девочку.
Лили проснулась от нежных поцелуев покрывающих лицо. Реснички задрожали. Вспорхнули. Теплый неон совсем рядом.
– Привет, – по щеке шепотом, – скучал, – легкое касание губ губами.
– Привет, – так же тихо, только ему, – так приятно, – сладостная улыбка, – соскучилась, – прошептала в поцелуй.
Руки обвили плечи. Притянула к себе. Спрятала заспанное личико в шею. Вдохнула его аромат. Так вкусно. Он пахнет цветами. Цветами? Макс? Ладошками уперлась в грудь. Притолкнула. Удивление в шоколадных глазах.
Брови Дэвиса вопросительно вверх. Что не так? Хитрые искорки в голубой радужке.
Лили повернула голову в поисках сладкого аромата. Рядом. На белом ковре. Огромный букет. Поднялась. Потянулась за цветами.
– Это мне, – в голосе робость. Взгляд смущенный. Никто не дарил цветов. Столько цветов.
– Прекрасные бутоны для самой прекрасной девушки, – Макс помог справиться с подарком.
Тонкие руки обхватили букет. С трудом.
– Спасибо, – склонила голову на бок, ждала. Чувствовала, у него ещё есть слова.
Макс уселся на поджатые ноги. Смотрел прямо в глаза.
– Я должен был сказать ещё вчера, но все так закрутилось…
В её глазах настороженность. Сейчас он попрощается. Скажет, что прошлая ночь была ошибкой. Шоколад потемнел.
От Дэивса не укрылись её переживания. Ну что он за остолоп. Расстроил девчонку. Придвинулся к ней ближе. Положил руки на предплечья. Почувствовал. Дрожит.
– Прости меня, Лили. Прости, – слова заторопились. Скорее развеять сомнения. – Прости, за тот злополучный вечер в баре, за танец, – шоколад посветлел. – Прости за то, что я заставил тебя так долго ждать меня. Прости, Лили. Прости, что был полным кретином, – виновато дернул уголками губ. Потянулся. Подушечками пальцев по лицу. По волосам. Заправил за ушко. Видеть её глаза. Излучающие тепло. Свет. Необходимый ему. – Ты простишь меня? Ты... – Лили прервала не уместные вопросы.
– Какой же ты большой и глупый, Макс Дэвис, – прижала букет ближе к себе. – Если бы я не простила тебя, разве пошла бы вчера с тобой, – склоняет голову то в одну то в другую сторону, ищет удобный ракурс. Улыбается. Ждет ответа. Он отрицательно качает головой. Ну, наконец-то догадался. – Я давно тебя простила, потому что... – спрятала пылающие щеки в огромной охапке персиковых роз.
Сердце в груди Дэвиса сделало кульбит. Потому что... она... потому что... Выхватил букет. Отложил в сторону. Подтянул девчонку к себе. Уронил на подушки. Навис над ней. Изучал глазами. Горячим неоном по смущенному лицу. Колотящимся сердцем в прижатую в его груди ладонь. Слышал, как стучит за её ребрами.
Ритмы слились в единый такт. В одну мелодию.
Наклонился. Ниже, ближе. Прижимая тело к телу. Шепчет. Целует. Шепчет.
– Потому что я тоже... Лили и я... тоже... я Лили… – она смеется. Он ловит смешинки поцелуем.
***
Они расположились на полу.
Макс вытянув ноги, облокотился о сидение дивана.
Лили восседала на его коленях.
Он пожирал её взглядом. Любовался. Наслаждался разрастающимся внутри ощущением правильности происходящего. Ничто не имело значения. Только она. Здесь с ним на его коленях. Взъерошенная после недавней близости. С припухшими от поцелуев губами.
Его девочка. Его. Никому не отдаст. Ни-ко-му.
– А в той коробочке что? – поправила соскользнувшую с тонкого плеча мужскую футболку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рядом с Дэвисом лежала картонная упаковка без опознавательных наклеек.
– Сладкие штучки, – руки парня заскользили по оголенным девичьим бедрам, взгляд наполнился желанием.
– Слаще меня, – Лили потянулась к Максу, с хитрым прищуром поглядывая на оголённый торс.
