что когда-то он тоже ходил и школу и был самым прилежным учеником в классе. Когда-нибудь Теодор тоже станет таким же прилежным учеником, каким был его отец.
Микаэль делает уроки за обеденным столом. Он затыкает уши пальцами, чтобы ему не мешали. Младшие братья играют на полу в железную дорогу, они пыхтят, стучат и громыхают. Старшая сестра сидит за швейной машиной, братишка-школьник зубрит латынь и бормочет себе под нос какие-то гекзаметры. Отец с газетой и трубкой поместился на стареньком диване, обитом красным плюшем. С девяти до шести он работает на почте. А вечером проверяет, учат ли сыновья уроки или, загородившись стопкой учебников, тайком читают Рокамболя. Он шикает на детей, пытаясь водворить тишину и порядок: «Оставь в покое скатерть! Смотри не исцарапай пол своим паровозом! Не ковыряй в носу, Микаэль! Держись прямо!»
Со стены на семейство Могенсенов взирает мученик Христос в терновом венце, с каплями крови на челе.
Глава 22
Стайка школьников зашла в лавчонку на улице Ландемеркет. Это Горн, Тюгосен, Гернильд, Неррегор-Ольсен и Рольд.
В лавчонке на Ландемеркет летом продается мороженое, а зимой желтоватый пудинг с красной подливкой. Покупателей обслуживает хозяйка — толстая блондинка. Мальчики не знают ее имени и называют просто «хозяюшка». Она славная, приветливая, добродушная и от всего сердца смеется, когда ребята рассказывают школьные истории и передразнивают учителей.
— Мерзавец! Негодяй! Садись! Ставлю тебе двойку! — кричит Горн голосом Макакуса.
И хозяйка весело смеется, хотя слышала все эти выкрики бессчетное множество раз и наизусть знает все, что говорит Макакус.
— Ух! Ну и злющий он был сегодня! — говорит Неррегор-Ольсен.
— Какое там злющий, — протестует Тюгесен. — По-моему, просто бешеный, черт его дери! Я никак не мог понять, чего эта скотина от меня хочет. Просто душа в пятки ушла. У меня до сих пор на голове шишки от его проклятых когтей. Пощупайте!
И хозяйке приходится пощупать голову Тюгесена, чтобы удостовериться, что он говорит правду.
— Господи помилуй, и в самом деле! — ужасается она. — Вот злюка! Какая у вас странная школа! Хорошо, что я была глупой девочкой и меня не заставляли учиться.
— Он сорвал штепсель со стены, — вспоминает Гернильд. — Просто дикий зверь. Мы думали, он тебя убьет.
— Еще бы! — бормочет Тюгесен. — Скажите, хозяюшка, можно мне еще одну порцию в кредит до субботы?
— Пожалуйста, — говорит хозяйка. — Тебе надо подкрепиться после истории с этим вашим Макакусом. — И она накладывает ему на тарелку двойную порцию пудинга.
В лавочке живет настоящая макака. Маленький злой зверек. Это любимец хозяйки. Мальчишки в шутку называют его «Лектор Дюэмосе» — таково мирское имя их собственного Макакуса.
Хозяйка, смеясь, утешает зверька:
— За что они называют тебя Дюэмосе? Бедное мое сокровище! Тебя обидели!
Мальчикам очень уютно в лавочке на Ландемеркет. Здесь они отдыхают после дневных забот. Иногда учат уроки. Сидя за маленькими столиками, списывают друг у друга сочинения и задачи. И бывает, что на тетрадке остаются пятна от красной подливки.
Датский, история, немецкий, гимнастика, английский, физика. Это расписание на завтра. Хуже всего немецкий. Они проходят глаголы с отделяемыми приставками, и надо запомнить пропасть таблиц и исключений. А потом еще заданы упражнения на существительные и числительные, ради которых приходится учить наизусть целую историю про какого-то путешественника, который приехал на постоялый двор.
— До чего ж вы ученые, просто жалость берет, — говорит хозяйка.
А Бломме! Еще один светоч науки! Воображает, что очень умно острит. И если не засмеешься, так и кипит от злости. На всех уроках сосет леденцы. Под самым носом у ребят, и хоть бы раз угостил кого-нибудь! Чтоб ему подавиться этими леденцами и сдохнуть от жадности!
Потом надо написать домашнее сочинение на датском языке. О жизни муравьев. Начать лучше всего так: «Еще древние египтяне с изумлением наблюдали за трудовой деятельностью муравьев». Или: «Еще царь Соломон говорил: «Пойди к муравью, ленивец, и будь мудрым!» Господин Ольсен знает точный рецепт, как писать сочинения. Сначала вступление, потом изложение темы, потом заключение. В заключении не худо опять сослаться на царя Соломона. Непонятно, почему господин Ольсен не сделался писателем, раз он так хорошо знает, что и как надо писать.
Уроков хватает на целый вечер. А на игры и забавы времени нет. У школьника третьего класса много обязанностей. Отдохнуть удается только в лавочке на Ландемеркет по дороге домой.
А кругом столько соблазнов! Хорошо бы, например, подразнить двух старушек сестер, что торгуют в кондитерской на Готхерсгаде. То-то смеху, когда они злятся и выскакивают прямо на улицу.
— Ух! Убить бы вас, негодники! — закричала как-то одна из них.
— Вот бы я порадовалась, если бы полицейский отрубил тебе голову своей саблей! — крикнула другая Неррегор-Ольсену. Рольд пищит точь-в-точь как старушки кондитерши. Хозяйка узнает голоса сестер и смеется так, что по ее щекам катятся слезы.
— Ах вы, шалопаи! Всыпать бы вам как следует. Сорванцы вы этакие! Ох-ох! — и она держится за живот от смеха.
А в Королевском парке обитают «козявки», с которыми тоже интересно затеять сражение. «Козявки» — это прозвище малышей, которые строят домики из опавших листьев. Что за удовольствие напасть на них врасплох, затоптать домики и разогнать «козявок» в разные стороны!
Кроме того, в Королевском и в Восточном парках есть сторожа, с которыми мальчики находятся в состоянии непрерывной войны. Сторожам тоже нельзя давать длительную передышку. Врага из Королевского парка зовут Старик Ханс, а из Восточного — Скороход. Скороход более опасен. Он бросает в мальчиков палкой.
— А помните, как прошлой зимой он гнался за нами по льду? Чуть не поймал...
Но в один вечер со всем не управиться. Съели по куску пудинга, передохнули. Теперь пора домой — обедать.
— Черт возьми, я проголодался после этой истории с Макакусом, — с трудом выговаривает Тюгесен, еще не прожевав последний кусок желтоватого пудинга.
На улице Ландемеркет зажигаются фонари. Уже поздно, надо уходить. Ребята нехотя отправляются восвояси.
— До свидания, хозяюшка!
— До свидания, молодые люди! Позабавили вы меня!
Пять школяров шествуют под дождем каждый к своему дому, где их ожидает обед и домашние задания.
