Илана не могла отделаться от ощущения, что этот вопрос, да и вообще вся тирада маэстро Полари таят в себе какой-то подтекст. Тем не менее она ответила:
— Конечно, нет, маэстро.
В первой половине февраля Илана ещё дважды снялась в рекламе — зубной пасты «Снегурочка» и мороженого фирмы «Айсберг», которое в последнее время покупали куда охотней, чем мороженое компании «Транс-Холод». Эти ролики никаких скандалов не вызвали и даже понравились бабушке Полли. Она на удивление спокойно отнеслась к тому, что за десять дней до конкурса кто-то написал на воротах их дома: «Здесь живёт отродье сатаны». Но когда через день на воротах появилась ещё одна надпись, бабушка всё же встревожилась. Вторая надпись гласила: «Не дайте ей одержать победу! Иначе этот мир превратится в царство холода и мрака!»
— Не обращай внимания, — убеждала бабушку Илана. — Это кто-то из прихвостней Снежаны старается…
— Грундеры — очень опасные люди…
— У герцогини Майдарской тоже немало связей.
— Уж эти мне герцоги, графы… — вздохнула бабушка. — Лично я предпочла бы держаться от этих людей подальше. И от их гнева, и от их милостей.
— Терпеть не могу, когда ты унижаешься! Ты так говоришь, будто они господа, а мы слуги. Я ведь не напрашивалась на её милости! Герцогиня сама изъявила желание мне помочь. Я ей просто понравилась.
— Знаешь, детка, чем выше взлетишь, тем больнее падать.
— Падают и те, кто даже не пытался летать!
— Ладно, летай. Я тебя предупредила. Не жалуйся потом…
— А когда я жаловалась?
— Да, ты не жаловалась, — помолчав, сказала бабушка. — Даже когда над тобой в школе издевались. Я никогда не могла понять, откуда в тебе столько гордости. Я знаю, что ты ничего не боишься, но я-то не бояться за тебя не могу. Опять тебя стараются выставить каким-то чудовищем.
— Что поделаешь, если в нашей стране процветает расизм… Кстати, в шоу-бизнесе таких предрассудков нет.
— Я заметила, что там вообще нет никаких предрассудков, — многозначительно промолвила бабушка.
Ночью Илане приснилось, что она опять снимается в рекламе, причём мадам Би уговаривает её сняться совершенно обнажённой и смеётся над её смущением.
— Ты же не огорчишь меня своей неблагодарностью? — тоном обиженного ребёнка спрашивает герцогиня.
— Конечно, нет, — отвечает Илана.
Она раздевается, но ей вдруг становится страшно. Она бежит сквозь метель по зимнему парку. Снег слепит её, налипает на лицо, на тело… Она знает, что должна добежать до церкви святой Анны. Там она найдёт убежище! Только там! Она уже видит сквозь пургу строгий белый силуэт храма, но снежная метель вдруг превращается в дым — чёрный и удушливый…
Когда Илана проснулась, у неё было такое чувство, словно она и впрямь чуть не задохнулась. Сон закончился, но страх и тревога остались. Девочка вдруг поймала себя на том, что ей хочется поговорить с отцом Джорджем. О чём — она не знала, но ей казалось, что с ним можно поговорить о чём угодно. Он не похож на таких, как пастор Коул или тот же пастор Лукас.
«Схожу туда сегодня же, — решила Илана. — Сразу после школы…»
Но поговорить с отцом Джорджем ей так и не удалось. В утренних новостях передали, что два часа назад лебронского священника Джорджа Кинга нашли убитым на пороге церкви. Ближе к вечеру сообщили подробности. Неизвестный преступник продемонстрировал не только жестокость, но и редкий цинизм. Размозжив священнику голову, он испачкал его кровью меч ангела — той статуи, что стояла во внутреннем дворике храма. Судя по всему, отец Джордж был убит рано утром. Он почему-то пришёл в церковь раньше обычного, а накануне, как передали по седьмому каналу, задержался там допоздна. Два человека, не пожелавшие назвать свои имена, утверждали, что видели, как незадолго до его ухода церковь покидала её величество королева Изабелла. Она была без сопровождающих, и хотя лицо её скрывала густая вуаль, эти двое клялись, что узнали королеву. Сама Изабелла от каких-либо комментариев отказывалась.
Бабушка не могла понять, почему Илана так подавлена. Девочка не рассказала ей о том, что была в церкви святой Анны и разговаривала с лебронским священником. Рассказывать об этом сейчас тем более не хотелось. На занятиях Илана была угрюма и рассеянна — и в школе, и в топ-студии.
— Солнце моё, — сказал Вито Полари, позвав Илану в свой кабинет, — до конкурса остались считанные дни, а у тебя такой похоронный вид… Такое впечатление, будто ты готовишься к конкурсу юных плакальщиц. Ещё недавно педагоги нарадоваться на тебя не могли, а теперь не знают, что и делать. Я бы не хотел, чтобы моя самая яркая звёздочка погасла, так и не разгоревшись в полную силу. Если у тебя какие-то проблемы, ты только скажи. Сделаю всё, чтобы помочь тебе их решить.
— Благодарю вас, маэстро, — сказала девочка, — но вряд ли вы сумеете оживить мёртвого.
— У тебя умер кто-то из близких?
— Нет… Я разговаривала с ним всего один раз, но… Мне его очень жалко. Я всё поняла, маэстро. Я постараюсь собраться. Слава Богу, большинство моих друзей живы-здоровы, и я не хочу их разочаровывать.
— Тем более, что они так стараются тебя поддержать, — улыбнулся Вито, поглядев в окно. — На сегодня ты свободна. Тебе надо немного развеяться. Иди, тебя ждут.
Серебристо-голубой автолёт Бельски приземлился у самого входа «Stella Polari». Таддеуш, одетый в полушубок из белого меха, стоял на нижней ступеньке трапа.
— Позвольте вас похитить, прекрасная леди, — мальчик отвесил шутливый поклон. — Садись скорей. По дороге позвонишь бабушке и скажешь, что часам к семи мы доставим тебя домой.
— Тэд, я сегодня не собиралась в гости, — смутилась Илана. — И выгляжу соответственно…
— Выглядишь ты всегда замечательно. А церемоний никаких не будет. Только члены моей семьи и несколько близких друзей… Сегодня же день святого Бенедикта. В этот день принято ходить к друзьям в гости.
«Я уже сто лет не была в «часовне», — вспомнила Илана. — Надо будет в пятницу зайти».
Обед в замке Бельски проходил в такой непринуждённой обстановке, что Илана почти сразу избавилась от смущения. К тому же после уроков этикета в топ-студии она не побоялась бы явиться на приём к самой королеве. Из детей, кроме Иланы и Таддеуша, были его кузен-«планетолог» Томас Деверо и четырнадцатилетняя Марианна, которая пришла со своими родителями — бароном и баронессой Шпиллер. Марианна считала себя взрослой и была явно недовольна тем, что её посадили рядом с детьми. Она подчёркнуто не обращала на них внимания и старалась не упустить ни слова из разговора старших. Когда речь зашла об убийстве в церкви святой Анны, Илана тоже вся обратилась в слух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
