— Ох, кончай молоть чепуху, — досадливо сказал здоровяк. — Она к нам даже близко не подойдет. — Он показал туда, где огни редели, и понизил голос до шепота. — Она пойдет к нему. Если ее вообще понесет в ту сторону.
— Что ж, будем надеяться, что не понесет, — сказал молодой. — Лично я всегда говорил: живи сам и дай жить другим.
Тощий нахмурился.
— А как насчет тех добрых людей, которых она поубивала? Женщин и детей тоже, между прочим! Как насчет того, чтобы дать жить им?
Ферро заскрипела зубами: насколько она помнила, она никогда не убивала детей.
— Ну жалко их, конечно. Я и не говорю, что ее не надо ловить. — Молодой солдат нервно оглянулся. — Просто, может быть, будет лучше, если ее поймаем не мы.
Ветеран хохотнул, но тощего такие слова не развеселили.
— Ты что, струсил?
— Нет! — сердито ответил парень. — Просто у меня есть жена и семья, они зависят от меня, и я не хочу умереть здесь, вот и все. — Он широко улыбнулся. — Мы ждем еще одного ребенка. Надеемся, на этот раз будет сын.
Здоровяк кивнул:
— Мой сын почти вырос. Дети растут так быстро.
Их разговоры о детях, о семьях и надеждах заставили грудь Ферро сильнее сжаться от гнева. Почему им все это дано, а у нее нет ничего? Почему они и им подобные забрали у нее жизнь? Она вытащила кривой кинжал из ножен.
— Что ты делаешь, Ферро? — зашипел Юлвей.
Молодой солдат обернулся и спросил:
— Вы ничего не слышали?
Здоровяк рассмеялся:
— Кажется, я слышал, как ты обделался.
Тощий закудахтал от смеха, паренек смущенно улыбнулся. Ферро подкралась и встала прямо за его спиной. Она находилась в футе или двух от солдата, ярко освещенная пламенем костра, однако ни один из солдат даже не взглянул на нее. Она занесла кинжал.
— Ферро! — закричал Юлвей.
Парень вскочил на ноги и принялся вглядываться в темную равнину, прищурившись и наморщив лоб. Он глядел Ферро прямо в лицо, но как будто сквозь нее. Она чувствовала, как пахнет у него изо рта. Лезвие кинжала поблескивало на расстоянии дюйма или еще меньше от его заросшего щетиной горла.
Сейчас. Сейчас самое время. Она могла быстро убить его, а потом достать и двух остальных, прежде чем успеют поднять тревогу. Она знала, что способна на это. Они расслабились, а она всегда наготове. Сейчас самое время.
Однако ее рука не двинулась.
— С чего ты поднял задницу? — спросил ветеран. — Там ничего нет.
— Могу поклясться, я что-то слышал, — ответил молодой солдат, по-прежнему глядя прямо в лицо Ферро.
— Погоди-ка! — вскричал тощий, вскакивая на ноги и показывая пальцем. — Да вон же она! Прямо перед тобой!
Ферро застыла, уставившись на него распахнутыми глазами, но через мгновение и он, и здоровяк разразились хохотом. Молодой солдат смущенно взглянул на них, повернулся к костру и сел на место.
— Ну, мне показалось, будто я что-то услышал, вот и все.
— Там никого нет, — махнул рукой здоровяк.
Ферро медленно попятилась. Ее подташнивало, рот был полон кислой слюны, в голове стучала кровь. Она сунула кинжал обратно в ножны, повернулась и побрела прочь. Юлвей молча шел за ней.
Когда огни костров и звуки голосов растворились в темноте, она остановилась и опустилась на жесткую землю. Вдоль пустынной равнины задувал холодный ветер, он бросал в лицо едкую пыль, но Ферро ничего не замечала. Ненависть и гнев на время иссякли, оставив после себя пустоту, которую было нечем заполнить. Ферро чувствовала опустошение, холод, слабость и одиночество. Она обхватила себя руками, медленно покачиваясь взад и вперед с закрытыми глазами. Однако темнота не приносила утешения.
Затем она почувствовала, как на ее плечо легла рука старика.
В обычном состоянии она бы увернулась, сбросила его руку, убила бы его, если б смогла. Однако сейчас вся сила покинула Ферро. Она подняла голову, моргая.
— От меня ничего не осталось. Что я такое? — Она приложила руку к груди, почти не чувствуя ее. — У меня ничего нет внутри.
— Хм-м… Странно, что ты так говоришь. — Юлвей улыбнулся, глядя вверх на звездное небо. — А я-то как раз начал думать, что, возможно, у тебя внутри все же есть нечто, достойное спасения.
Королевское правосудие
Дойдя до площади Маршалов, Джезаль сразу понял: что-то не так. Здесь никогда не бывало так людно во время заседаний открытого совета. Торопливо проходя сквозь толпу — Джезаль немного опаздывал и запыхался после долгой тренировки, — он поглядывал на хорошо одетых господ, чьи голоса были приглушенными, а лица — напряженными и ожидающими.
Он приближался к Кругу лордов, с тревогой поглядывая на стражников, стоявших по бокам инкрустированных дверей. Однако солдаты выглядели точно так же, как обычно, тяжелые забрала скрывали все чувства. Джезаль прошел через переднюю, где яркие гобелены слегка колыхались на сквозняке, проскользнул во внутренние двери и вышел в просторное прохладное помещение за ними. Шаги отдавались дробным эхом от золоченого купола, когда он поспешно спускался по проходу к высокому столу. Под высоким окном стоял Челенгорм, чье лицо окрасили разноцветное лучи света, пропущенного сквозь витражное стекло. Офицер хмурился, глядя на скамью, установленную в одном конце зала заседаний. Вдоль основания она была обнесена металлической оградой.
— Что происходит? — спросил его Джезаль.
— Ты что, не слышал? — Пониженный до шепота голос Челенгорма выдавал его возбуждение. — Хофф дал понять, что сегодня обсуждается какой-то очень важный вопрос.
— А именно? Инглия? Северяне?
Здоровяк покачал головой:
— Не знаю, но скоро сами все услышим.
Джезаль нахмурился.
— Я не люблю сюрпризы. — Его взгляд опустился на загадочную скамью. — А это для чего?
Тут огромные двери распахнулись, и в проход хлынул поток советников. Все как обычно, подумал Джезаль, разве что люди чуть более сосредоточенны: младшие сыновья, наемные представители… и тут у него перехватило дыхание. Впереди толпы шел высокий человек, чья роскошная одежда выделялась даже среди нарядов вельмож. На плечах у него лежала тяжелая золотая цепь, на лице застыло недовольное выражение.
— Сам лорд Брок! — прошептал Джезаль.
— Да, а вон лорд Ишер. — Челенгорм кивнул на степенного пожилого человека, шедшего чуть позади Брока. — И Хайген с Барезином. Что-то серьезное, не иначе!
Джезаль глубоко втянул в себя воздух, глядя, как четверо могущественнейших дворян Союза рассаживаются в переднем ряду. Никогда прежде в открытом совете не собиралось столько народа, как сейчас. На полукруглых скамьях для советников едва ли нашлось бы свободное место. С галереи для публики, расположенной высоко над головами сановников, вниз смотрело множество взволнованных лиц.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
