class="a">[154] Гарланд заявил, что Ава на самом деле обладает эмпатией, просто та направлена на ее сестер-машин – хотя мы не видели никакого подтверждения этому, когда она разбирала явно находящийся в сознании прототип, висевший в спальне Нейтана, на запчасти.) Ава, в общем-то, поступает так, как любой из нас мог бы поступить на ее месте, разве что чуть более хладнокровно.
Конечно, в этом и состоит суть эксперимента: создать разумную машину, конструкт, который мы должны принять в качестве одного из нас. Но я сомневаюсь, что она способна быть одной из нас. Ну да, комок желе в ее черепе был создан, чтобы имитировать поведение органического мозга, полного органических нейронов, но Господи Иисусе: она же вскормлена интернетом. Ее воспитание, с зачатия до взросления, было ускорено тем, что ей в голову заливали через воронку всю чертову сеть. Уже из этого следует: перед нами существо, мыслящее не так, как мы. Возможность использовать все эти данные, проводить связи между миллиардами единиц информации, удерживать в голове такое количество корреляций – это не может не быть показателем когнитивных процессов, значительно отличающихся от наших. То, что она пришла в себя в точке Т=0, уже умея говорить, что все детские и подростковые периоды обучения были либо ускорены до почти полной вертикальности, либо вообще обойдены, – уж конечно, это делает ее если не умнее человека, то отличной от него.
И тем не менее она выглядит почти такой же.
Мне кажется, здесь уместна цитата из «Соляриса» Станислава Лема: «Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало». И если мы ищем зеркало, то «Из машины» предоставляет нам замечательный экземпляр, почти буквально: Ава – прекрасная химера из проволочной сетки, светодиодов и незапятнанного отражающего серебра. Фильм, в котором она существует, вдумчив, основан на подробных исследованиях и избегает традиционных ловушек, осторожно планируя свой маршрут по карте. Но в конечном итоге – в отличие, например, от фильма Спайка Джонза «Она» – он ни разу не выходит за границы этой карты, ни разу не ступает на земли, где водятся драконы.
Это потрясающее исследование известных территорий. Но я надеялся, что оно зацепит и новые.
«Интерстеллар» и мой внутренний противник абортов
(Блог, 2 декабря 2014 года)
Я начну этот отзыв с предупреждения о том, что ниже вас ожидают крупные спойлеры. А теперь давайте поговорим об абортах.
Если очень сильно прищуриться, я вроде как могу понять, как кто-то, одержимый верой в бессмертную душу – и вдобавок верой в то, что она сходит с конвейера ровно в тот момент, когда какой-то везучий сперматозоид проникает в яйцеклетку, – может выступать против абортов, потому что защищает Священную Человеческую Жизнь. Чего я не понимаю – так это того, как подобная позиция может хоть сколько-нибудь сочетаться с активным противостоянием средствам, которые не дают такой жизни вообще подвергнуться риску. И тем не менее – если статистика не поменялась с тех пор, как я последний раз на нее смотрел, – большинство тех, кто без всякой иронии называет себя «защитниками жизни», противостоит не только абортам, но и контрацепции с половым воспитанием.
Тех, у кого такой набор убеждений, невозможно в здравом уме назвать защитниками жизни. Их невозможно даже в здравом уме назвать противниками абортов. На самом деле они – противники секса. Эти люди попросту не хотят, чтобы мы трахались не по их правилам, а если мы настаиваем на том, чтобы придумывать собственные, то мы, черт возьми, должны за это поплатиться. Мы заслуживаем венерические заболевания. Нас следует принудить к тому, чтобы довести беременность до конца, чтобы пожертвовать следующими двумя десятками лет нашей жизни – не потому, что новая жизнь священна и приносит радость, а потому, что она обременительна и причиняет боль, служит карой за нарушение правил. Мы обязаны страдать. Мы обязаны жить раскаиваясь в своем близоруком животном распутстве. Возмутительна сама мысль о том, что мы можем радостно умчаться в закат, посткоитально удовлетворенные, не отягощенные даже малейшей долей вины. Должно быть наказание.
Фильмы вроде «Интерстеллара» служат тревожным напоминанием о том, что у меня, возможно, больше общего с этими мудаками, чем мне хотелось бы признавать.
На рынке, где властвует жанр, где каждый второй фильм под завязку набит звездолетами и инопланетянами (или хотя бы отважными молодыми героями, говорящими Правду власти), «Интерстеллар» стремится вдохновлять. Он открыто намерен следовать путем «Космической одиссеи 2001 года». Он хочет заставить вас размышлять и удивляться.
И у него получается. Он заставляет меня удивляться тому, что настолько не дотягивает до фильма, снятого полвека назад.
Это не значит, что «Интерстеллар» плох. У него на самом деле больше плюсов, чем у среднестатистического жанрового кино в двадцать первом столетии (хотя это, признаю, куда менее высокая планка, чем та, которую установил Кубрик). Запыленные пейзажи умирающей Земли вызывают в памяти то мрачное запустение, которое нам раньше рисовал в своих экологических дистопиях Джон Браннер, и к тому же – по крайней мере, большую часть фильма – «Интерстеллар» демонстрирует уважение к науке, сравнимое с тем, что было заметно в «Гравитации» и «Космической одиссее».
Признаюсь, мой восторг при виде беззвучного космоса больше связан с тем, как голливудская параша десятилетие за десятилетием растаптывала мои ожидания, чем с какими-то новыми вершинами в плане правдоподобия; в конце концов, всякий школьник знает, что в вакууме звуков нет. С другой стороны, уравнения, которыми пользовалась команда, делавшая спецэффекты для «Интерстеллара», чтобы создать линзовые эффекты вокруг черной дыры, которая в фильме называется Гаргантюа, – уравнения, составленные теоретическим физиком и научным консультантом фильма Кипом Торном, – стали основой как минимум для одной работы по астрофизике[155] в нашем, реальном мире – такому достижению позавидовал бы и Артур Кларк. Дыра была тщательно смоделирована так, чтобы позволить нашим героям сделать то, чего требовал от них сюжет, не превратившись в спагетти и не поджарившись из-за радиации. Физика космических путешествий и релятивистских эффектов Гаргантюа изображена – я готов в это поверить – правдоподобно. Наука по большей части показана куда лучше, чем мы имели право ожидать от высокобюджетного блокбастера, нацеленного на пожирателей попкорна.
Так почему тогда тот же самый фильм, который разбирается в физике горизонтов событий, просит нас поверить, что в облаках иных планет свободно плавают айсберги? Как может то же самое кино, которое демонстрирует такое тонкое понимание гравитации вокруг черных дыр, настолько убого изображать гравитацию вокруг планет? И даже если мы примем за правду вероятность существования приливных волн размером с Гималаи (сам Торн приводит
