— Недалеко отсюда, на соседней улице, есть турецкий ресторан, пойдемте туда.
Несколько озадаченный, Ислам повел девушку в ресторан, мысленно сетуя на то, как безнадежно он отстал от жизни. Почему-то ему казалось, что придется уговаривать девушку пойти с ним в кафе, а не торчать на улице. Вообще, глупее предумышленного знакомства — причем именно с серьезными намереньями — человечество еще ничего не придумало. На этом фоне даже сватовство по расчету кажется более осмысленным и естественным.
Что можно узнать о человеке за время обеденного перерыва? Сидели, жевали турецкий раскрытый чебурек, обмениваясь вежливыми резиновыми фразами. Ислам счел необходимым сообщить о себе, что живет в Москве — впрочем, это ей уже было известно — занимается бизнесом. Последним фактом девушка живо заинтересовалась, но Ислам на вопросы отвечал уклончиво. «Сейчас не те времена, и ты не в том возрасте, — помнил он наставления Рены, — скромность тебе может выйти боком. Ни о каких проблемах ей не рассказывай — наоборот, ты преуспевающий бизнесмен, случайно не женатый».
Впечатление на девушку, видимо, он сумел произвести, поскольку она дала ему свой телефон и предложила звонить.
— Может, встретимся после работы? — предложил Ислам. — Погуляем по бульвару, в кино сходим? У меня не очень много времени — нужно возвращаться в Москву.
Медина сделала большие глаза: что ты, меня после работы встречает отец или один из братьев! Шаг в сторону — и расстрел.
Она обладала чувством юмора — это было хорошо, но на пути в гостиницу он пытался вспомнить ее лицо и не мог. Не мог также понять, понравилась она ему или нет, — это было плохо. Перед тем как вернуться в гостиницу, он побродил по бульвару: в самом его конце сидело около десятка любителей рыбной ловли. Ислам с удивлением заметил, что в садках плещется пойманная рыба. Увидев выражение его лица, один из рыбаков, сказал по-русски, с потрясающим бакинским акцентом:
— Что толку, э, все равно жрать нельзя — нефтью воняет!
Море изрядно обмелело и отступило от берега, маслянистые волны уже не бились о бетонные борта. Ислам спустился на один из валунов, к самой воде, где тяжело шлепала морская вода, достал телефон и набрал номер Маши. Ее голос, как всегда, был полон недоумения:
— Здравствуйте, как приятно, что вы мне позвонили, вы так редко это делаете! Что это у вас там шумит?
— Ты знаешь, что на небесах только и разговоров, что о море?
— Так вы уже на небесах?
— Типун тебе на язык! Я сказал, что на небесах только разговоры, я еще на земле.
— Вы специально позвонили, чтобы похвалиться тем, что вы на море находитесь?
— Нет, я позвонил, чтобы поделиться с тобой звуком этого прибоя. Но ты, как всегда предполагаешь в людях только плохое.
Ислам дал отбой, но Маша тут же перезвонила.
— А вы где, на каком море?
— В Баку, на Каспийском.
— А что вас туда понесло? А, так вы в Азербайджане!
— Меня не понесло, — пытаясь справиться с раздражением, сказал Караев. — Я сел на самолет и прилетел. Дым отечества, знаешь ли.
— У вас что, плохое настроение?
— БЫЛО хорошее, пока я тебе не позвонил.
— А че я вам такого сказала?
— А ниче, — в тон ей ответил Ислам.
В Баку он пробыл еще два дня и каждый день виделся с Мединой. Встречи происходили в обеденный перерыв, в том же ресторане. Ислам ждал ее на углу, подставив лицо осеннему солнцу. Когда Медина появлялась в переулке, Ислам замечал, что она идет, бросая настороженные взгляды по сторонам. Подобная конспирация немало забавляла Ислама, и, надо признаться, была ему по сердцу. И это после произошедшей сексуальной революции!.. Вместе с тем, бакинские девушки не остались в стороне от современных течений: всюду были короткие юбки, обтягивающие джинсы, голые животы и даже — страшно сказать — краешки трусиков, выглядывающие из-за пояса, — вернее, из джинсов без пояса. Ну а о косметике на лицах говорить излишне.
Исламу так и не удалось вытащить куда-нибудь Медину, поэтому общение происходило в рамках обеденного перерыва, то есть жевать и флиртовать приходилось одновременно. Поэтому Ислам почти не дотрагивался до еды. Но и флирта особенно не получалось. Вопросы и ответы.
— Кто вы по знаку Зодиака?
— Лев, конечно.
— Почему, конечно?
— Разве это по мне не заметно?
— Заметно, — на лице девушки появлялась понимающая улыбка.
— А вы? — в свою очередь спрашивал Ислам.
— О, я не скажу.
— Скорпион?
Пораженная девушка широко раскрыла глаза.
— Как вы догадались?
— У меня дар проникать в мысли людей.
Скорпион был тем знаком, который по гороскопу категорически противопоказан Льву.
— Но я даже в мыслях не произнесла слово «скорпион». А вы опасный человек! А каким бизнесом вы занимаетесь?
Девушка спрашивала об этом в третий раз. Уклоняться от ответа было уже невежливо.
— До последнего времени я занимался торговлей, а сейчас я торговлю закрыл, перешел к инвестициям.
— А во что вы вкладываете деньги?
— Последние вложения были в недвижимость.
Ее интерес к бизнесу начинал настораживать Караева, к тому же выяснилось, что Медина работает в суде.
— В суде? Почему не адвокат?
— Я юрист. Почему нет?
— Ну, адвокаты, как правило, защищают людей от судейских, которые людей сажают.
— Я хочу сделать карьеру, а адвокат так и останется адвокатом.
Жена-карьеристка, юридически образованная, интересующаяся бизнесом мужа, к тому же — Скорпион. Исламу стало как-то не по себе от такой перспективы.
— А вы не были женаты? — наконец спросила она.
Ислам давно ждал этого вопроса.
— Нет, — сказал он и, предваряя новый вопрос, добавил, — наверное, хотите узнать, почему? Это просто. Когда я жил дома, мне это и в голову не приходило: был круг людей, интересных, остроумных. Мы весело проводили время: ели, пили, ездили по всей стране. Мы все были холостыми, нам казалось, что это глупо — так рано связать себя семейными узами. Потом случилась перестройка — я уехал в Россию, десять лет я там.
— Понимаю, многие наши ребята так поступают: живут, работают в России, но жениться приезжают на родину.
В ее голосе, кроме понимания, было еще и одобрение.
— Как лососи, — сказал Ислам.
— Что лососи? — недоуменно спросила Медина.
— Лососи на нерест отправляются к истокам реки, где они появились на свет.
— А-а, — Медина вопросительно, неуверенно смотрела на мужчину, видимо не понимая, что за этим кроется, может, шутка?
— А потом погибают.
— Кто?
— Лососи.
— Погибать не надо, вам рано еще об этом думать.
— Спасибо.
Медина взглянула на часы.
— Мне нужно идти, перерыв кончился.
— Я завтра уезжаю.
— Когда вернетесь?
— Знаете, вы так легко задаете вопрос, который для меня является в последнее время проблемой, Я не могу определиться с тем, что я делаю, — уезжаю или возвращаюсь.
Во взгляде девушки было непонимание. Караев не стал развивать эту тему.
— Ну, может быть… — Караев не решался назвать время года. — Это будет зависеть от разных вещей.
— Понимаю. Звоните, если будет желание. А сейчас я пойду, мне пора, не провожайте меня.
— Почему?
— Мне нужно зайти в магазин, купить кое-что. Пустяки, маленькие девичьи тайны.
Она улыбнулась и поднялась. Ислам остался за столом и проводил ее взглядом. Она вызывала в нем желание. Между тем, Кабус[35] утверждал, что брачные вопросы необходимо решать, лишь утолив плотский голод. Медина вышла в стеклянные распашные двери, которые открыл перед ней один из официантов. В этом ресторане окна почему-то были расположены так высоко, что улица виднелась лишь в эти двери. Глядя на снующих людей, Ислам вдруг вспомнил свою поездку в Харьков в начале девяностых.
Он пытался продать сырье для косметики местной парфюмерной фабрике. С утра провел переговоры, затем весь день болтался по городу — самолет улетал только вечером. Посетил католический храм, где должен был, судя по объявлению, состояться органный концерт. Но концерт заменили мероприятием, посвященным творчеству Леси Украинки. Ислам высидел минут двадцать, слушая о том, какая это была «гениальна людына». Затем заглянул в универмаг, где в музыкальном отделе безуспешно пытался купить пластинку Жанны Агузаровой, — торговля шла по талонам, никакие уговоры не помогли. Потом он зашел пообедать в ресторан на центральной площади и засел там надолго. Ресторан назывался «Театральный», мебель в нем была белая, резная. Времени до вечера, до вылета самолета было хоть отбавляй. Ислам провел в ресторане часа три: пил водку, закусывал всякой всячиной и смотрел на людей, идущих по площади. Точно как сейчас. За прошедшие десять лет его жизнь совсем не изменилась — точно так же он был один, ничего не приобрел, но многое потерял…
