– Неправда! – Сияющие глаза Денниса яростно расширились. – Папа найдет лекарство, и мне станет лучше! И почему бы ей не быть моей? Она и будет моей – вечно! Я сделаю так, что она полюбит меня!.. Я хочу его – вампира. Он мне нужен. Он нужен мне!
– Нам он тоже нужен, – тихо сказал Эшер. – Мы без него пропадем.
Он моргнул, пытаясь держать Денниса в поле зрения, пытаясь сфокусировать свое сознание только на этом. Но Деннис ускользал, перемещаясь; дрожь движения проходила по зарослям бузины то здесь, то там; казалось, темнота колеблется повсюду.
– Он убийца, профессор Эшер, – выдохнул голос из этой темноты. – Он убивал женщин, убивал маленьких нежных детей, он бы убил и Лидию, если бы вы ему разрешили. Вы же знаете, что он убийца…
– А вы- нет? – спросил Эшер в темноту.
– Это совсем другое. Это с благими намерениями. Я шел на риск – стране были нужны мужчины с моей силой, с моими способностями. И я не убивал тех людей. Их убили сами вампиры. Кальвар и Лотта…
– Кальвар и Лотта были к тому времени мертвы, и вы, Деннис, это знаете.
– Это были они, – настаивал Деннис, напрочь отринув логику. – Это они, а не я, и потом я же делал это с благими… Мне нужна кровь! МНЕ ОНА НУЖНА!
Сознание внезапно затмилось, накатила слабость. Эшеру показалось, что он уловил движение в сорняках, скрывающих поддельные могильные камни слева, но в следующий миг Исидро взмахнул факелом, пытаясь отразить атаку возникшего перед ним Денниса. Эшер кинулся к ним и нанес колющий удар штырем в широкую спину вампира-мутанта, но Деннис исчез вновь. Исидро стоял на коленях, держась за большой мускул между шеей и плечом; сквозь тонкие пальцы снова бежала кровь. Факел лежал, потрескивая, на влажной земле.
– Убийца, – прошелестел голос, когда Эшер, не выпуская прута, помог Исидро подняться. – Вы оба убийцы. Шпионы, доносчики, трусы, убивающие в спину настоящих мужчин.
Исидро все еще держался за плечо, его била дрожь, руки (даже сквозь плотную куртку) казались ледяными; вампир невесомо опирался на плечо Эшера. Нежная белая кожа облегла кости лица, сделав его похожим на череп. Интересно, может ли вампир упасть в обморок?..
– Вы никогда не были достойны Лидии. Вы лгали ей, вы украли ее у меня. Вы сделали так, чтобы она мне отказала. Она бы любила меня, если бы не вы. Но я не буду одинок. Когда я убью вас обоих, она будет моей. Я знаю теперь, как делать вампиров…
Эшер всматривался туда, откуда, как ему казалось, исходил шепот, но не видел там никого. Исидро чуть выпрямился и тут же пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах.
– Где он?
Исидро покачал головой.
– Не знаю. – Весьма странно было слышать, что голос его остался таким же бесстрастным, как и раньше. – Я думаю, он был среди надгробий, прежде чем напал на меня…
– Как долго мы сможем продержаться?
– Достаточно долго, чтобы на нем сказалось отравление серебром? – Лидия шагнула к ним с серебряным жалом в руке. Линзы ее очков пылали отраженным светом факела.
– Нет. – Легкая рука вампира сжала плечо Эшера. – Серебро только разъярит его и заставит с большей жадностью желать моей крови. У него еще много сил. Он может продержаться несколько дней, может быть, недель… А если схватит меня или другого вампира, то может продолжить свою жизнь бесконечно. В любом случае, восход уже скоро.
Лидия сдвинула очки поближе к переносице.
– В комнате, где они меня держали, нет окон, – сказала она. – Если мы сможем вернуться к дому, мы попробуем охранять вас…
– Вы даже не увидите, как он наносит удар. – Вампир выпрямился, отпустив Эшера, но по-прежнему держась за свое плечо; на тонких пальцах загустевала клейкая кровь, повязка из носового платка тоже вся вымокла. Исидро произнес равнодушно:
– Рассвет убьет меня, потом настанет ваш черед…
Лидия резко повернулась, воздев факел.
– Что это?
Что-то белое дрожало и двигалось среди надгробий.
Вновь поднимающийся ночной ветерок шевельнул пряди белых волос. Черное рубище трепетало на маленьком скелетоподобном тельце. Воссияли мерцающие огромные глаза вампира.
Эшер выдохнул:
– Антоний…
Белые высохшие ручки взлетели к испятнанному облаками черному небу. Эшер разглядел похожее на череп лицо и тонзуру; ему показалось даже, что ветер добросил до него исступленный, отчаянный шепот:
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
– Antonius, non! – закричал Исидро, когда темный силуэт Денниса вырвался из мрака и пал подобно грозовому облаку на маленькую одинокую фигурку среди надгробий.
Если маленький монах и мог уклониться от нападающего или оказать сопротивление, то, во всяком случае, он не стал этого делать. Деннис схватил его, как змея хватает птицу, и в тот же миг Эшер шагнул из развалин часовни. Споткнулся на неровности почвы, боль отдалась в руке. Он слышал, как окликнула его Лидия, как Исидро крикнул вслед: «Вернитесь, глупец!..» Деннис издал глубокое алчное рычание. Скорее в мозгу, нежели в ушах Эшера прозвучал слабый ускользающий голос: «Предаюсь в твои руки, Господи…» – и два вампира слились в зловещем подобии поцелуя.
Затем Деннис отшвырнул изломанное тельце и обернулся, явив окровавленные клыки, вспухшие губы и изрезанный подбородок. Со звериным рычанием он кинулся навстречу Эшеру.
Зная, что опьянение кровью лишает осторожности, Эшер взмахнул серебряным прутом, вложив в удар все оставшиеся силы. Но Деннис обрушился на него с лету, и Эшер оказался придавленным к земле. Он видел, как все шире и шире раскрывается окровавленная пасть, как увлажняются голубые глаза, но не от злобы, а от изумления и боли. И лишь когда они остекленели окончательно, Эшер понял, что Деннис умер еще в прыжке.
Полузадохнувшийся, оглушенный, со врезающимся в спину обломком фальшивого надгробия, он лежал так некоторое время под зловонной неподвижной массой, которая была когда-то Деннисом, догадываясь уже, что могло убить вампира.
Причиняя себе немилосердную боль, Эшер выбрался из-под трупа. Запрыгало пламя факела, послышался шорох юбки в сорняках, и голос Исидро произнес:
– Джеймс?..
Эшер стоял, пошатываясь, над трупом монстра, бессмысленно сжимая серебряный прут. Потом он бросил его и, спотыкаясь, подошел к телу брата Антония, лежащему, как сломанная марионетка, среди лощеной викторианской готики жульнических надгробий.
Маленький минорит лежал скомканной путаницей тонких костей и истлевшей одежды; к белым волосам прилепились окровавленные четки. Босые ноги были изрезаны и сбиты. Аорта, разорванная клыками Денниса, уже не кровоточила. Но похожее на череп личико хранило выражение странной безмятежности и даже еле уловимый намек на улыбку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
