Репортёр насупился и выражение его лица сменилось на обиду.
— А тебя? — обиженно спросил репортёр, — а тебя бы спасла?
— Кретин! Меня СПЕЦИАЛЬНО на такие перегрузки тренировали! Мой-то организм выдержит. Не в первый раз. А вот тебя бы точно пришлось оправлять на Землю в «последней упаковке»!
Повисла напряжённая тишина. Через наушники было слышно, как репортёр всё ещё судорожно пытается отдышаться.
— А… куда это мы направляемся? — наконец решил поинтересоваться Гонт. Алексей поморщился и решил сказать-таки, как есть.
— В горах Максвелла упала одна наша база. «Ирей». Надо прояснить её судьбу и вывезти, если удастся, персонал.
— То есть спасательные работы?! — подпрыгнул от энтузиазма репортёр. Страх на его харе быстро сменился чистой радостью.
«Да уж! — подумал Алексей, — Кому война, а кому мать родна»…
Но вслух ответил.
— Да. Спасательные работы. С риском для жизни. Так что готовься, Гонт. Мы можем и не вернуться.
— Т-то есть как?! — тут же снова поспешил испугаться Гонт.
— А вот так! — зло припечатал Алексей, — там, на подходе, огненный шторм. Слыхал о таком?
Репортёр судорожно сглотнул. Знал, значит.
— Так вот, нам надо успеть до. Не успеем, — он нас накроет.
— Но… ведь у космолёта надёжная защита….
— Эта защита, как и всякая другая, имеет свои пределы. Если не успеем выпрыгнуть, или неудачно сядем, или неудачно взлетим — СГОРИМ.
Видно Гонта проняло. Он понял, что если бы тогда не запаниковал, то сидел бы на станции, попивал бы чаёк и наблюдал бы из безопасного «далеко», как барахтается в огненном шторме Алексей.
Теперь же ему предстояло самому познать, почём фунт лиха.
— Ты лучше мне скажи, балбес, — зло продолжил Алексей допрос репортёра, — как ты вообще на корабль попал? Какого х… ты сюда ломанулся?
Репортёр покраснел, как девица, и сконфузился. Видно, он знал не только, что такое «огненный шторм», но и ходовые идиоматические обороты русских. Также, видно, он знал, что если кто-то из русских перешёл на мат, то он, скорее всего, в бешенстве. А это значит, что его, возможно, будут бить. Больно.
— Я жду! — грозно рыкнул Алексей, выводя Гонта из ступора и заставляя его, наконец, выдавить из себя речь.
— Когда объявили тревогу, — с трудом подбирая слова, начал репортёр, — я увидел, как по станции бежали люди. Всем было страшно.
«Вот, блин, придурок, — мысленно комментировал его речь Алексей, — свой личный страх приписать остальным. Типа «я — не я, а вот как все, так и я!». Принять обычную деловую суету на станции за панику — это суметь надо. Единственно, чего боялись люди на станции, так это набить себе синяков и шишек при прохождении ударной волны».
— Ну, я и подумал, что если станции… того… то всё равно будут улетать на корабле. И я побежал.
— Ага, — ядовито хохотнул Алексей, — первым место занимать.
Репортёр насупился.
— Тебя пытались остановить? — тоном прокурора задал вопрос Алексей.
— Да. Какая-то девушка кричала, чтобы я немедленно шёл куда-то и пристегнулся.
— А ты?
— Я вбежал в космолёт и пристегнулся. В кресле.
— С тобой всё ясно! — презрительно заявил Алексей.
«Вот мудило! Такое зрелище пропустил!»
— Так вот, запомни: НИКОГДА, ты слышишь, никогда не приписывай свои недостатки другим. Люди уважать тогда тебя больше будут. А то, что суетились на станции… Так они там всегда суетятся, когда есть перспектива набить себе кучу шишек. Ты бы тоже набил, если бы не был пристёгнут.
На несколько секунд повисло молчание. Репортёр был красный, как рак. То, что он летит, что называется, к чёрту на рога, он уже позабыл. Поэтому, Алексей поспешил добить.
— А упустил ты, балбесина, феерическое зрелище.
— Это как?! — изумился репортёр.
— А вот так! Я побежал не пристёгиваться, а на верхнюю палубу. Там есть обзорная площадка, откуда непосредственно видна вся окружающая станцию среда. Далеко видна. Я знал, что будет. И многие знали. Там собралось человек тридцать. Мы выстроились вдоль большого окна, что смотрит назад. Туда, откуда должна была прийти волна. Там везде поручни, так что если ты сильный, то, уцепившись за поручни, никаких шишек не набьёшь. Главное крепко держаться. Вот мы и стояли. Ждали.
— И как это было? — спросил заинтригованный репортёр.
— А было это так: сначала появляется тусклый отсвет. По всему горизонту. Это свет большого взрыва отражается от Щита и заливает облака Венеры. Но он появился примерно за два часа до самой Волны. Ты где-то шлялся, а я тебя не нашёл. По бабам, наверное, опять пошёл, да?
Репортёр снова покраснел. Видно, в точку попал. Неймётся, однако.
— Так вот, далее мы все просто ждали. И когда объявили тревогу, мы никуда не побежали. Мы просто крепко уцепились за поручни. И стали ждать. Примерно через пять минут после того, как все уже лежали пристёгнутые, а ты трусился в трюме «Стрелы», появилась ОНА! Представь, себе хрустальную стену от края до края горизонта. И она стремительно надвигается на станцию.
— И она, то есть ударная волна, была так видна?! Как хрустальная стена?!
— Именно! Нагоняла она нас сзади. Станцию координатор, как обычно, выставил хвостом к взрыву. И вот она нас нагоняет. ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВОЛНА!!! Сильный толчок вперёд. Мы влипаем лицами в стекло. Станцию же тащит вперёд. Она наклоняет свой нос вниз. Но вот проходит гребень. Станция выравнивается, и накатывает поток не менее мощный — назад. Вот тут все вцепляются в поручни, чтобы не снесло. Кто оторвётся — получит полную спину синяков. Но проходит хвост волны, и мы все кидаемся на ту сторону башенки управления.
— Так вы все были в Башне Управления?
— Ну да. А где ещё по всей окружности есть окно и вдоль этого окна — коридор?
Репортёр видно почувствовал себя полным ослом.
— Так вот. С той стороны ещё была видна уходящая вперёд ударная волна.
— А дальше что?
— Дальше? Дальше меня внезапно вызвал координатор и отправил вниз. К поверхности.
При этом напоминании — куда летит «Стрела», — репортёр икнул и покрылся пятнами.
— Кстати, вторая волна прошла под нами. Когда мы тут уже в космос выскочили.
— Так их было две?
— Ну да… ведь обломков кометы было две штуки. Значит, и взрывов было два. Кстати, приготовься, мы входим в атмосферу. Торможение также будет жёстким.
Лицо Гонта позеленело, и он судорожно вцепился в подлокотники кресла.
Меж тем на кромках плоскостей зажглось сияние. Это разрежённый газ верхних слоёв атмосферы вошёл в соприкосновение с кораблём, летящим со скоростью в несколько километров в секунду, и засиял плазмой. Корабль задрал нос, принимая брюхом всё усиливающийся напор атмосферы, и перегрузка снова медведем навалилась на грудь Гонта. На мгновение на его лице мелькнула тень обречённости, стёртая растущей перегрузкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
