В центре лунного диска, на самом экваторе и нулевом меридиане, открывается Центральный залив (Sinus Medii) – своего рода звено между двумя полушариями.
Вот в каком виде представлялась Николю и Барбикену видимая с Земли поверхность земного спутника. Когда они подсчитали результаты своих измерений, оказалось, что поверхность лунного полушария занимала 4 738 160 квадратных лье, из которых 3 317 600 квадратных лье приходилось на вулканы, горные цепи, цирки, острова, одним словом – все, что составляет сушу Луны, и 1 410 400 квадратных лье падали на моря, озера, болота, заливы, – все, что, казалось, должно быть заполнено водой. Ко всем этим вычислениям наш любимец Мишель был совершенно равнодушен.
Как известно, лунное полушарие в тринадцать с половиной раз меньше земного, но наши селенографы уже насчитали на нем более пятидесяти тысяч кратеров. Эта ноздреватая, изрытая, вздутая поверхность, похожая на шумовку, вполне заслужила малопоэтическое название green cheese, то есть «зеленого сыра», данного Луне англичанами.
Ардан даже привскочил, услышав от председателя «Пушечного клуба» такое нелестное прозвище.
– Так вот как англосаксы девятнадцатого века именуют красавицу Диану, светлокудрую Фебу, очаровательную Изиду, величественную царицу ночи Астарту, дочь Латоны и Юпитера, юную сестру лучезарного Аполлона!..
Глава двенадцатая
Поверхность Луны
Принятое ядром направление, как мы уже заметили раньше, относило его к северному полушарию Луны. Путешественники давно уже пролетели бы ту точку, в которой снаряду следовало упасть, если бы траектория его полета не потерпела непоправимого отклонения.
Было половина первого ночи. По расчетам Барбикена, снаряд находился в расстоянии 1400 километров от Луны – расстоянии, немного превышающем радиус Луны; оно должно было сократиться по мере приближения снаряда к лунному полюсу. Ядро в это время находилось не на высоте экватора, а пересекало его по десятой параллели; начиная с этой широты, аккуратно прочерченной на карте до самого полюса, Барбикен и оба его товарища могли наблюдать Луну в самых благоприятных условиях.
Действительно, при наблюдении в зрительные трубы Луна приблизилась к ним с расстояния в 1400 километров на расстояние 14 километров, то есть трех с половиной лье. Телескоп Скалистых гор давал еще большее приближение, но земная атмосфера значительно ослабляла его оптическую мощность. Поэтому Барбикен, усевшись у окна с зрительной трубой в руках, успел уже заметить некоторые подробности, почти недоступные для земного наблюдателя.
– Друзья мои, – сказал председатель «Пушечного клуба» проникновенным тоном, – я не знаю, куда мы летим, не знаю, удастся ли нам когда-либо увидеть наш земной шар. И все-таки будем вести себя так, как если бы нашими трудами когда-нибудь могли воспользоваться наши ближние. Пусть ваших мыслей не омрачают никакие заботы. Мы – прежде всего – астрономы. Наш снаряд – это тот же кабинет Кембриджской обсерватории, только перенесенный в межпланетное пространство. Займемся же наблюдениями!
С этими словами Барбикен принялся за работу с удвоенной энергией, точно вычерчивая рельеф лунной поверхности с различных расстояний, на которых снаряд последовательно пролетал над Луной.
Держась на высоте десятой параллели северной широты, снаряд, по-видимому, неуклонно шел по меридиану двадцати градусов восточной долготы.
Здесь кстати будет сделать одно важное замечание по поводу карты, которой пользовались путешественники в своих наблюдениях.
На лунных картах вследствие обратного изображения всех предметов в зрительных трубах юг оказывается наверху карты, а север внизу. Казалось бы, что по той же самой причине восток должен находиться налево, а запад – направо. На самом же деле это не так. Если лунную карту перевернуть так, чтобы Луна приняла положение, в котором мы ее наблюдаем с Земли простым глазом, то восток был бы налево, а запад – направо, в противоположность земным картам. Это объясняется тем, что наблюдатели, находящиеся в северном полушарии Земли, положим в Европе, видят полную Луну в южной части неба. Наблюдая ее, они спиной обращены к северу – положение обратное тому, которое они занимают, рассматривая земную карту. А так как они находятся спиной к северу, восток оказывается у них слева, запад – справа. Для наблюдателей же, находящихся в южном полушарии, – например, в Патагонии, – запад оказался бы слева, а восток – справа, потому что они стоят лицом к северу, а спиной – к югу.
Такова причина кажущегося перемещения двух координат – востока и запада, – о котором всегда надо помнить, чтобы следить за наблюдениями Барбикена.
С помощью Mappa selenographica Бэра и Мэдлера путешественники могли безошибочно распознавать ту часть Луны, которая находилась в поле зрения их трубы.
– Что же мы видим в данную минуту? – спросил Мишель.
– Северную часть моря Облаков, – разъяснил Барбикен. – Оно еще слишком далеко от нас, и поэтому трудно определить его природу. Состоят ли эти равнины из бесплодных песков, как утверждали древние астрономы, или же это обширные леса, как полагал Уорен де ла Рю, приписывавший Луне очень низкую и плотную атмосферу, – все это мы узнаем позднее. Не будем ничего утверждать, пока не получим на это права.
Границы моря Облаков обозначены на картах довольно неопределенно. Полагают, что эта обширная равнина усеяна глыбами остывшей лавы, изверженной вулканами, находившимися с правой стороны этого моря.
Снаряд заметно приближался к Луне, и уже можно было различить горные цепи, окаймлявшие море Облаков с севера.
– Что это? – спросил Мишель.
– Коперник, – отвечал Барбикен.
– Посмотрим, каков этот Коперник!
Эта гора, расположенная на девятом градусе северной широты и двадцатом градусе восточной долготы, возвышается на 3438 метров над уровнем лунной поверхности. Она хорошо видна с Земли и доступна изучению астрономов, особенно когда наблюдения производятся между последней четвертью Луны и новолунием, ибо в это время тень, отбрасываемая горой, тянется далеко с востока на запад и позволяет измерить ее высоту.
После горы Тихо, находящейся в южном полушарии, Коперник представляет самую величественную вершину на всем лунном диске. Он стоит одиноко, как исполинский маяк, на границе моря Облаков и океана Бурь, освещая своими яркими лучами одновременно оба моря. Нет ничего великолепнее длинных светящихся полос, особенно ослепительных во время полнолуния, которые тянутся к северу за горные цепи и угасают наконец в море Дождей. В час земного утра снаряд, словно воздушный шар, унесенный ввысь, парил над этой величественной горой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
