вовсе игриво провела пальчиками, поскребла ноготками по его заросшему щетиной подбородку. Волков перестал быть невидимкой и стал получать приглашения на ужины, что устраивал не самый значимый придворный люд в нижних частях замка.
Уважение. Это было как раз то, чего он всегда бессознательно искал. И как это ни странно звучало, но именно одежда и меч сразу подняли его статус. В то время Ярослав думал, что ему никак не помешает сержантская банда на левом плече в цветах герба его высочества.
Чин сержанта. Да… Это было вполне реально для него. А после, чем черт не шутит, может, и офицерский чин? Да, жизнь при дворе герцога его вполне устраивала и перспектива стать офицером не казалось несбыточной. Но старый герцог, что благоволил к нему и даже помнил его имя, отошел в лучший из миров. А молодой герцог и вправду был молод, так как оказался среди сестер самым поздним ребенком герцога-отца.
Тут все и переменилось. Молодого сеньора не устраивали лавры лучшего охотника в округе. Он стал ввязываться во все распри; хотел проявить себя как полководец и сразу ввязался в войну с еретиками, которой избегал его отец. В гвардию пришли новые люди. Старые проверенные офицеры задвигались и понижались в званиях. Лучшей ротой, почетной ротой, ротой меченосцев, вдруг стал командовать двадцатилетний капитан – человек, который до этого никогда не воевал, но был близким другом герцога.
И когда при неудачном штурме одного города из штурмовой колонны, которую вел сам герцог, из пролома обратно вышло едва две трети от вошедших, Волкову сержантский чин перестал казаться столь вожделенным.
– Этот сопляк нас всех прикончит, – заливаясь кровью, ворчал гвардеец с алебардой, что шел рядом со стрелками обратно в лагерь.
И арбалетчики, и сам Волков были с ним полностью согласны. Уже тогда он подумал, что жить при дворе приятно, но, кажется, он уже созрел для мирной жизни без господина, без офицера.
* * *
– К этому колету пойдут вот такие панталоны, – говорил портной, принимая у помощника черные бархатные панталоны с шелковыми черными лентами внизу.
Ленты, которые завязываются в банты?
– К сему костюму подойдут вот эти чулки, – продолжал портной, укладывая на подушку перед Волковым лазурные, в тон колету, удивительной красоты изделия. – Шелк, – пояснил он с улыбкой.
Шелк. Да, шелк был прекрасен. Но чулки! Нет, не рыцарские шоссы, что хороши и в сапог, и в башмак, и в туфлю, а именно чулки. И к ним подвязки, совсем как у его Бригитт. Да Бригитт обзавидуется, когда увидит на нем эти чулки, она их себе заберет. Чулки. Такие же, какие носят женщины, те, что завязываются чуть выше колена подвязками. Панталоны были как раз той длины, чтобы только прикрыть подвязки.
– Ко всему этому ансамблю прекрасно подойдут вот эти туфли.
Портной снова принимал от помощника вещи. То были изящнейшие малюсенькие туфли из черной замши с серебряными пряжками. Ходить в них по улице невозможно, только мрамор и паркет казались достойными их.
– Также к этому всему отлично подойдут перчатки из черного шелка и вот эта шляпа.
Маленькая изысканная шляпа из черного фетра, почти без полей, оказалась так же черна, как и туфли, но ее мрачность разбавляли два белоснежных пера цапли.
– Изволите примерить ансамбль, добрый господин? – улыбался портной, видя, что господин не откажется.
Да, господин был готов примерить всю эту одежду. Кавалер молча кивнул. Он одевался, а портной и его помощник ему помогали, завязывали банты на панталонах и подвязки на чулках, помогали снять дорожные сапоги и переобуться в туфли.
Волков наконец повернулся к зеркалу. Глядя на свое отражение, он просто не мог поверить, что это тот самый Ярослав Волков, который в четырнадцать лет ушел в солдаты, чтобы помочь матери с деньгами. Из зеркала на него смотрел высокомерный нобиль, влиятельный сеньор, полновластный господин сотен людей, большой вельможа, царедворец, род которого древен и на гербе которого есть как минимум графская корона.
Он даже не узнавал себя поначалу. Синий с белоснежным жемчугом колет, черные панталоны, синие чулки, черные туфли с серебром, черные перчатки и черная шляпа с белыми перьями. Все, что он носил до сих пор, и рядом не могло находиться с этой одеждой. Он представил, как ко всему этому подойдет цепь, что даровал ему курфюрст Ребенрее. Цепь ложилась на грудь и плечи идеально, даром что серебро. Да, в зеркале перед ним отражался настоящий вельможа.
– Принц крови, истинный принц крови, – говорил ему портной.
Мог бы и не трудиться, не льстить, кавалер и сам все видел.
– Сколько?
– Все вместе будет стоить сорок два талера, – затараторил портной. Видно, он готовился серьезно торговаться и не уступать многого.
«Сорок два талера? Ёган недавно хвастался, что мужики из Эшбахта за прошлый год заработали по семь монет».
– Я беру, – коротко сказал кавалер к большой радости портного.
Тот даже руки стал потирать, забыв свою вежливость.
Когда кавалер вышел из мастерской, то сказал Максимилиану и Увальню:
– Едем на Водную улицу, в купальни.
Волков слыхал, что там находится самая лучшая купальня города Ланна, в которой иной раз мылся и сам архиепископ. По слухам, кроме отличных поваров там всегда плескались в теплых водах самые роскошные девы города, из тех, чьи ласки можно хоть и дорого, но купить. Также там обитали самые модные цирюльники и подавали самое лучшее вино под нескончаемую, до ночи, музыку.
Молодые люди обрадовались, стали довольно переглядываться. Видно, и они слыхали про те знаменитые купальни. Повесы. Волков ехал туда, чувствуя себя совсем иначе, чем они. Он в отличие от глупых юнцов ни на секунду не забывал, что послезавтра выедет вслед своему полку и поедет на войну. На войну, с которой может и не вернуться. И все эти костюмы с чулками и маленькими шляпками и купальни, где девицы плещутся в бассейнах и чанах с теплой водой, абсолютно не стесняясь своей наготы, может статься, будут последними радостями в его не очень-то легкой жизни.
В купальнях было весело. Музыканты сменяли друг друга, чтобы музыка не замолкала ни на секунду. Недостатка в отличной еде, в вине, в веселых и бесстыдных девах, что хихикали по углам, едва прикрыв наготу тонкими тканями, не было. Волков, даже не спросив у них расценок, пригласил в свой кабинет четырех красавиц, чем очень порадовал Увальня и Максимилиана. Эти двое были счастливы.
Там же приглянулся кавалеру расторопный человек по имени Гюнтер. Был он лакеем настолько быстрым, насколько это возможно. Любое повеление кавалера выполнял на удивление проворно. Полотенца? Вино? Кушанья? Другую музыку?
