Всей Своей жизнью, учением, страданиями, смертью и Воскресением Иисус исполнил все пророчества о Нем (см. подробности во Введении к этому труду), следовательно, не нарушил их. Что же касается собственно закона, изложенного в книгах Моисея, то как Человек Он исполнил его, совершив все, что требовалось от Него, и не нарушил его, не совершив ничего запрещенного законом, не совершив ни одного греха.
Таким образом, Иисус как Человек исполнил и не нарушил ветхозаветный закон. Но Он был Богочеловек и пришел на землю вовсе не для того, чтобы показать пример исполнения этого закона. Он пришел напомнить людям волю Божию, разъяснить ее им, дополнить Своими заповедями закон, в котором была выражена эта воля, научить людей, как перевоспитать себя, как возродиться, чтобы исполнение воли Божией не представляло никаких затруднений, да и примером Своей жизни показать, что исполнение ее возможно и легко.[32]
Различие между законами Бога и законами Моисея
Вечный и неизменный закон Божий давно уже был известен евреям. Закон этот краток, но в нем вся правда Божия: люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и люби ближнего твоего, как самого себя (Втор 6:5; Лев 19:18). Но евреи туго понимали этот закон, часто нарушали его, а в последнее время и совсем исказили его фарисейскими изворотами. А потому надлежало изъяснить им истинный смысл его, развить и дополнить его. К этому и приступает теперь Христос, предварительно успокаивая ревнителей закона уверением, что он будет исполняться, пока существует этот мир. Утверждая таким образом ветхозаветный закон Бога, Иисус придал ему гораздо бо́льшее значение, чем придавали ему сами фарисеи: они делили все требования закона на большие и малые и говорили, что в нарушении малых требований нет греха; но Иисус, отвергая такое фарисейское деление заповедей, сказал, что все заповеди одинаково важны и что исполняться должны даже самые (по мнению фарисеев) малейшие из них; при этом, выражаясь удобопонятнее для слушателей, представлявших себе закон не иначе как писаным, Он пояснил, что даже последняя йота закона, то есть самая малая по начертанию буква еврейской азбуки, и та черта, которой в законе отмечена буква в отличие от другой, сходной с ней по очертанию, даже такая черточка закона должна быть исполнена. Говоря так, Иисус разумел, конечно, исполнение закона по духу его, а не по буквальному его смыслу, превратно истолкованному фарисеями.
Фарисеи не считали грехом нарушение малых заповедей закона, относя к ним, между прочим, заповедь о любви.[33] Иисус же сказал, что кто нарушит одну из заповедей сих малейших (разумея при этом заповеди ветхозаветные) и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф 5:19). Слова эти можно понять так: кто говорит, что нарушение малых заповедей не составляет греха, и через это сам нарушает их и других учит нарушать, тот за это и будет малейшим для Царства Небесного, тот будет признан малейшим из всех людей, то есть последним, ничтожным, которому, конечно, будут закрыты врата Царства Небесного.
Что действительно таков смысл слов Иисуса, видно из последующего разъяснения: «Ибо… если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф 5:20); если вы, подобно книжникам и фарисеям, будете стеснительные или строгие для себя заповеди называть малыми и не считать грехом нарушение их, то не войдете в Царство Небесное».
Под словом закон евреи разумели законы, в которых изложена воля Божия, объявленная и внушенная людям, а также все изданные Моисеем законы, которыми управлялись они как члены религиозной и гражданской общины. Словом, ветхозаветный закон вмешал в себе законы Бога и законы людей. Законами Самого Бога мы считаем десять синайских заповедей, а также внушенные людям при сотворении их заповеди: люби Бога! люби ближнего! и трудись![34] Все же прочие законы, содержащиеся в книгах Ветхого Завета, изданы людьми.
Законы Бога, в которых выражена Его воля, вечны и неизменны. Воля Божия не подлежит никаким колебаниям, никаким изменениям; она постоянна и вечна, как вечен Сам Бог. «Скорее (сказал Христос) весь мир пропадет, уничтожится, чем изменится в чем-либо воля Божия». Вот об этой-то воле Божией, о законах, в которых она выражена, и говорил Христос, когда успокаивал ревнивых книжников и фарисеев: Не думайте, что Я пришел нарушить закон. Про законы же, изданные людьми и, главным образом, Моисеем, Господь при другом случае сказал, что закон и пророки имели значение лишь до Иоанна; с сего же времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него (Лк 16:16), то есть: до Иоанна люди могли спасаться точным исполнением требований всех ветхозаветных законов, но с появлением Иоанна, а тем более Христа-Мессии, для вступления в Царство Божие, а затем и в Царство Небесное, недостаточно праведности, основанной на законах и пророках, а необходимо точное исполнение заповедей Христовых, необходимо усилие над самим собой, необходимо самоисправление, духовное перерождение.
Не смея, таким образом, смешивать законов Бога с законами Моисея и прочих еврейских законодателей, мы при изложении Нагорной проповеди будем каждый раз задаваться вопросом: не отменяет ли новая заповедь Христова синайские заповеди, а также закон о любви к Богу и ближним? Что же касается законов, изданных людьми, то мы таким вопросом по отношению к ним задаваться не будем, потому, что Нагорной проповедью все они для нас, христиан, отменены (см. выше).
Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду (Мф 5:21), – сказал Христос.
Из десяти заповедей, данных на горе Синай, шестая гласит: Не убивай! (Исх 20:13). По карательным законам Моисея, за умышленное убийство полагалась смертная казнь (Числ 35:16–21), причем умертвить убийцу мог мститель за кровь; совершивший же неумышленное убийство подлежал суду (Числ 35:24) состоявшему из судей, избиравшихся евреями из своей среды в каждом месте их пребывания (Втор 16:18). Высшим судилищем, судившим важнейшие дела и, главным образом, преступления против веры, стал со временем синедрион, заседавший в Иерусалиме и состоявший из 72 членов.
Воспрещение всякого гнева
А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду (Мф 5:22). Давая эту новую заповедь, Иисус не отменил ветхозаветной заповеди не убивай, основанной на вечном законе любви, так как, осуждая даже только гневающегося на брата, Он, несомненно, осуждал и убийцу; кто достиг такого нравственного совершенства, что даже не гневается ни на кого, тот, конечно, и не убьет.
Мнения по этому поводу Отцов Церкви
В некоторых древних списках Евангелия нет слова напрасно; в них сказано, что всякий гневающийся на брата своего подлежит суду. Из древних толкователей Евангелия, Иустин Философ и Тертуллиан, по-видимому, руководствовались такими списками Евангелия, в которых не было слова напрасно.
Святой Иустин Философ в первой Апологии своей, представленной императору Антонину, царствовавшему с 138 по 161 г. по Р. X., говорит: «А о том, чтобы быть незлопамятными, услужливыми для всех и негневливыми, вот Его (Иисуса) слова: ударившему тебя в щеку подставь и другую, и кто берет у тебя рубашку или одежду, не препятствуй; кто рассердится, тот повинен огню» (Соч. Иустина Философа. пер. Преображенского. 1892 г. С. 46).
Тертуллиан в своей Апологии говорит: «Какой превосходнее, какой премудрее закон? Тот ли, который говорит только: «не убей, не прелюбодействуй, не делай зла, не обижай никого», или тот, которым предписывается еще не гневаться, не иметь вожделений даже глазами, не говорить ни о ком дурно, не противиться злу?» (Соч. Тертуллиана, 1849 г. С. 90).
Святой Ириней Лионский в четвертой книге своей «Против ересей», написанной в конце второго века, передает слова Иисуса так: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Соч. святого Иринея. пер. Преображенского. 1871 г. С. 443).
Святой Василий Великий, допуская праведный гнев с целью исправления согрешившего, то есть гнев против греха, а не против брата согрешившего, соглашался, однако, что и такой гнев может перейти в напрасный, так как душа, начав прекрасным, впадает нередко в худое (Правила, вопрос 68). Признавая ненапрасным гнев только против диавола, он говорит: «Ты гневаешься на брата своего напрасно. Ибо не напрасен ли гнев, когда один бывает причиной действия, а ты раздражаешься на другого? Не то же ли ты делаешь, что и псы, которые грызут камень, а не трогают бросившего камень? Жалок, кто служит орудием действия; ненавистен, кто действует. Против него обрати свою раздражительность – против человекоубийцы, отца лжи, делателя греха; но будь сострадателен к брату» (Свт. Василий Великий. «Творения». 4, беседа 10).
