Пока зал бурлит рукоплесканиями, она смотрит на женщин – их много здесь. Она обращается к ним, подымает руки ладонями вверх, как будто несет в пригоршнях что-то драгоценное, что нельзя пролить…
– Женщины Мадрида! Вы здесь! Я вижу, еще не перевелись героини Освободительной войны, отважные испанки из того племени, которое боролось и изгнало из страны войска Наполеона Бонапарта! Я знаю, вы готовы, и вы сможете повторить подвиг освобождения! Подруги Мадрида! В семнадцатом году один народ своей решимостью сделал себя хозяином страны. Покажем и мы свою решимость, убережем нашу столицу, сделаем так, что лозунг «Но пасаран» («Они не пройдут») станет реальностью! Сделаем так, что мужчины и женщины трудящегося Мадрида останутся свободными и непорабощенными, что они покажут всему миру, как надо бороться и побеждать!
Представители других партий и организаций пришли на этот коммунистический митинг, чтобы приветствовать советскую годовщину. Выступают Ариэль – оратор-анархист, Регуло Мартинес – от левых республиканцев. Президиум и собрание просят меня передать приветствие газете «Правда» по случаю Октябрьской годовщины; текст приветствия принимается бурными аплодисментами:
– «Народ Мадрида приветствует храбрых советских рабочих, строителей социализма. Мы решительно боремся, отстаивая каждую пядь нашей земли от полчищ наемников фашизма. Следуя вашему примеру героической обороны Петрограда, мы не уйдем из траншей, будем держаться до последнего человека, до последней капли крови. Мы упорствуем в нашем желании счастливой жизни, похожей на жизнь вашего народа. Ваша решительная и вдохновенная поддержка подняла наш дух. Вместе с вами все, что есть прогрессивного и демократического в мире, стоит на нашей стороне, и это сознание вливает в нас силы и энергию. В эти трагические часы, перед жерлами фашистских пушек, Мадрид братски приветствует советских рабочих. Клянемся вам, что они не пройдут! Да здравствует советский народ!»
Митинг кончается. Люди осторожно в темноте расходятся – домой или на фронт. Недалеко до фронта, несколько кварталов. Редкие выстрелы. На центральном участке, у мостов, за эти часы ничего не изменилось. На нашем левом фланге колонне Барсело с приданными ей шестью танками удалось если не продвинуться вперед, то обозначить движение. Во всяком случае, противник был здесь смущен и своего собственного охватывающего движения не развил. Зато в Каса дель Кампо фашисты к концу дня прорвали на фланге республиканские линии и прорвались на целых полтора километра внутрь парка.
И все-таки – пусть противник на полтора километра ближе – все-таки я глубоко счастлив сегодня ночью. Теперь уже ясно – Мадрид сопротивляется. Он не склоняет, как на бойне, шею для удара мясника. Он будет драться «еще два, три, четыре, восемь дней, сколько придется», как говорит Долорес. Он не будет сдан без боя. Очень тихо я говорю себе: может быть, совсем не будет сдан.
Весь день прошел в тяжелых боях. Фашисты продолжают, правда замедленным темпом, штурмовать город по параграфам приказа генерала Варела. Правда, день «Д» растянулся уже почти на семьдесят часов. Фашистские колонны № 1, № 4 и № 3 настаивают на своем обходном движении и пытаются пройти в город через парковые массивы. Интернациональная бригада с большими потерями держит фронт на подступах к возвышенности Университетского городка.
Где же резервы? О них ничего толком не известно. Пять бригад должны ударить противнику в тыл, взаимодействуя с частями, сидящими в городе. Пять бригад и еще одна – Вторая Интернациональная. Об этом нет никаких сведений. Нет связи со штабом центрального фронта, генералом Посасом. Оттуда время от времени раздаются странные звонки или приезжают странные офицеры связи – узнать, в чьих руках Мадрид. Из Валенсии, от военного министра, от генерального штаба, вообще ни слуху, ни духу.
Но ведь так невозможно. Надо знать, сколько держаться, пока придут резервы или вообще какая-нибудь помощь. От этого зависит тактика обороны. Если помощь придет завтра, тогда сегодня можно смелее контратаковать, более решительно отстаивать каждую сотню метров территории, не давать противнику никакого выигрыша в пространстве. Если может помощь подойти только через четыре-пять дней, ну что ж, тогда следует гораздо экономнее расходовать живую силу и боеприпасы, тогда придется медленно, с боем отодвигаться, уступать по кварталу в день, выигрывая время, затягивая борьбу, тогда будем цепляться хоть за часть города, не давая фашистам основания говорить, что они овладели столицей. Пока все делается без перспективы хотя бы на сутки вперед. Не ясно, что будет через два часа. Около полудня в Карабанчеле, у Толедского моста, где все время противника удавалось сдерживать, что-то хрустнуло. Броневики в это время пошли заправляться, на баррикадах решили закусить, и вдруг концентрированный, несколькими веерами расставленный пулеметный огонь погнал передовые охранения. Сразу паника передалась на площадь. Эспанья, оттуда кто-то брякнул по телефону на улицу Алкала, и вот из штаба, сбивая друг друга с ног, побежали опрометью люди. Миаху и Рохо почти насильно потащили к автомобилям – скорей перебраться на восточную окраину города… Через час суматоха улеглась, атаку отразили, даже не взяв подкреплений из другого сектора.
Одна маленькая часть пока прибавилась к защитникам Мадрида, впрочем, без всякого содействия в этом фронтового или верховного командования. Пришел партизанский батальон – смелые, отчаянные ребята, они дрались все эта месяцы в Гвадарраме, которая считалась самым близким мадридским фронтом, а теперь стала самым отдаленным от города.
Солдаты батальона – большей частью крестьяне, отличные стрелки и гранатометчики. Командир подбирал их по одному, подвергал испытанию отвагу каждого. Табель взысканий в батальоне не бог весть какая сложная – за мелкие проступки здесь любят съездить по загривку, а за настоящие воинские преступления ликвидируют, отведя за большой камень или в лесок. При этом здесь страстно заботятся о своих бойцах – чтобы они были всегда сыты и напоены, обуты и в хорошем настроении. Командир – маленький, коренастый, цыганского вида человек с густой черной бородой, страховитый по облику. Выдают его белые, веселые, как у подростка, зубы и плутовские, озорные глаза навыкате. Он вместе с батальоном принадлежит к Пятому полку, член Коммунистической партии. В Цека кряхтели по поводу крайней умеренности его марксистской эрудиции и чересчур уж простых нравов в батальоне. Но ребята так честно, так преданно, так смело сражаются против фашизма, так дисциплинированно выполняют все приказы, – решено было, что красными профессорами они успеют стать и позже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
