- "… Ни твердые стены, ни заклятья огнем не сберегали род чужих человеков от ярости гороподобных чудовищ…", - добавив несколько строк, Эвис повернулась к пандусу, начало которого сторожили высокие диоритовые фигуры. Даже тысячи лет не изменили их облик. В линиях глубокого рельефа еще поблескивала позолота красного и фиолетового отлива; когтистые лапы подминали землю под могучее и по-змеиному гибкое тело.
- Некоторые виды ископаемых ящеров исчезли не так давно, - сказала хронавт. - Их останки, возрастом не старше Человека Разумного, находили в Индокитае, во влажных лесах восточной Африки. Аттина, тем более Ильгодо для нас совсем белое пятно. Мы практически ничего не знаем о составляющих устоявшегося здесь биоценоза.
- По-твоему, даже высокая наука не отрицает, что мы в объятиях чудовищно затерянного мира.
- Когда предки аттлийцев мигрировали в поисках земли, где будет милость, на их пути было много препятствий. Вокруг бесились демоны, сотрясая землю, разрушая горы. С неба обрушивались реки воды и огонь. Когда же явились драконы с железными головами и стали пожирать слуг Прародителя, и, казалось, всех их ждет смерть, они упали со страстной молитвой. Представь себе, тогда вмешался Атт. Он молвил слова тайной силы, и гороподобные твари стали меньше малого камня; пугливо и прытко расползлись они в травы, канули в мутную воду.
- Любопытная версия происхождения ящериц… Все же есть опасения, что колдовство Прародителя подействовало не на всех рослых рептилий.
- Если повезет, мы ее увидим живого экнеозавра.
- Если повезет? Отсутствие инстинкта самосохранения только твоя болезнь или квинтэссенция далекого времени?
Эвис подняла погашенный факел и шагнула к проходу в зал с изваянием миет-метского бога.
- Я должна спуститься туда сейчас.
- Нет. - Грачев властно остановил ее. - Может быть, завтра вместе. Все, что ты увидишь там, я могу описать двумя словами и даже кое-что показать. - Он потряс тяжелый узел, звякнувший металлом.
- Что это?
- Золото. Ты же просвещена: древние прикармливали им драконов, и дыхание последних горячело до температур сталеплавильного горна.
Андрей зашагал к восточной части галереи, куда падали лучи утреннего солнца. Смахнув сор с парапета, он принялся неторопливо выкладывать добытое им в подземелье: фигурки людей и животных. Большей частью это были грубые отливки, но некоторые, инкрустированные бериллами, густо-синими аметистами, казались не лишены красоты.
- Похоже, предки иетсинцев слыли очень богатыми людьми. - Грачев торжественно поставил перед фигуркой слона, яйцеобразный хризолит и с улыбкой взглянул на Эвис. - Тебе нравится? Если взять тысячную часть драконьих сокровищ - это будет приличным состоянием.
- Ты собираешься забрать жертвенное золото?
- Твой кошелек худоват, а блестящие вещицы - приятный груз.
- Бесполезный груз. Для аоттов золото - просто металл. А в стране Единорога нам требуется купить только лошадей. Вполне достаточно моего худого кошелька. Разумнее - не трогать мертвые сокровища.
- Да. Разумеется, в большом количестве золото для нас бесполезно, - согласился Грачев.
Он разглядывал миниатюрную статуэтку женщины, то переводил взгляд к привораживающе огромному хризолиту, потом сгреб все одним движением на пол.
- Если желаешь, мы возьмем по одной статуэтке на память, - предложила хронавт.
- Выбери сама. Или подожди: в той куче наверняка найдутся вещи занимательнее.
Они пробыли в Миет-Мет еще шесть дней, исследуя руины и холмы вокруг.
Грачев не торопил Эвис с уходом. После изнурительного пути по болотам, смертельных бед, сопровождавших их от южных степей, оседая жизнь стала ему приятна. Утром он отлучался проверить силки, устроенные за бамбуковой рощей, набрать плодов и ягод, остальное время сопровождал Эвис, сам воспаляясь энтузиазмом исследователя. Его наблюдательность, умение по незначительным деталям восстанавливать картины прошлых событий стали значительной помощью в постижении тайны Миет-Мет. Однако истинно вникнуть в основу древней культуры, понять причины ее падения возможно было, лишь расшифровав неведомые письмена. Они встречались на каждом шагу: на фресках, стволах колонн, испещряли плитки обожженной глины. Хранившиеся тысячами во внутренних залах, они были высечены твердым резцом на тяжелых базальтовых плитах и по-прежнему дразнили молчанием.
- А ты упряма, - говорил Грачев, застав Эвис перебирающей обломки старых керамических книг. - Все еще надеешься отыскать свой розеттский камень? Так ли важно прочитать, сколько быков было в стаде какого-нибудь царька, да сколько пожертвовал скряга вечным?
- Я надеюсь, что скоро прочту истории, интересные даже тебе, - отвечала она. - Представь, я близка к этому.
Иногда она, скрестив ноги, садилась напротив стены, разрисованной фрагментами ритуала, и оставалась там часами, что-то шепча, сравнивая в памяти, выводя на пыльном полу забытые знаки. Грачев лишь смутно мог представить, какую непростую работу творит ее разум, вооруженный глубоким знанием, опытом эры звездных кораблей и фантастических машин. Он видел ее сосредоточенное лицо, изогнутые дуги бровей и ясные, принявшие бесконечность глаза. В такие минуты казалось, будто перед ним не его милая и близкая спутница, с чертами, незабвенными уже никогда, а существо недостижимое и лишь столько же прекрасное. Опасаясь выдать себя, он беззвучно удалялся, желая ей удачи: потом еще больше не терпя заключить ее в объятия, убедиться, что она, это все она, в мир вокруг в свои лучшие мгновения ослепителен и равен ей.
Когда упорство Эвис вознаградилось, они вдвоем до глубокой ночи бродили по темным залам. Как сон при свете факелов оживали картины жизни предков иетсинцев. Эвис вещала о могущественном Миет-Мет и шести соседних городах, бывших основой государства Навгет-Ош, упомянутого Хифом, в то время как Аттла еще не обросла Ветхой стеной, а страну Единорога и берега Рустма заселяли первобытные народы. Многое хронавт узнала и о грозных богах, принимавших облик чудовищ, сотрясавших землю и поедавших горы, когда жертвы миет-метян были скудны. Дикие подробности драконьего культа потрясали даже хранящего спокойствие Грачева: у священной скалы, бывшей за пределом, городских стен, ежедневно в жертву приносились десятки людей. Грачев воображал ночи полной луны, когда жуткое шествие несло в пищу звероликим кровящую человеческую печень, а чтобы земля плодоносила, жрецы складывали на алтарь отрезанные женские груди числом 366. В сравнении с этим, невинным выглядел ритуал избрания жен властелину подземелья - только несколько юных дев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
