качестве трофея. Результат сейчас в обнаженном виде, в количестве пяти штук, на коленочках, стоял в капитанской каюте.
Остальных девушек Митрофан в качестве трофеев отдал своим парням, там как раз получилось по одной на родового и по две-три офицерам. Благодаря этому экипажи смирились с тем, что эсминец отошел в полную собственность Митрофана. Тем более, что этих аграфок потом можно скрестить с самцами, и на выходе получить настоящую ушастую ферму. Клоны были хоть и одинаковыми, но отнюдь не бесплодными. Ведь бесплодие — это неполноценность, а неполноценность являлась недопустимым грехом для аграфов, даже если это низшие клоны. Появление полукровок руководством Империи также не одобрялось, причем на уровне жесткого пожелания, которое, как известно, равносильно закону для подчиненного. Парень еще раз посмотрел на изящных красоток и произнес, показывая на девушек пальцем по порядку, слева на право:
— Я сейчас дам вам имена! Ты будешь Уна, ты Дуа, Трес, Кватра и Пента! Все запомнили?
— Да господин! Спасибо господин! — тот же хор голосов, но уже не холодно-равнодушных, а вполне себе счастливых.
— Иди ко мне, — Митрофан потянул к себе Уну.
Он оглядел изящное и тонкое тело аграфки. У нее сейчас, помимо информационных баз на управление эсминцем, были установлены базы из стандартного пакета идеальной служанки. Парень провел ладонью по небольшой, конусовидной груди девушки, наслаждаясь нежностью и упругостью. Потом слегка сжал и покрутил маленькую горошинку соска между пальцами. Девушка судорожно вздохнула и слегка застонала от возбуждения, потирая при этом бедрами друг о друга. Это тоже было заложено в программу идеальной служанки. Она должна действительно любить своего господина. Но командор сдержал свое возбуждение и не накинулся на красотку сразу, торопиться ему некуда, тем более что сейчас вся флотилия забилась в самых дальний пояс астероидов, и все парни вовсю «тестируют» свои обновки. Он сосредоточил свое внимание на Уне:
— Я теперь потанцуй для меня, я хочу увидеть, как прекрасно твое тело, во всех местах хочу увидеть! — голом парня дрожал от еле сдерживаемого возбуждения.
— Да, Господин! — музыкальным, с небольшой сексуальной хрипотцой, голосом ответила аграфка, начав извиваться в огненном танце живота.
***
Валесса, с трудом оторвалась от зрелища, где ее любимчик и гордость, Митрофан Клим активно и яростно лишал девственности пятерых аграфских наложниц, и сам тоже лишаясь этого статуса. От такого зрелища у женщины заблестели глаза, а рука самопроизвольно полезла в трусики. Валесса со стыдом резко отдернула ее и пробормотала:
— После рейда обязательно надо посетить мужа! И трое, нет, пятеро суток не выпускать его из спальни! Но каков наш малыш, как хорош, стервец! Весь в папашу!
Женщина еще некоторое время, раскрыв рот, и роняя ниточку слюны смотрела на игры малыша Мита, как его называли дома. О вуайеризме она даже не задумывалась, да и вообще ей было пофигу на все «измы». После того, как ее развратил Федор, физическое удовлетворение своих потребностей, в сексуальном плане, стало одной из сторон личности Валессы. А жесткое ментальное ограничение не позволяло ей удовлетворять свою похоть ни с кем кроме мужа. Ну еще была возможность покувыркаться с другими женами Федора, но и все. Даже со слугами она не могла отдохнуть, опять же кроме женского пола. И тут еще эта война, вынуждавшая ее довольно долго обходится без столь необходимого действа! Короче, столь важные обстоятельства заставили женщину установить в спальнях всех своих родственников записывающие устройства, информация с которых, при каждом удобном случае, передавалась на ее личный сервер.
Ну и на сервер Великого Вождя, но Валесса об этом не знала. Мужчине тоже иногда хотелось подсмотреть на лесбийские игры своих женщин, особенно когда они думали, что за ними никто не следит. А еще периодически можно было переключаться с внешних камер, на вид «из глаз». Нейросети нижнего уровня подчинения и такое позволяли. Поэтому и приходилось несчастной похотливой, рыжеволосой развратнице получать столь извращенное удовольствие визуально. Но, насладится по полной волнующим зрелищем, Лесс не позволили. Внезапно послышался рев баззеров боевой тревоги. Прерванная на самом интересном месте, когда Митрофан распялив Трес особенно интересным образом, медленно лишал ее анальной девственности, Валесса мгновенно превратилась в Бешенную Лесс, готовую порвать всех до единого. Поэтому поставив запись на паузу, во время которой голографическое изображение замерло на очень пикантной картинке возраста 21+, разозленная до последней стадии бешенства воительница кинулась в боевую рубку.
Однако увидев с чем она столкнулась, женщина внезапно поняла, что может и не вывезти. Ведь навстречу ее Праксису, величественно и неспешно плывущему в пустоте, также медленно и неторопливо плыла пафосно-могучая громада линкора Виндикатора, рядом с которым, в качестве саппортов, также лениво двигались два Гипериона. С двумя из них, пусть и с потерями, Праксис бы справился, но с тремя исполинами вставшими в построение типа «Спайдер-Танк»***, она не имеет ни малейшего шанса. Поэтому первым же делом женщина послала через гиперпространство кодированный сигнал с просьбой о помощи. На такой сигнал обязаны были ответить любые свободные корабли. А еще Валесса скинула небольшой приводной маяк. Среди бескрайнего космоса, небольшой, похожий на пузатый бочонок маяк обнаружить было сложно, а еще сложнее обезвредить. Теперь оставалось только тянуть время.
Но неожиданно ожило переговорное устройство, с сообщение о том, что приближающаяся эскадра запрашивает визуальную связь. Так тянуть время можно было не только в бою, то Валесса приказал соединить их. И вот перед ней мостик вражеского флагмана, и на мостике стоит затянутый в аграфский мундир, правда низшего ранга, статный и высокий мужчина-хуман. Тот пафос, с которым на нее смотрел незнакомец, не сочетался со статусом мундира. Отчего женщина даже чуть-чуть хихикнула. На что мужчина посмотрел на нее нечитаемым взглядом, и произнес:
— Все такая же дерзкая, да, Валесса?
— Э-э-э, Тиссо? — внезапно пересохшими губами, произнесла женщина имя своего старого ночного кошмара.
Мужчина, конечно, сильно изменился, поэтому девушка и не узнала его сразу. Но все же этот фанатичный, горящий огнем безумия взгляд не узнать было невозможно:
— Надо же, узнала! Неужели я так сильно изменился? — поинтересовался Тиссо.
— Сильно, был нормальный мужик, а стал пафосное чмо! — Валесса презрительно скривила губы.
— А ты похорошела, похожа на сытую, холеную самку! — не обращая внимание на оскорбления, и восхищенно, закатил глаза, мужчина.
— Ну, так ты помнишь того наглого мужика, который обломал тебе вечеринку
