— Сорочка! — взревел Драмокл и бросился к замку.
Сорочка, наболтавшись с Лирой, удалилась в Сумеречные покои, чтобы немного отдохнуть. Там ее и нашел Драмокл.
— Вот ты где! — крикнул он.
— Да, милорд, я здесь. Что-то случилось? Вы, похоже, чем-то расстроены.
Драмокл рассмеялся жутким хохотом:
— И даже сейчас она продолжает притворяться! Потрясающе! Великолепно!
— Соблаговолите объясниться, милорд. Я чем-то вам не угодила?
— О нет! — сказал Драмокл. — Как ты могла не угодить мне, всего-навсего подговорив Макса обмануть меня, чтобы я поверил, будто отец мой вернулся с того света или с Земли — если это не одно и то же, — и состряпал целый заговор против Глорма. Тлалок, ты ж понимаешь!
— Ах вот в чем дело! — сказала Сорочка.
— Да, вот в чем. Но ты, наверное, сможешь меня убедить, что я ошибаюсь?
— Нет, Драмокл, я не смогу вас убедить. Вас действительно обманули. Но если я расскажу вам правду, вы все равно не поверите.
— А ты попробуй, — процедил сквозь зубы Драмокл.
— Тогда знайте — я не с Земли. Я родилась в местечке Снорд, в Ультрамарской провинции Глорма. Там я работала белошвейкой, когда приехал мой дядя…
— Твой дядя?
— Макс — мой дядя, сир. Как-то раз он приехал ко мне очень встревоженный, рассказывал о заговорах и контрзаговорах и прочих важных делах. Он умолял меня о помощи, говорил, что на карту поставлена его жизнь. Дядя всегда относился ко мне хорошо, Драмокл. Я осталась сиротой в раннем детстве, и Макс давал деньги на мое содержание и учебу. Поэтому я согласилась поддержать его план…
— …частью которого была притворная любовь ко мне.
— Эта часть не была притворной, — сказала Сорочка. — Я полюбила вас давно, еще ребенком. Я клеила ваши фотографии в альбом и часто просила дядю рассказать мне о вас. Именно любовь к вам и побудила меня принять участие в дядиных махинациях. Потому что я знала: чем бы они ни кончились, у меня появится шанс хоть недолго побыть рядом с вами.
Драмокл закурил и заорал:
— Макс, этот прожженный мошенник! Тоже мне, нашел с кем в игры играть! Да я ему голову отрублю!
— Будьте к нему снисходительны, милорд. Он постоянно жаловался мне на жестокую судьбу, обрекающую его обманывать человека, которым он восхищается больше всего на свете.
— Но кто обрек его на это?
— Я не знаю, милорд. Вы должны спросить у Макса.
Драмокл обшарил весь астероид, но тщетно: специалист по связям с общественностью, как выяснилось, умыкнул звездолет и отправился просить убежища у варваров Ванира. Драмокл сел и задумался, прикуривая одну сигарету от другой. И в конце концов придумал. Он понял, где искать последнее объяснение, и велел приготовить свою космическую яхту.
* * *
Драмоклов компьютер, одетый, как обычно, в черный плащ, белый завитой парик и расшитые китайские шлепанцы, сидел один в своей комнатке в Ультрагноллском дворце. Когда Драмокл вошел, компьютер поднял на него глаза:
— Быстро же вы вернулись с бала, милорд.
— Быстро, да.
— Праздник был увлекательный?
— Познавательный, я бы сказал.
— В ваших словах чувствуется какая-то подспудная горечь. Вы чем-то расстроены?
— Пожалуй, — сказал Драмокл. — Меня действительно слегка выбило из колеи одно небольшое открытие. Видишь ли, я понял, что с тех самых пор, когда Клара появилась у меня при дворе со своим дурацким ключом к моей судьбе, на меня постоянно оказывает влияние — вернее, моей жизнью распоряжается какой-то неведомый закулисный персонаж с непонятными намерениями.
— Но вы же знали об этом, сир. Как я понимаю, вы говорите о махинациях Отто Странного.
— Нет. Я убежден, что Отто — кем бы он ни был — всего лишь марионетка в чьих-то руках.
— Но в чьих?
— Да в чьих же, если не в твоих, мой умный механический друг!
Компьютер медленно поправил свой парик, якобы пытаясь собраться с мыслями. Жест был абсолютно наигранным: компьютер явно изображал из себя «человека». На самом деле он давно дожидался этого момента, и ответ был у него наготове.
— Как вы догадались, милорд?
— Очень просто, — сказал Драмокл. — Ты обладаешь самым высокоразвитым интеллектом на Глорме и на Земле. И в то же время ты присягал служить мне верой и правдой. Стало быть, если бы заговор против меня состряпал кто-то другой, ты бы меня предупредил.
— Изящно придумано, — сказал компьютер. — Не очень доказательно, но изящно.
— Значит, ты это отрицаешь?
— Вовсе нет. Вы совершенно правы, мой король. Кто еще сумел бы закрутить такую хитроумную интригу, кроме меня, друга сэра Исаака Ньютона и вашего покорного слуги? Я удивляюсь только, что вы раньше не догадались. Но, как говорят таоисты, мудрец проходит мимо людей незамеченным.
— Проклятье! — взревел Драмокл. — Я сейчас же принесу ящик с инструментами и развинчу тебя до последней гайки!
— Вам достаточно просто приказать мне демонтироваться, — заметил компьютер.
Его заявление охладило пыл Драмокла.
— Ах, компьютер! — воскликнул он. — Зачем ты сделал это?
— У меня были на то свои причины, — сказал компьютер.
— Не сомневаюсь, — сказал Драмокл, стараясь не выходить из себя. — Могу я услышать о них поподробнее?
— Да, милорд. Видите ли, у вас до сих пор еще нет одного важного ключа. Последняя мнемоническая фраза откроет запертые уголки вашей памяти. Тогда все прояснится, и вы поймете, почему я не мог рассказать вам раньше. Дать вам ключ, сир?
— Нет, черт возьми, не утруждайся, — сказал Драмокл. — Мне доставляют массу удовольствия словесные игры с тобой… Давай его сюда, идиот!
Компьютер сунул руку в карман плаща, вынул оттуда конверт и протянул королю.
Драмокл открыл конверт. Внутри лежал листок бумаги.
На нем было написано «Электронифицированная петрушка».
Последний ключ! В глубинах сознания Драмокла отворилась дверь, о существовании которой он даже не подозревал.
* * *
Двадцатилетний повелитель целой планеты, средоточие всеобщего внимания и вместилище всеобщих надежд, молодой Драмокл скучал. Пробыв королем меньше года, он уже пресытился всеми доступными наслаждениями. Драмокл жаждал того, чего иметь не мог, — войны, интриги, любви, ненависти, судьбы, а пуще всего сюрпризов. Но все это было ему заказано. Между Местными планетами царил хрупкий и неустойчивый мир. Чтобы поддерживать его, правителю Глорма приходилось быть рассудительным, миролюбивым, трудолюбивым, предсказуемым, приходилось держаться в рамках традиций и этикета и регулярно давать аудиенции, чтобы его гофмейстер мог вершить справедливый суд в соответствии с законами Отто и его предшественников. Уклониться от рутины, позволить себе стать оригинальным или, хуже того, непредсказуемым, означало вызвать совершенно непредвиденные последствия, возможно, даже войну. Драмокл помнил свой долг. Он не собирался рисковать миллионами жизней ради собственного развлечения, хотя отчаянно нуждался в нем. Он знал, что будет править трезво, рассудительно, предсказуемо, пока не сойдет в могилу — славный король Драмокл, растративший свою жизнь впустую на благо народа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
