— Подрядился для Института правильного питания планктон подкармливать, — с доброй улыбкой отвечал Корнелий Иванович, сдвигая на затылок панамку и вытирая потный лоб.
Особенно активен становился Корнелий Иванович, когда на горизонте показывались фонтаны китов. Тут его даже Митин не мог оторвать от борта. И Удалов сыпал за борт, спал и еще раз сыпал.
Наивный Митин, поверивший сокруизнику, не знал о том, что в районе Гавайских островов проплывающее стадо редчайших полосатиков увидели с китобойного судна «Цусима-мару» и в течение двух часов перебили его, хотя в трюмы они могли вместить не больше четырех китов. Но японские китобои опасались, что если кто-то из китов останется в живых, он доведет до сведения китоохраняющих органов сообщение о зверствах японских китобоев.
С грузом китового мяса «Цусима-мару» вошла в порт на острове Рюкю, и вскоре мясо было выгружено в холодильники.
И не успел «Адмирал Колчак» возвратиться домой в Одессу, как китовое мясо поступило на рынок островов.
Стоило человеку или иному животному съесть кусочек китового мяса, как у него начинались судороги и рвота.
Санитарная инспекция Рюкю запретила употребление мяса полосатиков в пищу, а также приказала выбросить весь улов в море.
Владелец «Цусима-мару», разоренный решением медиков, решил прилюдно разоблачить их как орудие в руках конкурентов. Он велел приготовить котлету из китового мяса и прилюдно, при стечении народа, ее сжевал.
— И что вы на это скажете? — спросил он.
Толпа рукоплескала.
А капитан упал на помост и больше никогда не поднялся.
Нет, он не умер, но превратился в некое подобие кита, выброшенного волной на берег. Теперь он обитает в большом бассейне и занимается тем, что украшает его разнообразными камнями, которые приносят ему посетители, привлеченные чудесной и трагической историей этого достойного человека.
Нельзя обойти вниманием и умопомрачительную историю, связанную с коронацией эрцгерцога Мекленбургского, на которой его мантия, подбитая российским горностаем, осыпалась, как лиственница под осенним ветром. Белый мех покрыл снежным слоем весь паркет.
А невероятная история мистера Вана, главы гонконгской триады Белого можжевельника?
Об этом писали за рубежом, потому что жертвой ее стала известнейшая порномодель Запада Хуанита Маркина.
Мистер Ван заплатил ей за визит сорок тысяч долларов аванса.
Двести тысяч она должна была получить по истечении ночи любви.
Для этого был закуплен отель «Метрополитен», и если шестнадцатый этаж занимал лично мистер Ван и его гостья, то на остальных пили, гуляли и любили друг дружку его гости. И были среди них Мадонна, Майкл Джексон, Иосиф Кобзон, и обещал приехать, но не приехал Михаил Жванецкий.
Утром мистер Ван принял первую порцию снадобья из свежего рога недавно убитого суматранского носорога.
Вторую ампулу он раздавил, общаясь с друзьями.
— Сможешь? — спросил его Кеннет Ли.
— Я как зверь! — ответил мистер Ван.
И он так блеснул узкими глазами на свою будущую возлюбленную, что та ощутила желание бежать в постель немедленно, а не ждать приезда бывшего британского губернатора.
В двенадцать ноль-три она поднялась в королевские апартаменты. Музыку убавили, чтобы не беспокоила, трудился лишь большой барабан, задавая по просьбе мистера Вана нужный ему темп.
Через час двадцать минут двери апартаментов отворились и оттуда выскочила растрепанная, в расстегнутом халатике, усталая порномодель.
— Я больше не могу! — закричала она.
— Вот видишь, — сказал мистер Кеннет Ли мистеру Говарду Ли. — Он ее изнурил.
— Он меня изнурил! — кричала девица. — Сколько можно ждать, пока он совершит?
— Прошу немедленно арестовать и кинуть в подвалы китайского ЧК продавцов носорожьей приправы, — заявил Ван. — Они меня обманули, и я буду сурово мстить.
Когда охранники возмущенного мистера Вана добрались до магазина доктора Чжоу Ли, их глазам предстало страшное зрелище: толпа возмущенных мужчин уничтожала содержимое магазина, уже охваченного трепещущим пламенем. Сам доктор, кастрированный и истекающий кровью, был распят над вывеской, гласившей в нескольких каллиграфически исполненных иероглифах: «Сила и молодость настоящего мужчины».
Оказалось, что все без исключения мужчины, которые пользовались настойкой из рога суматранского носорога, полностью лишились потенции.
3
— Каковы наши достижения? — спросил профессор Минц, окидывая своих соратников орлиным взором.
За прошедший год соратники изменились. Помолодели, похудели, поздоровели. Немало стран пришлось им проехать, немало дорог перейти.
Главное — следы их деятельности были очевидны.
— Докладывай ты первый, Корнелий, — попросил Лев Христофорович.
Бронзовый, стройный, забывший о пузе Корнелий Иванович начал так:
— На той неделе чуть не попался. В заповеднике Черенгети на склонах Килиманджаро у водопоя травил...
— Ой, Корнелий, ну как ты выражаешься! — возмутился провизор Савич. — Можно подумать, что ты и в самом деле чем-то ужасным занимался.
— С точки зрения закона, — заметил Саша Грубин, — Удалов стал международным преступником, и его должен разыскивать Интерпол.
Все засмеялись, пуще всех сам Удалов.
Хотя именно в те минуты в штаб-квартире Интерпола в Брюсселе началось совещание по делу «Зеленый шум», как условно называлась операция против загадочной банды, что орудовала в разных странах, подрывая важные отрасли промышленности и досуга, нанося колоссальный ущерб меховому бизнесу, китобоям, охотникам и рыболовам. На совещании впервые появился седой моложавый полковник из русского ФСБ, подтянутый, строгий, в контактных линзах бирюзового цвета, что придавало его лицу странный ангельский оттенок. А звали его Кимом. Господин Ким. И ни слова больше. А еще лучше — полковник Ким.
Ему и слово.
— Под видом дагестанского браконьера, — сообщил полковник, — я проник в банду Исмаилова, который держит осетровый промысел на Каспии. Именно его банда ответственна за взрыв дома пограничников в поселке Приморский, именно его люди зверски расстреляли в открытом море сотрудников нашего управления, когда мы застали их за перегрузкой черной икры в танкер «Дербент», отправлявшийся в Иран.
— Как же, — заметил вице-маршал Роджерс-Джоунс, представлявший в организации Уэллс. — Нам известен этот негодяй. Именно его икра идет на питание Ирландской освободительной армии.
— Мы вышли в море, — продолжал русский полковник, — в темную августовскую ночь. Осетры послушно шли на приманку. Им тут же вспарывали животы. Если была икра — складывали в бочки, если икры не было — осетры отправлялись за борт.
— И они тонули? — удивился представитель Люксембурга и задумал тут же кампанию по вылову дохлых осетров в Каспийском море.
Но его мечты одним ударом убил полковник Ким.
— Осетров подбирали рыбаки государственного предприятия «Дагрыба», которое контролируется племянником Исмаилова Гамлетом. Тут же их солили и везли в Москву. А в зашитых внутренностях находились автоматы для ваххабитов.
— Ну уж это слишком! — воскликнул генерал Андан Ашрафи, представляющий в Интерполе Таджикистан, небольшую страну в центре Азии. — Откуда в Москве ваххабиты! Вот у нас ваххабиты...
— Господа, господа! — остановил дискуссию заместитель председателя сессии, скромный французский генерал де Труа Катр. — Мы отвлеклись. Наша задача — восстановить пошатнувшийся экологический баланс. Планета в опасности. Полковник Ким, продолжайте!
Ким продолжил свою речь, а тем временем в Великом Гусляре Корнелий Удалов заканчивал свой отчет.
Эти два события происходили на расстоянии трех тысяч километров одно от другого, а на первый взгляд никак не были связаны.
Но с каждой секундой они сближались, ибо посвящены были одной и той же проблеме, только докладчики находились по разные стороны баррикад.
— Конечно, как вы понимаете, — продолжал Удалов, — водопой я травил без ущерба для животного мира. Меня интересовали редкие породы антилоп, которым угрожает исчезновение. Как я это сделал? На остановке автобуса я потерялся. Пошел в кусты как бы по нужде, и тут меня якобы похитил лев.
— Ну ты, Корнелий, даешь! — воскликнул Грубин. — Ну и шутишь.
— Я не шутил. Все происходило так на самом деле, если не считать льва. В три минуты я достиг водопоя и высыпал туда содержимое пакетов «С-К» и «ПОРСА-4».
— Ясно. — Минц сверился со списком химикалиев и пояснил вслух: — «С-К» вызывает неистребимую чесотку рук у каждого, кто попытается снять шкуру с антилопы, а «ПОРСА-4» делает шкуру крокодила такой мягкой, что из нее не только сумки не сделаешь, но даже паутины.
