16 мая 1944 года в дивизию прибыл рейхсфюрер СС. В смотре принял участие и губернатор О. Вехтер. Свой визит Гиммлер начал с речи, обращенной к немецким и украинским офицерам дивизии. На следующий день рейхсфюрер присутствовал на боевых учениях всех частей дивизии. По окончании учений Гиммлер провел закрытое совещание, на котором признал дивизию вполне боеспособной, высказал признательность за столь быструю ее подготовку и пообещал всячески поддерживать формирование. На третий день Гиммлер вместе с Вехтером вылетел в ставку Моделя.
Кампфгруппа «Байерсдорф». Первые бои дивизии
В начале февраля 1944 года, когда в дивизии отсутствовал ее командир и его замещал штандартенфюрер СС Байерсдорф, в штаб поступил приказ от высшего командующего СС и полиции Генерал-губернаторства в Кракове о формировании боевой группы из одного пехотного полка, дивизиона легкой артиллерии, саперного и противотанкового подразделений для участия в антипартизанской операции. В приказе также содержалась информация о противнике — партизанском соединении Ковпака. Боевая группа после ее прибытия в район боевых действий вошла бы в подчинение командующего СС и полиции Генерал-губернаторства.
Руководство формирующейся дивизии устно отказалось выделить группу, но поступил повторный приказ, также мотивированный решением Г. Гиммлера. Впоследствии выяснилось, что рейхсфюрер ничего не знал о подобном распоряжении. Руководство было уведомлено Байерсдорфом, что дивизия не в состоянии выделить такие силы, т. к. находится в стадии формирования, и уведомил о возможности выделить боевую группу в более скромном составе.
После совещания всех офицеров дивизии было принято решение о формировании боевой группы в составе одного пехотного батальона, усиленного батареей легкой артиллерии. В состав группы предполагалось включить наилучших офицеров и унтерштурмфюреров. В течение 48 часов (а не 24, как было в приказе) боевая группа под командованием штандартенфюрера СС Байерсдорфа (начальник штаба гауптштурмфюрер СС Кляйнов) была сформирована. Командиром 1-го пехотного батальона был назначен гауптштурмфюрер СС Бриштот, 2-го — оберштурмбаннфюрер СС Рембалевич. Дивизионом полевой артиллерии руководил оберштурмбаннфюрер СС М. Палиенко, подразделением боевой разведки — оберштурмбаннфюрер Р. Долинский, ответственным за боевое обеспечение — оберштурмбаннфюрер СС Поляков. Капелланом группы был отец Всеволод Дурбак.
Относительно состава группы сведения противоречивы. Бывший начальник штаба дивизии В. Д. Гайке в своих послевоенных воспоминаниях писал, что в группу входил один пехотный батальон, а Р. Долинский утверждал, что батальонов было два.
О том, в каких условиях формировалась группа, свидетельствует отрывок из статьи, опубликованной в газете «Вести комбатанта»:
«Тревога. До рассвета мы получили оружие, амуницию и сбрую для лошадей. Каждый ремешок отдельно. Собрать такую сбрую было нелегко. Я взял рисунок, на котором был нарисован запряженный конь, вывел коня и при помощи рисунка начал собирать упряжь. Между ездовыми и возницами есть такие, что не имеют ни малейшего представления, а коней впервые увидели в дивизии, не знают запряжки, не умеют ездить верхом. Худшим является то, что они еще не стреляли из орудий… ездовые сидят первый раз на конях, одни кони тянут вперед, другие назад, одни скачут, другие ложатся на землю. С такими конями требовалось выйти на боевое задание». Свидетелем и участником этих событий был бывший гауптштурмфюрер СС Михайло Длябога.
Слова сотника подтвердил и штурмбаннфюрер СС Евген Побигущий, более того, он сообщил, что каждый пехотинец выступал против партизан, имея в подсумках всего по 15 патронов на винтовку.
Группа действовала в районах Любачева, Чесанова, Тарнгорода, Билгорая и Замостья. Солдаты группы не имели теплого зимнего обмундирования, а ночевали обычно в полях, т. к. им было приказано в села не входить.
Сведения о боевых успехах боевой группы противоречивы. По одной информации группа фактически уничтожила прорывавшееся в район Львова партизанское соединение под командованием Л. Шукаева, между Билгораем и Тарнгородом столкнулась с советским отрядом численностью в 400 человек и после тяжелого боя пленила около 200 человек. Возможно, эти боевые действия вел один из полицейских полков, сформированных из украинцев.
В одно из селений группа вошла, и поэтому уже после войны ее действия в этом селе стали предметом споров между украинскими и польскими историками. Поляки утверждают, что украинцы спалили село Гута Пеняцкая, не пощадив никого, включая детей и стариков (500 человек). Украинская сторона (ветераны дивизии) утверждает, что в село группа была вынуждена вступить с тяжелыми боями и понесла потери, т. к. оно было гнездом московских и польских партизан.
Анализируя немецкие, польские и советские документы тех лет, становится очевидным, что действительно село Гута Пеняцкая, как и ряд других польских сел этого района, было базой целого ряда польских и советских партизанских отрядов. Самообороной села командовал бывший поручик Войска Польского Казимир Войцеховский, который тесно сотрудничал с инспекторатом Армии Крайовой в бродском подполье. Еще до прибытия группы Байерсдорфа в район в этом селе получила убежище и постой группа советских партизан Бориса Крутикова из партизанского отряда Дмитрия Медведева. Поляки совместно с советскими партизанами участвовали в боях с отрядами УПА. Обычно такие бои заканчивались не только разгромом отрядов украинских националистов, но и разграблением и уничтожением близлежащих украинских сел. При этом победители проводили мероприятия, после 2-й мировой войны получившие наименование «этническая чистка». Аналогичным образом поступала украинско-немецкая сторона. Такой характер боевые действия приняли по всей территории оккупированной Украины и Польши с регионами компактного проживания украинского либо польского населения.
При подходе немецких войск к Гуте Пеняцкой с ее околицы был открыт интенсивный пулеметный и ружейный огонь. Наступавшие развернули боевые порядки и повели наступление на село по всем правилам воинского искусства. Бой в селе продолжался длительное время, трофеями немецко-украинских карателей стали автоматическое оружие, взрывчатка и боеприпасы партизан. В ходе боя за село украинские подразделения понесли потери в личном составе. Судьба села в таких условиях была предопределена. Следует также отметить факт участия в карательных операциях против польских сел и украинской полиции. Не исключено, что в составе полиции за польскими партизанами «бегали» вчерашние члены УПА, до этого «бегавшие» от поляков.
Один из участников тех событий так свидетельствовал о боевых действиях группы:
«Не помню, что было до того дня, когда напутственной речью нас провожал Шнеллер. Построившись в колонну, мы начали маршировать до соседнего села, отдаленного на несколько километров. Он приказал нам петь песню, но как только мы вышли на горбок, посыпались выстрелы из пулемета и винтовок. Мы сразу же рассыпались в цепь и залегли. Установив пулеметы на станки, открыли огонь по противнику. Приказали нам окопаться. Но где там! Земля замерзла, трудно было выкопать ямку, не то что окоп. Полежали мы так до вечера, крепко замерзли, а когда стемнело, собрали нас, и пошли мы гуськом тропинкой в сторону села. Был там малый мостик через ручей. Мы шли гуськом на другой берег русла. Тут услышали взрыв и крики раненого. Это взорвалась мина, и одному из наших оторвало ногу по колено. Крики, стоны, поиски санитара… А мы идем дальше, и души наши на плечах. А если снова кто встанет на мину? А может, я?
На наше счастье, все этим одним взрывом и закончилось. Дошли мы до села, а партизан и след простыл. Они ушли на санях. Остановились мы тут, выставили посты, а на следующий день снова вышли в погоню. Так и продолжалось, когда мы прибывали в село, покинутое партизанами, их не было, ибо они своевременно уходили из сел. Так мы и забавлялись, как кошка с мышкой, и никак не могли отловить их…»
