Так это и был… ВЫХОД?
Я уже не слышал собственного голоса, когда спросил:
– Выходит та, которую я убил…
– БЫЛА НАСТОЯЩЕЙ МИСС ЭЛЕНОЙ ИЗ РЕАЛЬНОГО МИРА. В ЭТОМ И ЗАКЛЮЧАЛАСЬ ЦЕНА ТВОЕЙ ЖЕРТВЫ. И РАЗВЕ НЕ ТАКИМ БЫЛ НАШ УГОВОР? НО ТЕПЕРЬ ТЫ СВОБОДЕН, МОИ ЗВЕРИ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПРИЧИНЯТ ТЕБЕ ВРЕДА, ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ОНИ ЭТОГО И ЗАХОТЕЛИ. ВЕДЬ ПРОНИКНУТЬ В МИР ЗАКОННОСТИ И ПОРЯДКА ОНИ НЕ В СИЛАХ. ОНИ БУДУТ ПРОДОЛЖАТЬ ЖИТЬ В СКАЗКЕ, ТЕРПЕЛИВО ОЖИДАЯ СЛЕДУЮЩЕГО ГОСТЯ. ПРОЩАЙ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, БОЛЬШЕ Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ СКАЖУ.
И он замолчал. Навсегда. Навеки.
Как будто ничего и не было…
Тихо шелестела трава, поскрипывали стволами престарелые клены, на небе вроде собирался дождь: осенняя непогода требовала своего выхода.
Вот и первые капли…
У меня не находилось сил, чтобы изречь свое заключительное проклятие — всему сущему. Оглохший и ослепший от отчаяния, я медленно брел в неизвестность. Земля под ногами медленно воспламенялась, и ее не в силах были потушить капли моросящего дождя, ни даже обильные слезы небесного ливня. Было трудно дышать, так как воздух пропитался отравой человеческого бытия. Ее голос, подобный ветру, или ветер, подобный ее голосу, еще долго кружил вокруг меня, нашептывая свои последние слова: «Майкл… я так любила вас».
Если бы я тогда все-таки остановился! Если бы еще раз трезво глянул вокруг!
Если бы… если бы… если бы…
Отчаяние переросло в истерику. Я катался по земле, рвал траву, рвал на себе одежду, выл на всю поднебесную. Но никто так и не внял моим стенаниям. Кого может беспокоить трагедия маленького человека в таком огромном мире? Слезы катились из моих глаз, и рыдания заглушали голоса ветров. Но это, увы, абсолютно никого не волновало…
* * *
Она лежала в гробу, окаймленная черной ленточкой вселенского траура. На лице — едва заметная застывшая полуулыбка. Как будто просто спала… И даже здесь, на границе двух миров, она выглядела великолепно. На ней было голубое платье, гофрированные складки и муаровые переливы которого хранили отпечаток многих наших общих воспоминаний. Рядом сидел рыдающий барон Стинвенг.
– О дочь моя! Дочь моя! Единственная радость старческих лет моих!.. На кого ты меня оставила?! — его голос, некогда волевой и суровый, казался голосом жалостливого ребенка. Он даже не стирал с лица обильные слезы.
У меня слез уже не осталось. Внутреннее пеклище иссушило душу до основания.
– Дочь моя! Единственное утешение на склоне лет моих!
Вдруг он встал, подошел ко мне и прошептал:
– Мистер Айрлэнд, прошу и заклинаю вас: отыщите убийцу и воздайте ему сполна! Она… она любила вас! Убейте этого подлеца, как только его встретите!
Наши глаза смотрели в упор друг другу.
– Клянусь и обещаю вам, барон, что преступник будет наказан!
Твердость моих слов несколько успокоила его. Он снова сел в кресло, устремил взгляд на ее лицо, и мертвые слезы, как мертвая вода, орошали лишенное духа тело — долго лились над пропастью между двумя мирами: миром тревожного покоя и миром успокоенных тревог…
* * *
Строки, утомляясь, уже становятся невнятными. Мысли, отмирая, перестают осознавать собственный смысл… Я, кажется, выздоравливал от заболевания, именуемого «жизнью». Она становилась все менее осязаемой и все более вздорной по своей сути.
Сижу в гостиной Менлаувера. Настоящего Менлаувера. Перед взором — портреты зверей. Скучающе свисают со стены. Волк, медведь, свинья, бегемот, рысь и маленький симпатичный кот. Почему-то еще раз захотелось посмотреть в их нарисованные глаза — просто так… ни о чем не думая и ни в чем их не упрекая. Я вдруг понял, что все мы, однако, лишь маленькие частицы единой вселенской круговерти событий. Одни частицы заряжены положительно, другие отрицательно, оттого одни кажутся добрыми, другие — злыми. Но все мы по сути своей — пыль под ногами неведомых богов, неведомых даже самим богам.
Когда-то все закончится, все исчезнет, все успокоится… Время ляжет в свой гроб. Зло и Добро взаимно уничтожат друг друга, обратив мир в первозданную Пустоту.
Вот вам мой философский совет: если ты рожден в мир неудачником, то для полной гармонии будь неудачником во всем.
Прощай, Маклин! Мое личное зло уже давно иссякло, чтобы испытывать к тебе какое-то негодование.
Прощайте Мувр, Стувр, Грувр, Кхнувр, Саувр и Лектувр! Вас-то, сказочных персонажей, винить тем более не в чем…
Прощай мисс Элена! Увы, источник моей любви засох вместе с источником ненависти…
Прощайте миссис Хофрайт, Голбинс, Мэтью, Грум, Хортс и все мои слуги! Кто-нибудь из вас наверняка когда-нибудь прочитает эти записи.
Прощай театр под названием «жизнь». Сцена твоя опустела, зрители разбрелись кто куда. Остался лишь я один.
Сейчас я допишу последние строки и приму лекарство от существования. Кажется, цианистый калий — действует моментально. Так что же сказать напоследок?
Эта Дверь в старый заброшенный чулан… Пусть она будет закрыта на веки веков. И не приведи Господь еще кому-нибудь вот также сидеть и писать долгие скрипучие воспоминания подобные моим.
Ну вот, и все сказано.
Прощайте!
написано: март, 2000 г
переработано и переделано в электронный вид: март, 2008 г
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
