Тем не менее наконец… наконец все, похоже, устроились в соответствии со своими пожеланиями. Аннабел видела Эвана один раз – мимоходом. Их взгляды встретились, и она поспешно прошла мимо. Что он должен был о ней думать? Что она к тому же еще и замышляла побег? Какому мужчине нужна жена, у которой нет ни капли совести? От приступов раскаяния и жгучего стыда ее начало подташнивать.
Только она присела на краешек кровати, как до ее ушей донесся жуткий, режущий ухо звук. В первую минуту она даже не поняла, что это крик – до того он был высоким и пронзительным.
Аннабел бросилась вон из комнаты и, не оглядываясь, побежала в том направлении, откуда доносился визг, чувствуя, как сердце ее холодеет от звучащего в нем ничем не прикрытого ужаса. Жуткий крик не прекращался ни на секунду, пока Аннабел бежала по коридору к лестнице. Впереди и позади нее отворялись двери, раздавались голоса людей, перекликавшихся между собой, а она все бежала и бежала. Ей казалось, крик доносился из библиотеки.
Так оно и было. Она распахнула дверь, и в ту же секунду рядом с ней вырос Эван.
Кричала Роузи. Она стояла посреди комнаты и визжала. Она подняла на них глаза, и Аннабел поразилась. Место тихой, чем-то напоминавшей ребенка Роузи, с которой она познакомилась, заступила женщина с белым разъяренным лицом, глаза которой сверкали гневом. Она кричала не от ужаса – она кричала от ярости. Омерзительной, дикой ярости.
И, привалившись к стене с совершенно обессиленным видом, стоял Мейн.
Эван бросился через всю комнату и встряхнул Роузи. Она продолжала кричать. Он снова встряхнул ее – не грубо, но решительно.
– Перестань, Роузи. Перестань. В дверях появился Мак и, сказав:
– Я сбегаю за отцом Армальяком, – умчался прочь. Наконец голос Роузи дрогнул и умолк.
– О Господи! – раздался в наступившей тишине голос Мейна.
В коридоре теперь было полно людей, валом валивших в распахнутую дверь. Эван повернулся кругом.
– Здесь не должно быть мужчин! – крикнул он.
Он обернулся к Мейну, который по-прежнему стоял у стены, не в силах пошевелиться.
– Если вы не возражаете… – Он кивком указал на дверь.
– С удовольствием, – ответил Мейн. На полпути к двери он остановился. – Просто чтобы вы знали: я и пальцем ее не тронул. Я не…
– Мы знаем, – сказала Аннабел, взяв его за руку и увлекая обратно в коридор. – Роузи очень взволнована, вот и все.
– Взволнована? – переспросил Мейн, повысив голос теперь, когда они оказались в коридоре в окружении сочувствующих лиц. – Взволнована? Да она самая натуральная психопатка, вот кто она такая! Я спустился сюда, чтобы посмотреть, не выписывает ли Ардмор «Новости скачек», и тут была она. Ну, я и сказал: «Привет!», а она принялась разглядывать меня от мысков ботинок и выше. Может, ей не понравился мой шейный платок. Бог свидетель, мне самому он не нравится. Стоило ей его увидеть, как она начала вопить, да к тому же запустила в меня чем-то. Я чувствовал себя так, словно надругался над ней.
Аннабел перехватила взгляд дворецкого.
– Уорсоп, думаю, лорду Мейну не помешает чего-нибудь выпить.
– Кто она такая? – спросила Гризелда, стоя на лестнице. Аннабел заколебалась, и отец Армальяк, который как раз подоспел, сказал:
– Она сводная сестра лорда Ардмора, и вполне безобидная, уверяю вас.
Вид Гризелды говорил, что его слова ее не убедили.
– Что ж, если на сегодня кризис миновал, – язвительно молвила она, – то предлагаю всем вернуться в постель.
– Ну, теперь все ясно, – вполголоса сказала Имоджин. Похоже, она была потрясена до глубины души. – О, Аннабел, я так рада, что мы приехали! В этом замке в буквальном смысле слова обитает сумасшедшая – как в романе!
– Не совсем, – встряла Джоузи, выглядывая из-за плеча Гризелды. – Если бы все это происходило в романе, то эта женщина была бы первой женой Ардмора, а не его сестрой.
– Я очень сожалею о доставленном вам беспокойстве, – твердо сказала Аннабел, дабы пресечь всякие разговоры о родственных связях Эвана с Роузи. – Роузи очень легко расстроить, а незнакомые мужчины внушают ей самый настоящий ужас.
– Уверена, о причине этого я смогу догадаться без подсказки, – с содроганием молвила Гризелда. – Ступайте наверх, – велела она Джоузи.
Имоджин обняла Аннабел.
– Это ужасный дом, – сказала она. – Сырой и холодный, и на много миль отстоит от цивилизованного мира. Я так счастлива, что мы приехали сюда вовремя. Мы уедем как можно скорее. Эти крики! – Она содрогнулась. – Ты бы не выдержала тут шесть месяцев. На мой взгляд, самое большее месяц – и ты вернулась бы к нам в Лондон.
Аннабел подняла голову и встретилась взглядом с Эваном. Он стоял в дверях библиотеки – просто стоял там и молчал.
Медленно их гости потянулись обратно наверх, после чего Аннабел снова отворила дверь библиотеки. Роузи с Эваном сидели на диванчике перед камином: Роузи в одном углу, а Эван в другом. Но на спинке дивана лежала вытянутая рука Эвана, и он поглаживал волосы Роузи. Лицо ее снова приняло обычное, несколько безучастное выражение. Она выглядела, как человек, который никогда в жизни не станет кричать. В сущности, она выглядела… счастливой. Безмятежной.
Эван поднял на Аннабел глаза.
– Полагаю, эта сцена отняла у Мейна год жизни.
– Он сказал бы – десять. С ней все в порядке? – спросила она шепотом, потому что Роузи напевала без слов какой-то простенький мотив и смотрела в огонь так, как если бы в камине давалась интереснейшая пьеса.
– Похоже на то. В обязанности ее сиделки входит не допускать подобных происшествий. Всякий раз, когда у меня гости, Роузи должна сидеть в своей комнате.
– О, дорогой.
Оба они посмотрели на Роузи, которая, казалось, не замечала их присутствия.
– Проблема в том, что она привыкла к свободе. Ты первая, кто посетил нас за многие годы, и она приняла тебя. Я позабыл об осторожности.
– По-моему, проблема заключается в мужчинах, – сказала Аннабел.
– Ей становится хуже, – поведал он без всякого выражения. – Она напала на него, ты знаешь. Погляди. – Он кивком указал на стену, о которую недавно опирался Мейн. Пол был усеян глиняными черепками. – Она запустила в него вазой в половину своего роста. Попади она Мейну в голову, он бы серьезно пострадал.
Аннабел не знала, что сказать.
– Грегори становится старше. Она порой забывает, кто я такой, и набрасывается на меня. Если она поступит так с Грегори…
– Он, кажется, не относится к ней как к матери.
– Но он знает, как все обстоит на самом деле. Кого угодно травмировал бы тот факт, что его мать превратилась в сумасшедшую и напала на него. Он не спустился вниз, ты не заметила?
