ли превышает пятнадцать градусов, я без тени сомнений стягиваю с плеч кожанку и забрасываю её на заднее сиденье. Следом за ней отправляется футболка и джинсы.
Оставшись в одном белье и грубых потёртых ботинках, я выхожу из машины, не забыв предварительно осмотреться по сторонам — но вокруг как обычно тихо и безлюдно. По мере приближения к заветной цели мы встречали всё меньше кровожадных тварей, и этот факт неплохо подпитывал робкие надежды, что город выживших действительно существует.
Торп уже успел сбросить лишнюю одежду прямо на берегу и с разбегу нырнуть в ледяную воду.
Собираю растрёпанные волосы в пучок и следую его примеру с той лишь разницей, что захожу в озеро медленно — с каждым неторопливым шагом со дна густым облаком поднимается ил, кожа покрывается мурашками от низкой температуры воды, ноздри щекочет аромат тины, но всё равно это гораздо приятнее, чем жалкая тоненькая струйка из-под убогой канистры. Уже через пару-тройку метров от берега глубина становится внушительной, и вода доходит мне до самой шеи. Мышцы немного сводит судорогой от холода, но я задерживаю дыхание и ныряю.
А когда выплываю обратно на поверхность, хренов герой оказывается совсем близко.
Разница в росте позволяет ему крепко стоять на ногах там, где я уже не достаю до дна.
Глупо, но я не могу перестать рассматривать, как на солнце поблёскивают капли воды, стекающие с его распущенных волос.
Торп обвивает рукой мою талию и привлекает к себе — рефлекторно обхватываю его ногами и едва не задыхаюсь от разом накатившего возбуждения, когда внутренней стороной бедра чувствую твёрдость напряжённого члена. Тело, так быстро привыкшее получать разрядку на регулярной основе, предаёт меня практически мгновенно — и в следующую секунду я подаюсь вперёд, чтобы накрыть его губы своими.
Поцелуй отдаёт затхлым привкусом озёрной тины, но мне тотально наплевать на подобные мелочи. Желание разгорается в крови за считанные мгновения, ползёт колючими мурашками вниз по позвоночнику, собирается влажным тягучим жаром внизу живота.
Oh merda, мне нужно это.
Просто катастрофически необходимо.
Сильнее прижимаюсь к мужскому торсу грудью в бюстгальтере, сквозь мокрую ткань которого уже отчётливо проступают контуры затвердевших сосков. Одно только это выкручивает градус возбуждения до критической отметки, и у меня вырывается несдержанный стон, утонувший в непрерывных голодных поцелуях.
Но пару секунд спустя Ксавье отстраняется.
— Холодно, — он зябко ёжится, продолжая держать меня в удушающе крепких и ужасающе приятных объятиях. — Пошли на берег.
Но каким бы крышесносным ни было желание, перспектива предаться грехопадению на грязной земле не вызывает у меня особого восторга — поэтому продолжения не случается.
Мы просто выходим на берег и направляемся обратно к джипу. Я на ходу распускаю высокий пучок, выжимая влажные волосы дрожащими от холода пальцами. Торп тем временем набрасывает свою куртку прямо на голые плечи и торопливо натягивает потёртые джинсы поверх мокрых боксеров. Не имею никакого желания мочить свою одежду, поэтому забираюсь на переднее сиденье в одном белье — наплевать, оденусь позже.
Хренов герой устраивается на месте водителя, заводит мотор и прибавляет температуру кондиционера на максимум, пока я обнимаю себя руками в попытке побыстрее согреться.
Внедорожник плавно трогается с места, сворачивая на покрытое выбоинами шоссе.
Некоторое время в салоне висит тишина, нарушаемая лишь мерным урчанием двигателя и шумом кондиционера. А потом я решаюсь задать вопрос на негласно запретную тему.
— Ты любил Бьянку? — понятия не имею, почему мне так хочется это знать. Никогда не была склонна к праздному любопытству. Наверное, я неосознанно хочу убедиться, что среди нас есть человек, способный в полной мере понять, что испытала я, когда своими руками убила родного брата.
— Честно? Не знаю… — доморощенный герой сокрушённо вздыхает, крепче сжав руками кожаную оплётку руля. Выдерживает задумчивую паузу, сдувает с высокого лба мокрую прядь каштановых волос, немного прибавляет скорость. — Когда мы были вместе, я действительно думал, что люблю её. Но вполне вероятно, это было лишь потому, что рядом не оказалось других женщин. Потому мы и расстались. А теперь я и вовсе думаю, что это никогда не было любовью.
— Почему? — меня немного настораживает двусмысленность последней фразы. Что это вообще значит? Внимательно слежу за его реакцией краем глаза, сделав вид, что регулирую температуру кондиционера на бортовом компьютере.
— Потому что… — Ксавье осекается на полуслове, уставившись в змеистую линию шоссе, тянущуюся до самого горизонта. — Неважно, Уэнс. Какая теперь разница, любил я её или нет? Я убил её, и этого не изменить.
— Ты её не убил, — возражаю я, ощутив странное смятение от внезапно возникшей недосказанности. — Ты спас её от мучений.
Вновь повисает тишина.
Я без особого интереса наблюдаю, как кустарники на обочине сливаются в монолитную стену по мере того, как хренов герой прибавляет скорость. Изредка слежу за ним боковым зрением — Торп с каким-то остервенением вжимает в пол педаль газа, впивается пальцами в руль с такой силой, что костяшки белеют, а на руках выступает чёткий узор из вен. И хотя недавний разговор вышел натянутым, от этой картины меня вдруг бросает в жар. И вовсе не потому, что температура кондиционера близка к максимально возможному значению. Возбуждение неуклонно нарастает, не поддаваясь контролю рационального мышления — тело, не получившее желаемого, отчаянно требует своего, выплёскивает в кровь гормоны, порождающие тянущий спазм внизу живота.
Машинально ёрзаю на сиденье, стараясь абстрагироваться от скапливающейся между бёдер влажности, сильнее свожу ноги вместе, но с каждой секундой становится только хуже.
Oh merda, какой ужасающий кошмар.
Проклятый Торп совершил что-то невообразимое с моим самообладанием, раз я совершенно не способна контролировать собственное тело в его присутствии.
Борьбу с желаниями плоти я проигрываю позорно быстро — и всего через пару минут окончательно сдаюсь и сажусь полубоком, повернувшись к нему. Немигающий пристальный взгляд скользит по его рукам с выступающими венами, по сосредоточенному лицу с чётко очерченной линией скул, по поджарому обнажённому торсу — ведь свою футболку хренов герой так и не надел.
— Ты чего? — Торп, слегка удивлённый подобному вниманию к собственной персоне, косится на меня с подозрением.
Ответить мне нечего.
Я всегда предпочитала действия словам.
Поэтому решительно подаюсь вперёд и протягиваю к нему руку — невесомо провожу кончиками пальцев по животу с едва заметными линиями пресса, слегка царапая тёплую кожу отросшими ногтями. Ксавье чуть вздрагивает от моих почти невинных прикосновений, приподнимает уголок губ в лёгкой усмешке, но не останавливает мой внезапный порыв.
Его реакция подстёгивает меня продолжить — и моя ладонь резко опускается ему между ног, с силой сжав сквозь плотную
