мне захотелось есть?» – удивилась она. Выйдя на улицу, она увидела, что он стоит под деревом, держа в руках нечто мерцающее золотом. Бог ты мой, он обклеил коробочку с лапшой золотистой светодиодной лентой, из-за чего вся она сияла каким-то волшебным светом.
Еще был случай, когда после занятий физкультурой у нее вдруг разболелась спина, да так сильно, что она не могла нормально ходить, будто между позвонками образовалась грыжа. Пока она раздумывала, как бы ей избавиться от невыносимой боли, рядом резко притормозил спортивный автомобиль, и за рулем машины был он. Он правда словно читал ее мысли: стоило ей о чем-то подумать, как это тотчас воплощалось в реальность. Он отвез ее в дорогущий массажный салон, где выбрал самого лучшего мастера. Спустя два часа она почувствовала себя заново рожденной, словно праматерь Нюйва вылепила ее по новой, спина ее выровнялась, боль в ногах исчезла, походка обрела былую легкость.
На летних каникулах он повез ее на машине к морю; на осенних каникулах по случаю дня образования КНР он повез ее на север страны полюбоваться красными листьями; на зимних каникулах они полетели в Хоккайдо полюбоваться снегом. Всякий раз, когда они отправлялись в путешествие, он покупал билеты первого класса, заказывал проживание в пятизвездочных отелях, выбирал лучшие рестораны. И постепенно она перед ним пала, хотя когда-то была гордой, словно принцесса, самоуверенной, словно гений, и высокомерной, словно отрешенная от мирской суеты небожительница. Свой первый поцелуй она подарила ему, когда они сидели в его спорткаре, а свою девственность – в известном сеульском отеле.
Их чувства становились все глубже, они постоянно думали друг о друге, она скучала по нему даже во сне. Сколько раз она просыпалась среди ночи и, открыв глаза, видела за окном его плотно прижатое к стеклу улыбающееся лицо – нос расплющен в лепешку, будто все это время он стоял там и наблюдал, как она спит. Его лицо напоминало круглый диск луны – собственно, это и была луна. А вокруг его лица прямо на стекле искрились звезды.
Как-то раз в яркую лунную ночь он отвез ее в горы к востоку от города, чтобы сделать постановочное фото, на котором она вроде как снимает с неба луну. В другой раз, когда ей захотелось послушать какую-то песню, он специально для нее пригласил исполнителя этой песни…
Вспомнив про все это, она захихикала, ведь чтобы завоевать ее, он действовал точно так же пошло и непристойно, как и Сюй Шаньчуань, который ублажал Ся Бинцин. Она вынуждена была признать, что большая часть жизненных удовольствий представляет собой такие обывательские вещи, как застолья, гуляния и развлечения, что эти удовольствия немыслимы без тортов, роз и свечей, и что не последнюю роль во всем этом играют заискивания, комплименты и проявления заботы. Короче говоря, когда она была голодной, он был ее пищей, когда ей хотелось спать, он был ее подушкой, а когда она грезила о нем, он был ее успокоительным.
На четвертом курсе в день ее рождения прямо на лужайке под окнами женского общежития он расставил в виде сердечка горящие свечи. Внутри, также из свечей, сделал надпись «Жань Дундун, выходи за меня замуж», а под надписью положил букет из 999 роз. Казалось бы, уж куда вульгарнее, но стоя на галерее пятого этажа, любуясь огоньками свечей и перехватывая завистливые взгляды однокурсниц, она чувствовала, как ее захлестывает радость удовлетворенного тщеславия.
Как же так получилось, что вся эта сцена настолько напоминала день рождения Сюй Шаньчуаня? Она никак не могла понять, кто у кого слизал эту идею, У Вэньчао у Чжэн Чжидо или Чжэн Чжидо у У Вэньчао? А может, они и вовсе слизали ее друг у друга.
Помнится, она вся трепетала от восторга, жалея лишь о том, что не может спрыгнуть с пятого этажа, чтобы обнять и поцеловать его. А потом прямо с лужайки взмыл дрон и, поднявшись до пятого этажа, завис аккурат перед ней. Тут она заметила подвешенное к нему колечко. Она надела его на палец и стремглав побежала к лестнице. В унисон ее сердцу учащенно и звонко стучали каблучки. Она вылетела из подъезда, бросилась к лужайке, перепрыгнула через свечи и упала в его объятия. Казалось, вся Вселенная вдруг замерла, на всем белом свете остались только они, но тишина длилась всего каких-то пару секунд, после чего зазвучала песня – стоявшие наверху любопытные соседки в один голос затянули известный хит «I Swear»: «Я клянусь луной и всеми звездами в небе, // Я клянусь тенью, что следует за тобой, // Хотя вижу сомнение в твоем взгляде и знаю, что сердце твое неспокойно, // Будь уверена, мне ясна моя роль. // Все последующие годы ты будешь плакать лишь от счастья, // Даже если я случайно ошибусь, // Я никогда не разобью твоего сердца. // Я клянусь луной и всеми звездами в небе, // Я всегда буду рядом с тобой, // Я клянусь тенью, что следует за тобой, // Я всегда буду рядом с тобой, // В радости и в горе, пока смерть не разлучит нас, // Я буду любить тебя каждым ударом своего сердца, // Клянусь…»
Она тихонько запела, словно вернулась в тот самый вечер и подхватила слова вслед за всеми остальными. И пока она пела, ее глаза увлажнились.
После окончания университета ее распределили в Сицзянское отделение полиции, а он, продолжая дело отца, занялся бизнесом, связанным с недвижимостью. Они были знакомы уже пять лет, из них четыре с половиной года считались парой. Но в один из вечеров, перед тем как уже расписаться, она вдруг почувствовала неуверенность или, лучше сказать, несоответствие реальности, будто все вокруг было фальшью. Человек скорее поверит в злоключения, нежели в удачу, поэтому она решила устроить ему что-то типа допроса. Сама уселась на высокий стул по одну сторону стола, его усадила на низкий стул по другую и задала ему прямой вопрос: «Ты будешь любить меня всю жизнь?» – «Буду», – ответил он. Казалось бы, прекрасный ответ, но ее по-прежнему терзали сомнения. Тогда она отодвинула его низенький стул на метр дальше, ровно на такое расстояние, которое предполагается во время настоящего допроса. Вернувшись на свое место, она повторила: «Ты будешь любить меня всю жизнь?» – «Буду», – ответил он. «Почему некоторые слова, произнесенные дважды, выглядят как ложь?» – подумала она. «Ты лжешь!» – выкрикнула она, хлопнув по столу. Он так перепугался, что даже подскочил со стула. Она же, направив на него свет от настольной лампы, в третий раз спросила: «Ты будешь любить меня всю жизнь?» Может, от страха, а может, решив, что у нее имеется какой-то компромат, вместо «буду» он промямлил: «Я всегда буду в ответе за тебя, всю свою жизнь». – «Я не хочу, чтобы ты был за меня в ответе, я хочу, чтобы ты любил меня», – отчеканила она. «Ответственность и есть любовь», – попробовал возразить он. «Человек может много за кого быть в ответе, а любить можно только одного, это как патент, которым пользуются единолично, а ответственность, о которой ты говоришь, – это своего рода намек, что в будущем ты меня любить не будешь».
Они начали спорить, и чем сильнее они спорили, тем больше ранили друг друга, тем сильнее росла между ними пропасть отчуждения. Небольшие конфликты, которые до этого они маскировали своей любовью, один за другим вздувались, словно пузыри, пока не слились в одну большую проблему, так бывает, когда из-за одной малюсенькой спички вспыхивает настоящий лесной пожар. Никто из них не взял ситуацию под контроль, а может, никто и не хотел ее контролировать, поэтому они удалили все контакты друг друга и окончательно разорвали отношения, поклявшись, что
