Петр знал это. И это ему тоже не нравилось. Он как-то говорил с Дэнисом, но - бесполезно... Фантастическая литература и кинo который век и так и сяк обсасывали тему взбесившихся компьютеров, и, естественно, Петр задумывался о реальности таких событий. Уж больно много всего было в Службе под тотальным контролем электроники. И не только в Службе - вообще в жизни. Может, поэтому в двадцать втором веке еще осталось в людях что-то первобытное и многие, в том числе и он сам, с недоверием относились к электронным мозгам. Бумажные записные книжки, салфетки и просто обрывки упаковок успешно использовались людьми для фиксации мыслей. Петр любил писать шариковой ручкой, пером, карандашом на бумаге, видеть, как обдуманное им воплощалось в мелкие убористые буковки. Нет, компьютеров в его жизни, конечно, доставало, но чтобы посвящать их во все... Однако Техники Службы придерживались иного мнения. Считалось, что Биг-Брэйн абсолютно надежен со всех точек зрения. Дескать, его не сломать, не хакнуть, не завирусить.
– Я не ломал, не хакал, не вирусил, - Иешуа опять влез в думы Петра, а Иоанн удивленно поднял бровь, услыхав ну уж совсем незнакомые слова, - я с ним просто поговорил.
– Поговорил с Биг-Брэйном?
– Да. И он оказался приятным и образованным собеседником. Люди очеловечили его сознание настолько, что, оказывается, он знаком даже с понятием "этика". Мы хорошо и тесно пообщались, и я его убедил в том, что этика для людей - крайне важное понятие. В современном мире, подчиненном трезвому расчету и повсеместному программированию, этика больше походит на атавизм, но уж коль скоро человечество без нее - никак, то и работу Биг-Брэйна следует подчинить ей в какой-то мере...
– И что он, этот... Брэйн? - Иоанну было крайне интересно.
– Он подумал немного, а потом поделился со мной откровением, что про этику размышлять у него пока просто времени не было, ведь это далеко не первостепенная его задача. Но в свете мною сказанного, - это его терминология, простим машине казенный стиль, - он считает, что ему следует пересмотреть многое в его работе. После всего оставалось только подтолкнуть его к нужным размышлениям, убедить в том, что перемещения во времени к коррекция Истории неэтичны...
– И он согласился... - упавшим голосом произнес Петр.
– Ага, - почему-то весело ответил Машиах, - и более того принял решение. Это логично: он же не умеет мыслить абстрактно, а конкретика требует вывода. И в ту же секунду он заблокировал все работы, связанные с перемещениями по координате "t",
– То есть Биг-Брэйн просто-напросто запретил людям отправляться куда бы то ни было во времени? - переспросил Иоанн.
– Совершенно верно. Он считает это неэтичным. Теперь ясно, почему не явились техники, чтобы забрать оставшееся оборудование. Да что там оборудование - железки какие-то! - за ним, Петром, никто не вернулся именно из-за негаданного таланта Иешуа-программиста. Махровый обыватель, прижившийся в Петре, немедленно возмутился: неужели с этим компьютером ничего нельзя сделать, чтобы вернуть все как было?.. Осведомленный сотрудник Службы Петр Анохин ответил: нет, нельзя. С этим компьютером вообще ничего нельзя сделать, если он того не захочет. Разве что взорвать. Да и то он окружен такой системой охраны, - кстати, им же самим и контролируемой, - что даже взорвать его будет проблематично. И не пойдет на такое никто - слишком дорого обошелся этот мозг, буквально дорого - в долларах, рублях или евро. Пусть лучше стоит, какой есть, может, со временем одумается...
– Постой, - медленно проговорил Петр. - Ну, ладно - я. Мне на роду, видно, написано - быть Апостолом. Я подспудно сам того желал... А остальные четырнадцать Мастеров? Где они?
– Где застало время, - ответил Иешуа. - Извини, Кифа, он так же виновны в нарушении этики - по мнению Биг-Брэйна и, слову, по моему тоже, - как и создатели Службы. Они шли - каждый в свое Время - ломать живое во имя кем-то написанного. Их никто не заставлял это делать. Как я понимаю, вы. Мастера, все - энтузиасты профессии. Вот и отвечайте за свой щенячий энтузиазм... И потом, поверь, я не подсказывал решения Биг-Брэй-ну, я просто подвел его к нему, а уж выбор - только его.
– Что касается меня - я не ропщу, повторяю. Но кто спросил моих коллег: хотят ли они остаться?
– Никто не спросил, верно. Но разве они жили в двадцать втором веке? Разве они спешили вернуться в него из своих прошлых веков? Разве у них были жены, дети, любимые?.. Успокойся, Кифа, что сделано, то сделано, и попробуй измерить горе коллег своим горем: велико ли оно будет? Как и у тебя, Кифа, как и у тебя: если и горе, то проходящее, утихающее, забывающееся. Вы же все - прошлые...
Что ж, верно: что сделано, то сделано. Снявши голову, по волосам не плачут. Лес рубят - щепки летят... Точно сказано: они - прошлые! Только вот зачем он, прошлый, вновь понадобился такому современному Иешуа?..
– А дальше? - Иоанн прервал мысленный диалог Петра с самим собой. - Иешуа, дальше-то что было?
– Дальше я осмотрелся в новом времени, побывал в разных местах, поглядел на людей...
– Слушай, Иешуа, - перебил Петр, - а какого черта ты вообще туда поперся?
Странно: радость от встречи внезапно сменилась злостью. Железные доводы Иешуа убеждали - да, но вот счастья не прибавляли.
– А ты? - холодно, вопросом на вопрос, в голосе - сталь, - ты, Кифа, зачем явился в Иудею за две тысячи с лишним лет до собственного рождения?
– Известно зачем - поступил приказ ликвидировать слом. Тогда это, знаешь ли, еще было этично...
– Вот и я за тем же. Ликвидировать слом. Большой. Куда больший, чем тот, над которым работал ты. Тебе пришлось изменить всего лишь одного человека меня...
– Ну и немножко меня, - встрял Иоанн.
– Да. - Иешуа машинально кивнул Иоанну. - А у меня, брат, работка поглобальнее будет.
– Что, все без малого десять миллиардов населения Земли - твое поле деятельности? - Петр вполне театрально, то есть фальшиво, рассмеялся. - Наивный галилейский юноша! Хотя и давно уж не юноша... Ты, похоже, так и не познал толком мое родное время. Ни хрена у тебя не выйдет, друг дорогой...
Петр приготовился всласть поиздеваться над грандиозностью планов Иешуа: экая наглость - взяться переиначить, переделать, исправить и немедленно возлюбить насквозь прогнивший мир Земли двадцать второго века. Мир, чья иммунная система настолько захлебнулась в постоянно появляющихся болезнях, что уничтожает все клетки без разбора. И больные и здоровые. Хотя здоровых-то, пожалуй, и нет уже... Нет, такому миру Мессия не нужен! Дайте ему лучше умереть спокойно от СПИДа, от наркотиков, от мщ жества малых войн, дайте утонуть в грязи, позвольте задохнуться эрзац-воздухом...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
