способен был тебя переубедить. — Произнес он, и улыбнулся так по теплому.
Вот в чьих глазах читалась безоговорочная любовь и поддержка.
— Хм. Наверное ты прав. — Произнес я, обращаясь к обоим. — Спасибо вам. За всё… И мне… Мне нужно в мою комнату.
Отец с матерью переглянулись, а я не захотел им что-либо объяснять.
— Иди, если надо, — кивнул папа.
Я прошел по коридору и зашел в свою комнату.
Всего два года, а я стою на пороге небольшой комнаты, словно чужой человек. Вроде бы вот он мой диван, на котором я спал все детство, что я помню. С дальней стороны скрипят пружины, поэтому я всегда спал головой к двери. Вот тут ковер, рисунок которого я часами рассматривал. Вот стол, на котором я ложил карандаши, которые катал по нему в качестве тренировки. А вот тут, на полу, где заканчивается ковер я ставил карандаши на кончик, чтобы пытаться удержать равновесие.
Я знал тут каждый уголок, каждую трещинку на досках. Знал каждую петельку на диване. Когда заходит солнце, как лечь, чтобы оно не било в глаз.
Но при всем этом я не мог прогнать ощущения, что я тут чужой.
В горле почему-то появился ком и ощущение легкой пустоты в груди.
Я глубоко вздохнул, подошел к дивану и приподнял его, заглядывая в место, где я когда-то хранил деньги. Сейчас там лежала только тетрадь.
Вытащив ее, я опустил диван и уселся рядом. Даже не подумав о том, чтобы вставать, я подцепил силой карандаш, отстегнул застежку и открыл ее.
Тут была куча записей моим детским почерком. Тут и «бизнес идеи» от продажи кур и подсчета яиц и цены на них, до тех же первых расчетов кофе и кое-какая бухгалтерия по кофе.
Тут же были мои рисунки, среди которых выделялось сердце с именем Алиса. Почему-то на душе стало немного тоскливо, особенно после посиделок в кафе.
Пролистнув инструкции от какого-то старого профессора, я открыл страницу на которой был по пунктам расписан план:
1) Заработать денег.
2) Пройти позвышение:
Процедура возвышения первого порядка — сто пятьдесят тысяч
Процедура возвышения второго порядка — четыреста пятьдесят тысяч
Процедура возвышения третьего порядка — один миллион двести тысяч
3) Поступить в университет магии.
4) Стать магом.
5) Взять в жены Алису.
С улыбкой, я поставил галочку напротив первого и второго пункта. Затем я зачеркнул третий пункт и поставил галочку напротив четвертого.
Пятый, последний пункт я трогать не стал. Долго на него смотрел, думал, но так ничего и не решив, оставил как есть.
Вместо этого я перехватил ручку поудобнее, вытянул ноги и написал шестой пункт:
6) Стать счастливым.
Тут же с теплом на душе и искренним удовольствием я поставил галочку напротив него и закрыл тетрадь. Почему-то вспомнилось кафе и то, как Шолохов его развил.
— Так вот ты какое, Фирсово счастье, — со вздохом произнес я и поднялся.
Открыл диван, закинул в него тетрадь и закрыл обратно, искренне надеясь, что больше эту тетрадь не увижу.
Эпилог
Мужчина с аккуратно подстриженной бородкой сидел за массивным столом. Перед ним был разложен огромный ватман, на котором была расчерчена сложная схема очередного артефакта. Руны, фигуры и целые комплексы сплетались в единое целое, образуя сложный узор.
Мужчина сидел, нахмурившись с карандашом в руках и постоянно пробегая по схеме взглядом, находил очередной недочет и правил руны, строил новые схемы, а в это время на небольшой кухоньке, что прилегала к его кабинету, творилась сущая вакханалия.
Плита сама по себе включалась и выключалась, чайник летал по помещению и периодически наливал кипяток то в вылетевшую чашку, то в тапочек, что подпрыгивал на полу. Чашка с кипятком тут же подлетела к заваринку, в нее наливалась густая темная заварка, а затем готовый чай выливался в раковину. Тут же подлетала уже мыльная губка, протирала чашку и та снова отправлялась за кипятком.
Открывался и закрывался холодильник, стоявший тут же, в тарелку накладывались котлеты, разогревались в специальной артефактом ящике, снова складывались на тарелку и опять отправлялись в холодильник. Тарелка мылась и снова подлетала к холодильнику.
Дверь в кабинет мага приоткрылась, и внутрь заглянула красивая женщина. Она тихо, на носочках прокралась внутрь, обошла мага, что даже не поднял взгляда от своей работы и обняла его за шею. Поцеловав его в щеку, она прошептала:
— Фирс, сосредоточься… Император жалуется, что у него тапочки из спальни убегают.
Маг проморгался, повернул голову и взглянул на кухню, где чашки, чайники и котлеты зависли в воздухе.
— Прости, солнце, — поцеловал он руку женщины. — Заработался.
— Может быть на сегодня хватит? Тапочки, расхаживающие по императорским покоям — сильный знак. Побереги нервы прислуги, они и так уже у них все седые.
Маг тяжело вздохнул, оглядев схему и произнес:
— Почти доделал…
— День раньше, день позже… Это не критично, а вот себя надо беречь…
Фирс нехотя поджал губы, но услышав шепот на ухо, приподнял брови:
— Пойдем в постель. У меня для тебя есть кое-что пикантное.
— Если тебе это посоветовал Вешкин…
— Ну, не настолько пикантное, — тихо рассмеялась супруга.
Мужчина пару секунд раздумывал, после чего предметы на кухне поплыли к своим законным местам, а сам маг спокойно сложил схему и убрал карандаш в ящик стола.
— Пойдем, я сегодня действительно заработался…
В этот момент в кабинет заглянул Митин. Заметив, что супруга Фирса уже тут, он вздохнул и молча собрался удалиться.
— Гоша? Что-то случилось?
— Если не считать грабли на заднем дворе, что скребут асфальт, то ничего особенного, — ответил здоровяк.
— Прости,
