— Товарищ Артамонцев, вас немного занесло. Не находите? — саркастически улыбаясь, по-русски спрашивает соотечественник.
— Может со стороны так оно и выглядит. Согласен. Звучит дико, неправдоподобно. И тем не менее всё то, о чём я говорю, имеет свой смысл. Он основан на теоретических расчётах. С бихронавтом может произойти следующее: в момент его возвращения здесь, на Земле, умрёт человек. Оборвётся чья-то ниточка индивидуалъ-ього Времени. Умерший, увлекаемый движением Двойной Спирали, пустится в естественное, спокон веков заведенное Природой, путешествие. Вместо пего станет жить вернувшийся.
— Фантасмагория, — прокартавнл француз.
— Нисколько! — резко вскинулся Мефоднй. Необычно — да Но не невероятно…
Кавада не дал Артамонцеву пуститься в объяснения, которые были из области непростых его исследований и могли запутать слушателей. Надавив на плечо Мефодия, он заставил его сесть.
— Я не ответил на вторую часть заданного мне вопроса, — напомнил Кавада.
— На неё отвечу я, господин Президент, — вскакивает с места Виктор Готье. — Если, разумеется, уважаемая аудитория не возражает…
— Сядьте, Готье, — велит Сато. — Вопрос задан мне и мне отвечать… Учёный совет МАГа трижды возвращался к вопросу о том, кому быть бихронавтом № 1.
Профессор перебирал лежащие перед ним бумаги. Он сосредоточивался. Ведь вопрос не из простых. Зал застыл в напряжённом молчании. Наверное, поэтому каждое слово, произносимое Канадой его обычным, глуховатым голосом, звучало чётко, весомо, убедительно.
— За право бьпь первым в Пространстве-Времени боролись трос. Мне Совет подавляющим большинством голосов категорически отказал в этом праве. Мотив? Руководитель группы по исследованию проблем Пространства-Времени должен организовать полет и руководить им. Нести за него всю меру ответственности… Скрепя сердце я подчинился… Наш молодой коллега Готье переживал острее моего. Незначительное число голосов отодвинуло его на второй план. Взяла верх кандидатура Мефодия Артамоннева.
Кавада сел и с места угрюмо спросил, удовлетворён ли ответом представитель Советской России Геннадий Проценко и будут ли ещё к нему, Президенту МАГа, вопросы. У русского они были. Слегка улыбнувшись, он спросил:
— Известно ли нашему руководству о столь высокой чести, коей удостоена наша страна? То есть согласована ли с руководством кандидатура Артамонцева?
Вопрос явно привёл Каваду в замешательство.
— Вероятно… — сбитый с толку, он растерянно развёл руками. — Ведь решение МАГа подписано и сопредседателем его Правления академиком Петром Уманским…
Не слушая дальнейших объяснений профессора, Проценко демонстративно повернулся к академику. И с хлёсткой властностью спросил:
— Пётр Борисович, инстанции информированы?
— Я доложил Президенту Академии наук. Он не возражал. Видимо, посоветовался…
— С кем, милейший Пётр Борисович?
— Не знаю… Имеет ли это значение? — стушевался академик.
— Ну как же так? — увещевал Проценко.
— Предлагать и утверждать на полёт сотрудников прерогатива самого МАГа, а не правительств, — холодно проронил Кавада.
Проценко расплылся в благодушной улыбке:
— Не оспариваю. Но если речь идёт о подданном какой-либо страны, то его правительство обязано знать об этом. Тем более, насколько я понял, так называемый предстоящий полёт осуществляется через смерть этого, как его бишь… — Потирая лоб, силится вспомнить он.
— Бихронавта, — подсказывают ему.
— Да, бихронавта… Ваше дело, как называть. Но на мой взгляд, а я думаю со мной согласятся и представители других государств, настоящее решение МАГа носит, простите, конечно, меня, несколько безнравственный характер… Господа! — Повернувшись лицом к залу и требуя к себе внимания, произнес Проценко. — Зачем нам эфемерное Пространство-Время, требующее человеческой жертвы?! Перед нами необъятные просторы космоса. Работы там космонавтам и астронавтам хватит на тысячелетия.
Президент побледнел. Уязвлённый, он, по-видимому, готов был обрушиться на говорившего со всей яростью, на какую был способен. Но то, что мог позволить себе Сато Кавада, как человек, он не мог допустить, как Президент МАГа.
Его голос звучал так же глуховато и ровно, как прежде.
— Трудно переоценить значение освоения космоса. Но… — Кавада бросил лукавый взгляд в зал. — Но раскрыл ли нам космос глаза на вопрос вопросов — откуда и как возникла и по каким законам развивается жизнь на Земле? На генезис человека и человечества? Сказал ли он нам, что такое человек? Случайны ли люди вообще и каждый из нас в отдельности? Пли мы всё-таки с непреклонной, загадочной закономерностью повторяемы и наше с вами появление на свет — один из запрограммированных эпизодов в ценя вечной жизни?.. Ничего такого нам космос не сказал. Более того средства космической техники, как бы они не совершенствовались, в силу того, что мы ничего или почти ничего не знаем о Природе, не поднимут человека выше каботажа… Много причин станут помехой астронавтике. И особую, самую главную трудность, представит, пожалуй, фактор времени. Вот почему специалисты но космосу во всём мире заинтересовались работами МАГа.
Кавада закашлялся. Утираясь платком, он краем глаза проследил за Готье, что-то заговорщически шептавшего человеку, сидевшему за столом с табличкой «Франция»… «Ловко, мальчик» — догадавшись в чём дело, подумал профессор, возвращаясь к прерванной нити разговора.
— МАГ провёл громадную работу. Теперь у нас появилась реальная возможность пойти на рандеву с могущественнейшим Невидимкой. Это свидание позволит человеку пролить свет на то, что является заблуждением, а что истиной… Миссия бихронавта выше риска.
Кавада посмотрел на Готье, вернувшегося на своё место, и, понимающе улыбнувшись, объявил:
— У меня всё, господа!
— Не понял, — отозвался тут же американец. — Полетит всё-таки… — Он запнулся на фамилии. — Полетит этот человек из России или нет? По-моему, их представитель против.
— МАГ сказал своё слово, — произнёс Кавада. — Теперь решать вам.
— Отлично! — Подхватил француз. — Ясно, после выступления господина Проценко автоматически встаёт вопрос о дублёре, коим является мой соотечественник, гражданин Франции Виктор Готье. Не так ли?
— Так оно и есть, — поддержал пакистанец.
— Спасибо, господа, — поблагодарил он и, не скрывая радости, объявил: — Я, полномочный представитель французской республики, от имени правительства не имею ничего против того, чтобы Виктор Готье в качестве бихронавта номер один осуществил полёт в Пространство-Времени, Мне достаточно было согласия Готье и я его получил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
