— Да не несколько, а весьма. Но мы отвлеклись, мистер Гейтер. Расскажите, в чем дело.
— Постараюсь, сэр. Видите ли, вся округа толкует о том, что вы потеряли голову из-за жены, поддались слабостям обычного мужчины. Вот и все, сэр.
— Ясно, — протянул Тайсон и резко встал. Все это он уже слышал раньше. — Жаль, если все считают, будто я изменился только потому, что вступил в брак.
Мистер Гейтер грустно посмотрел на него:
— Самое страшное, что может случиться со служителем Божьим, викарий. Настоящее несчастье.
Тайсон ощутил, как сердце гулко забилось, и каждый удар посылает по телу резкую боль. Голова, которая болела у него крайне редко, теперь буквально раскалывалась, а в левом виске пульсировала кровь.
— Неужели смех — это так ужасно, мистер Гейтер?
— Да, если он беспричинный. Тогда он превращается в бессмысленное зубоскальство, — вздохнул тот. В глазах его светилась жалость. — Боюсь, в вашем случае это именно так.
Тайсон торопливо покинул гостиницу. Он специально прошелся по Хай стрит, кивая, заговаривая со всеми встречными и глядя им в глаза. Лишь немногие не отводили взгляд. Сам он был таким серьезным, словно шел на похороны. Не обращая внимания на усилившийся дождь, викарий направился к старому церковному кладбищу. Страшно подумать, что Гленда Стрепторп собиралась снести могилы и пристроить к дому новое крыло! Неужели молодая девушка способна на подобное кощунство?
Погрузившись в размышления, Тайсон прогуливался среди могил, пока не остановился перед любимым надгробием. Здесь был похоронен неукротимый, славившийся своей свирепостью в бою воин, однако, подходя к этой могиле, Тайсон всегда ощущал покой и даже некую безмятежность. Он положил ладонь на древний камень, провел по шершавой поверхности, разрушавшейся год от года, перечитал почти стертую надпись: «Сэр Венсан д'Эгле, родился в 1231, умер в 1283».
У плиты лежали живые цветы. Их, конечно, принесла Мегги, зная пристрастие отца именно к этой могиле. Цветы уже успели посереть под дождем и имели самый жалкий вид. Викарий казался себе таким же несчастным и измученным, как они.
Постояв немного, он отошел, уселся на длинную каменную скамью и стал смотреть на церковь, чей великолепный шпиль возвышался над всеми крышами городка. Серый камень, символ вечности под плачущим осенним небом… Сколько раз Тайсон сидел здесь, прислушиваясь к колокольному звону и ощущая, как мерные звуки вливаются прямо в душу! Он закрыл глаза и долго молился.
Глава 27
Дом священника гудел от голосов и смеха. В воскресенье неожиданно и без предупреждения нагрянули Дуглас и Райдер с семьями. Гости едва поместились в трех экипажах, которые теперь теснились в конюшне. Повсюду шныряли орущие дети, их то и дело унимали взрослые. Экономка была на грани истерики, не зная, как справиться разом с миллионом дел. Мэри Роуз переоделась в привезенное Синджен новое платье из темно-зеленой шерсти, с кружевом у выреза, длинными узкими рукавами, подхваченное под грудью атласной лентой такого же цвета. По мнению Тайсона, она была в нем неотразима. Мэри Роуз очень нервничала, но сейчас, глядя на нее глазами не супруга, а постороннего человека, он по достоинству оценил выдержку жены. Она улыбалась, была вежлива и радушна, разливала чай, угощала пирожными и булочками, внимательно прислушивалась к жалобам и просьбам каждого ребенка, который к ней подбегал, и при всяком удобном случае счастливо улыбалась мужу. Тайсону нестерпимо хотелось запереться в кабинете и никуда не выходить. Сидеть в темноте, разрываться от боли, сомнений и неуверенности, терзавших душу. Но ничего не выйдет. Кто знает, сколько собираются погостить братья? Ни Дуглас, ни Райдер не желали говорить на эту тему, только хлопали его по плечу и смеялись. Поэтому Тайсон сидел молча, сжимая в руке чашку и не слишком прислушиваясь к разговорам. Все шло как всегда: шутки, споры, даже ссоры; легкомысленная, ни к чему не обязывающая атмосфера. Еще неделю назад он тоже присоединился бы к общему веселью. Совсем недавно он поймал Макса на том, что негодник объяснял кузенам, как по-латински «дерьмо», и в качестве наказания поднял сына вверх ногами и хорошенько тряхнул. Тайсон содрогнулся от сознания неотвратимости кары за совершенный грех. От сознания того, что впереди лишь унылая, серая, безрадостная пустыня, в которой нет места ни чувствам, ни живительной радости. Мэри Роуз не понимала, что происходит. Тайсон вел себя странно, и дело вовсе не в приезде братьев — нет, он весь день вел себя совершенно непонятно. Когда муж вошел, мокрый насквозь, с прилипшими ко лбу волосами, она подбежала к нему, смеясь, качая головой, шутливо ругая за ужасный вид, жмурясь от удовольствия. Наконец он с ней, пусть и промокший, но снова рядом! Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, но Тайсон не шевельнулся.
Предчувствуя недоброе, Мэри Роуз опустила руки.
— Что стряслось?
— Все в порядке, — отрывисто бросил они ушел.
Она хотела окликнуть его, побежать следом, попросить, чтобы он переоделся, но осталась стоять на месте. Только смотрела вслед мужу.
Теперь Тайсон выглядел так, словно с минуты на минуту настанет конец света, а он никак не может выбрать, идти ему в ад или в рай.
Что же все-таки случилось?
Мэри Роуз так волновалась за мужа, что почти равнодушно отнеслась к приезду гостей. Кроме того, она уже успела их узнать, освоиться и полюбить, видела обнаженные статуи в саду Алекс и пекла яблочный пирог с Софи. Да и Мегги, отважная маленькая защитница, не отходила от мачехи, и на сердце у Мэри Роуз потеплело.
— При этом свете, — заметила девочка, — волосы у тебя и тети Алекс совсем одинаковые.
— Знаю, — кивнула Алекс. — На солнце волосы Мэри Роуз переливаются ярче и кажутся более густыми.
— Я не собиралась это подчеркивать, — ухмыльнулась Мегги, глядя на тетку.
— Разумеется, дорогая, в тебе нет ни капли хитрости. Так я и думала, — кивнула Алекс, сунув в рот абрикосовое пирожное и жмурясь от блаженства. — Как я уже говорила, Мэри Роуз, Господь то ли наказал нас, то ли благословил, наделив этой копной локонов и буколек. Одно утешение, что с такой гривой и в старости не будешь лысой.
Мэри Роуз предложила Алекс еще одно пирожное и угостилась сама.
— К тому же тебе никогда не стать плоскогрудой, — вставила Софи, оглядывая невестку. — Как по-твоему, Мэри Роуз? Тебе не кажется, что Господь был чрезвычайно щедр к Алекс, когда раздавал бюсты?
— Действительно, какая несправедливость по отношению к остальным! — засмеялась Мэри Роуз.
— Что там насчет бюстов? — вмешался Дуглас, неспешно подходя к креслу жены. Та подняла глаза. Он со вздохом уставился на ее грудь, прежде чем завладеть губами.
