Серый стоял и едва заметно улыбался уголками рта.
Он только что получил весточку от Хозяина и теперь не сомневался в успехе их задумки.
* * *
– К оружию! К оружию! – ревел десятник.
Боевые горны разносили по лагерю весть о приближающемся враге.
Генерал Ромс, при полном параде, в начищенной до блеска кирасе и со столь же блестящим мечом, отдавал распоряжения тысячникам. Складывалось впечатление, что вояка готовился к битве всю ночь – и дело было не только в его снаряжении. Он отдавал команды так быстро и четко, будто точно знал, как поступит противник. Это подтверждалось тем, что вместо «если» генерал говорил «когда».
– …и вот когда их левый фланг… тогда вы…
– …и вот когда удастся… тогда наша кавалерия…
Он будто уже видел это сражение когда-то, много раньше, чем сражению суждено было свершиться.
– И главное, парни, – генерал по странной прихоти всегда называл своих воинов «парнями», – главное – это биться, биться до последней капли крови. Отступать нам некуда – позади столица, южные города. Мы должны победить! И мы победим!
Слова Ромса будто придали сил его подчиненным. Выслушав план генерала, они отправились на свои места, чтобы дать команду сотникам.
Тем временем противник приближался.
Армия его была не так уж велика – что-то около трех сотен наемников, сотня ящеров; в толпе то и дело мелькали серые мантии некромантов.
Но от этого не становилось легче. Рептилии обладали нечеловеческой реакцией, и встретиться с ними в бою было подобно смерти.
Некроманты тоже могли подкинуть немало сюрпризов. Начиная от банальных зомби, поднятых ими во время бойни, и заканчивая разрушительными заклятиями, коих у магов смерти имелось в избытке.
– Лучникам – приготовиться! – рявкнул генерал.
Воины напряглись, достали из колчанов стрелы.
Генерал стиснул зубы.
На самом деле он ничего не знал наверняка, лишь предполагал. Но как бы то ни было, он желал вселить уверенность в своих парней.
Он был прирожденным лидером.
И его воины готовились сейчас к важнейшему сражению в их жизни.
* * *
Жнец так и не уснул. Всю ночь он не сводил взгляда со Второго. В этом взгляде, как ни странно, не было ненависти.
Только холодная уверенность и презрение.
Джефри видел, как некромант готовится к ритуалу. Настенные часы показывали шесть, когда маг вызвал к себе троицу учеников и на глазах у двоих зарезал их товарища. После чего, щедро поливая кровью пол, принялся выводить на камне знак Шнирхе.
Когда работа была закончена, Второму принесли свечи – невысокие и толстые. Он установил их в вершинах лучей и зажег.
– Скоро, скоро… – бормотал некромант. – Скоро, совсем скоро…
Джефри все это время молчал. Второй спиной чувствовал его взгляд, все такой же презрительный, и от него, признаться, некроманту становилось не по себе.
Но маг смерти продолжал подготовку.
Скоро придет Хозяин…
Часы показывали полседьмого, когда некромант выпрямился и возгласил:
– Пора!
Ученики резво открыли дверь клетки и потащили вновь обмякшего жнеца в центр звезды.
– Осторожно! – прикрикнул на них Второй. – Не заденьте свечи!
А потом он начал читать заклятие.
Джефри, обездвиженный, лежал на полу. Он не вслушивался в слова некроманта, да если бы и вслушивался, ничего бы не понял: заклятие было написано на языке даже не Первых, а тех, кто был еще раньше.
Это был язык бурых.
Пламя свечей медленно поднялось к самому потолку. Джефри ощущал исходящий от них жар.
Потом он почувствовал, как сжимает виски, как кружится голова. А еще он почувствовал, что кто-то пытается завладеть его телом.
«Сдайся!» – говорил захватчик.
А может, и вправду сдаться? Мира Ночи больше нет, он – последний жнец… Зачем ему жить? Вспышки необузданной ярости, желание убивать, вечно преследующее его…
«Сдайся!»
Джефри уже почти решился, когда…
Когда вспомнил о светловолосой девочке из деревеньки Марь.
Она ждет его. Она не потеряла надежду.
Ее жизнь стоит сотни миров.
И если ради спасения одной этой девочки ему нужно выстоять, он выстоит.
«Сдайся!»
«Нет!»
* * *
– Держитесь, парни! – кричал генерал Ромс, потрясая поднятым над головой мечом. – Нужно выстоять! За нами – столица, наш последний приют! Мы должны защитить его!
Нелегко было удержаться в этом сражении. Некроманты вместе с ящерами укрылись магическим куполом, и заклятия королевских магов до них попросту не долетали. Попутно колдуны «поднимали» убитых, и с уменьшением армии людей армия захватчиков становилась все больше.
Но слова генерала действовали как волшебный эликсир. Воины с удвоенной силой бросались на противника, лучники старались выпустить еще больше стрел в ненавистного врага.
Над полем брани летели слова генерала:
– Держитесь, парни! Нужно выстоять!
* * *
Лейзон шел во второй шеренге восьмым – до того момента, как на них набросились каторжники.
– Не рвите строй! – заорал он, почувствовав, что под натиском Своры его соратники не удержатся.
Так и вышло.
Строя не стало в мгновение ока. Ополченцы и каторжники схватывались поодиночке, совершенно не думая о возможном ударе в спину.
Но самое страшное – практически каждый убитый тут же поднимался темными магами и становился на сторону противника.
Рыцарь скрипнул зубами. В его левой руке появился стилет, правая крепче сжала рукоять кортеланса.
Воин ловил ритм битвы. Только жнецы умеют делать подобное.
Пусть и бывшие.
А потом он начал свой танец.
Падали каторжники, сраженные ударом стилета. Падали скелеты, рассыпаясь прахом, – клинок меча при соприкосновении с ожившим костяком вспыхивал синим.
Кортеланс изгоя и дагу Джефри делал один и тот же мастер.
Лейзон невольно улыбнулся, вспоминая старого кузнеца.
Каторжники, похоже, поняли, в чем дело. Теперь они бросались на рыцаря по трое, а то и по четверо. И хоть попытки пробить защиту рыцаря были тщетны, Джим понял, что начинает уставать.
Некроманты тоже заметили непобедимого воина.
Скелеты больше не поднимались. Вместо этого кости стали собираться вместе…
Лейзон почувствовал неладное, крикнул:
– В сторону! Живо!
Испуганные ополченцы бросились врассыпную. Джим опрокинул еще пару каторжников и застыл, глядя на творящееся колдовство.
Кости невидимой силой соединялись друг с другом – быстро, очень быстро.
Лейзон побледнел. Впервые за много-много лет им овладел страх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
