– Ставит он тебя, ставит, – улыбнулась Ольга. – Он тебя, дуру несчастную, любит!
– Нет… не любит он меня… – Надя села рядом с ней на кровать, чувствуя, что сейчас заплачет.
– Вот балда! – обняла ее Ольга. – Да он тут места себе не находил! Морги обзванивал, в нашу с тобой дыру мотался, а ты? Моя милиция меня бережет! А что? – захохотала она. – Очень даже запросто! Может, ты свое счастье упустила? А?
Надя швырнула в нее подушкой и тоже засмеялась, представив себя лейтенантшей.
Они повалились на кровать, упали рядом, в обнимку.
– Это же надо, что придумала! Взяла и пропала! – продолжала возмущаться Ольга.
– Я, когда о нем думаю, – прошептала Надежда, – у меня даже голова кружится. Я боюсь, его увижу и в обморок грохнусь. Знаешь, я ведь думала, что Диму никогда больше не увижу, понимаешь? Никогда… – Надя достала из пиджака голубые носочки и показала Ольге. – Вот. Видишь, что у меня…
– Ой! – подскочила Ольга. – Что это?
– Димка-маленький у меня будет. А большой пусть своих однокурсниц любит.
– Идем! – вскочила Ольга. – Немедленно идем к Димке!
– Я боюсь.
– Идем, дурочка! Ой, Надька… – Ольга обняла подругу. – И вправду не на пользу тебе любовь. Что ж мне теперь, всегда тебя на веревочке водить?
– Не знаю, – вздохнула Надежда.
– Ну, может, тогда ну ее, любовь эту? – хитро подмигнула Ольга.
«… Набить морду однокурснице и заставить Грозовского жениться?»
– Пошли, – решительно встала Надежда.
Если бы в «Солнечном ветре» приземлилась тарелка с инопланетянами, такого фурора точно бы не было.
– Надежда! – крикнула с ресепшен Лена, и из кабинетов повалили сотрудники.
– С ума сойти!
– Где ты пропадала?!
Подлетел Тимур, завопил:
– Кого я вижу! Благодетельница вернулась!
И поцеловал Наде руку, чего за ним отродясь не водилось.
– Кудряшова! – пробилась бухгалтерша через толпу и внимательно осмотрела Надю, словно убеждаясь в ее материальности. – Нашлась?! Просто чудо какое-то… И деньги нашлись, и сама появилась!
– Какие деньги-то? – не поняла Надя, вопросительно посмотрев на Ольгу.
– Понятия не имею. – Та отбила Надю у восторженной толпы и повела ее к кабинету Грозовского.
– Да, да, я понимаю… Хотелось бы уточнить по тиражу. Нет, десять тысяч – это совсем другое дело. Да… и деньги другие… А что они предлагают? – Дима разговаривал по телефону, но ему дела не было ни до денег, ни до тиражей, ни до предложений.
Сейчас он положит трубку и помчится на телевидение. Там есть передача такая, где пропавших людей ищут. И очень многих находят…
Он выслушал предложение, ничего не понял, ответил невпопад и положил трубку.
Надо только фотографию взять.
Дима снял со стены Надин портрет размером метр на два, огляделся…
Вроде ничего не забыл…
Идти с такой большой фотографией было неудобно, и он стал скатывать ее в рулон…
В этот момент распахнулась дверь.
На пороге стояла Надя.
Дима решил, что он чокнулся, – поэтому зажмурился и принялся скатывать фотографию чуть быстрее.
– Ну вот что ты делаешь, а? Ну помнешь ведь, помнешь… – весьма скандально прозвучал Надькин голос.
Грозовский открыл глаза. Надя не исчезла. Она смеялась и плакала одновременно.
Нужно было обниматься и целоваться… Но он не смог.
Он зарыдал и захохотал. И развернул перед Надей ее портрет – метр на два.
– Вот… По телевидению тебя хотел… По центральному…
– С ума сошел… У меня ж тут один глаз больше другого… И губы, губы-то не мои… Где ты у меня губы такие видел?
Оказалось, ничего нет труднее, чем готовиться к свадьбе.
Что там жуткий канат над бездонной пропастью из дурного сна, что там отсутствие документов, голод, холод и жизнь без крыши над головой по сравнению с теми муками, которые испытывала Надя, выбирая свадебное платье…
Ей все нравились. И ни одно не нравилось.
У нее голова кругом шла от белых кринолинов, ее подташнивало, и она даже пыталась уговорить Ольгу удрать из свадебного салона, а замуж выйти… в джинсиках и маечке. Или в юбочке и кофточке.
– Ага, рядом со смокингом и бабочкой, – фыркнула Ольга. – Ты что, Димку не знаешь? Он вырядится как франт, да и гости…
Выбор они остановили на длинном шелковом платье цвета слоновой кости.
– Все-таки, может, без фаты? – взмолилась Надежда, рассматривая себя в зеркале. – А то я ж не первый раз замуж выхожу…
– Зато последний. – Ольга была неумолима. Она подала Наде фату длиной с товарный поезд. – Смотри, какая красота!
– Ой! Оля… Ой! – Надя чуть не заплакала, представив, как будет справляться с этим воздушным шлейфом.
– Ну что? Что ты ойкаешь? – Ольга сжалилась, принесла фату покороче, но захватила длинные перчатки.
– Перчатки-то зачем? Ну вот скажи, зачем мне перчатки? Что, у меня руки мерзнут, что ли?
– Ну, а перчатки чем тебе помешали?
– Не знаю… я не знаю… Только у меня зубы стучат. Слышишь?
Ольга прислушалась.
– Нет!
– Ну ты послушай, послушай…
– Не выдумывай!
– …и туфли…
– Что? Жмут?
– У меня никогда таких красивых туфель не было.
– Ф-фу! С тобой с ума можно сойти! А ведь еще букет невесты нужен, подвязка, сумочка, украшения…
– Ну хоть без подвязки-то можно?
– Можно, – махнула рукой Ольга.
…А перед загсом Надя неожиданно струсила – до дрожи в коленках, до заикания, до холодной испарины… Неужели эта роскошная свадьба, эти холеные гости и красавец-жених в смокинге имеют к ней какое-то отношение?
– Замерзла? – наклонился к ней Дима, почувствовав ее дрожь.
– Неужели это не фильм, не мечта, не фантазия?..
Оказалось, Надя произнесла это вслух.
– Я тоже страшно боюсь, – прошептал Димка в ответ. – Сердце, как у зайца, колотится… Как это так – взять и жениться? Как это – женатыми быть, Надька?
– Может, сбежим? – прошептала она. – Пока не поздно…
– Поздно, – серьезно сказал Грозовский. – Я тебя люблю.
– И я люблю…
– Значит, на эшафот! Вместе, матушка! Шаг в сторону – расстрел!
Они крепко взялись за руки и переступили порог загса под одобрительные крики гостей и хлопки шампанского.
Словно с обрыва прыгнули…
Нет, словно вместе взлетели…
Марш Мендельсона Надя слушала с упоением, кольцо на Димкин палец надела твердой рукой, перед камерами позировала с удовольствием…
Страх сменился восторгом и уверенностью, что счастье не призрачно, а очень даже материально и осязаемо.
Ее, Надино, счастье, самое счастливое счастье в мире!
Потом был ресторан «Седьмое небо», и вся Москва словно пала к Надиным ногам.
За столом она то и дело проверяла кольцо на пальце – не потеряла ли? И все время забывала, на какой оно руке – левой или правой. И сердце ухало вниз, когда она, не нащупав кольца, едва не вскрикивала от ужаса, и возвращалось на место, когда кольцо наконец находилось на правильном месте – безымянном пальце правой руки…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
