Эта маленькая железка стоила целое состояние.
– А инвалидные коляски у вас есть? – спросила Анна, теперь догадываясь, зачем Шувалов предложил ей ту сомнительную сделку в Брюсселе.
– К сожалению, пока нет, – ответил русский и снова посмотрел на рыбный суп. – Все, что я видел, были ветхими и брать их не было смысла. – Он замешкался. – Почти все.
– Что же думает о вашей коллекции жена? – вмешалась Элис.
– К сожалению, госпожи Шуваловой нет, – ответил хозяин дома. – Я слишком часто путешествовал, чтобы посвятить себя любви.
Анна не сомневалась: любая женщина в здравом уме обратилась бы в бегство, как только Шувалов показал бы ей свои коллекции.
Она решила: хватит болтовни. Их интересовали не причуды сумасшедшего русского, а Эрмитаж.
– Как далеко отсюда до Эрмитажа? – спросила Анна.
– До этого так называемого музея? – уточнил Шувалов. Он отодвинул стул и встал. – Пойдемте. Я вам его покажу.
Хозяин привел компанию в соседнее помещение, залитое приглушенным светом люстры. В центре комнаты стоял бильярдный стол. Несмотря на роскошные размеры, в большом салоне он почти терялся.
На стенах висели волчьи головы. Мертвые глаза казались пугающе живыми. Анна заметила, что они сделаны из красных полудрагоценных камней, вероятно, альмандинов, отражающих свет люстры. Из-за этого казалось, что животные осматриваются по сторонам.
Слуга принес поднос с соленьями и водкой. Рядом лежала коробочка с сигарами.
Шувалов взял сигару, отрезал кончик и зажег ее длинной сосновой лучиной. Александр сделал то же самое. За ними повторила и Элис.
Оставляя за собой завесу дыма, небольшая компания подошла к одному из больших окон. Шувалов отошел в сторону, чтобы Анна могла подъехать вплотную к стеклам.
На крыши города опустилась темнота. Заледеневшая Нева сверкала в лунном свете. На другом берегу реки простиралось длинное вытянутое сооружение огромных размеров. Анна подумала, что там поместилось бы три Букингемских дворца.
– Вот он, наш Эрмитаж. – Шувалов указал сигарой, зажатой между указательным и средним пальцами. – Не все, что вы видите, принадлежит музею. Но значительная часть. Вам просто нужно пересечь реку, и вы у цели своих желаний: величественного Эрмитажа, величайшего музея России. Да что там! Мира!
Не услышать иронии в голосе Шувалова было невозможно.
– Вам не нравится Эрмитаж? – спросила Анна.
– Послушайте, – сказал Шувалов. – Этот дворец всегда был для меня образцом для подражания. Еще маленьким мальчиком я собирал собственные коллекции. Я начал с насекомых: накалывал бабочек. Другие это одобряли, и мне захотелось заниматься этим и дальше.
– Хваленый коллекционер насекомых, – сказал Александр.
Шувалов с горечью усмехнулся.
– У меня была веская причина. Эрмитаж был доступен только людям во дворце: царской семье, дворянству и его гостям. Но недавно, – влажно причмокнув, он затянулся сигарой и пустил дым в потолок, – они открыли музей для народа. Теперь туда может попасть любой.
– Об этом я слышал, – сказал Александр. – Это ведь замечательно.
– Это позор! – не выдержал Шувалов. – Моя коллекция больше не стоит ни гроша, ведь всякий сброд может посетить дворец искусств совсем неподалеку. Я был крупнейшим коллекционером Санкт-Петербурга. Но теперь мой свет сияет не ярче свечи на солнце.
Анна почувствовала прилив удовлетворения. Этот самозваный коллекционер, не раздумывая, обрек ее на нищету, голод и холод лишь ради того, чтобы пополнить коллекцию инвалидной коляской. Теперь же он получил наказание за свой бессовестный поступок.
– Нам нужно как можно скорее попасть в Эрмитаж, – сказала она. – Сегодня же вечером.
– Никак невозможно, – выпалил Шувалов. – Да что вам там нужно? Предметы в коллекции царской семьи так заурядны. Мраморные нимфы с лицами, как у Помпадур[98]. Богиня сладострастия бросает томные взгляды. Сатурн пожирает младенцев. Такое можно увидеть во всех больших музеях мира. А вот у меня…
– Мы пришли не полюбоваться искусством, – сказала Анна, но осеклась.
Нельзя рассказывать Шувалову об амулете.
– Formidable![99] – Русский оттачивал свой французский. – Тогда отправляйтесь со мной с утра на охоту. Там вы увидите Россию такой, какой ее не опишут ни в одном путеводителе.
– К сожалению, у нас нет на это времени, – коротко ответила Анна.
– На кого же вы охотитесь? – спросил Александр, тщетно стараясь скрыть воодушевление в голосе.
Шувалов указал на трофеи на стенах бильярдной.
– На волков, – сказал он. – Охота на волков – великое искусство. Желающему его испытать нужно войти в музей, где любоваться можно лишь собственной смелостью.
– Спасибо за приглашение, – коротко сказала Анна. – Но у нас уже другие планы.
– Неужели вы убили их всех сами? – спросила Элис.
Она смотрела то на волчьи головы, то на Шувалова.
Анна взглядами намекала ей замолчать. Похоже, Элис ее не замечала.
– Само собой, – последовал ответ. – Отделался несколькими шрамами, да и то лишь на теле.
– Я никогда не слышал об охоте на волков, – сказал Александр. – Как она проходит? Вы же не выгоняете добычу как благородного оленя?
– Не все ли равно? – вмешалась Анна. – Во сколько открывается музей?
Казалось, ее вопроса никто не услышал. Шувалов начал рассказывать об охоте на волков, расхаживая по бильярдной взад и вперед и дирижируя сигарой.
Он поведал, что эта охота – любимое развлечение русских.
– Разве не охота на медведя? – возразил Александр.
Шувалов над ним посмеялся. Он сказал, что охота на медведя подойдет лишь для стариков, которые могут попасть только в большую и медлительную цель.
– Идущий на волков, – объяснил русский, – должен обладать хорошим зрением, твердой рукой и огромным мужеством. Кроме того, – добавил он, – медведи давно впали в спячку. Вы что, хотите чваниться тем, что застрелили спящее животное? Волки же, напротив, зимой особенно свирепы, потому что голодны. Они бродят даже по улицам города. Однажды один напал на моего слугу, и тот еле-еле унес ноги. Сами видите: опасность велика, а слава, которую пожинает охотник, еще больше.
– Да это же для глупцов, – отмахнулась Анна.
Но по лицам Элис и Александра она поняла: рассказ Шувалова пробудил в них любопытство.
Хозяин подошел к бильярдному столу.
– Посмотрите на этот чудесный зеленый войлок, – сказал русский и поднял руки над игровой поверхностью. – Это леса Ковалёво. – Он заглянул в напряженные лица. – Или зеленые крыши Санкт-Петербурга. Охотник едет на тройке. Это четырехместная коляска, которая ездит на полозьях, а тянут ее три лошади.
Выудив из кожаных луз стола три бильярдных шара, Шувалов положил их вплотную друг к другу.
– Чтобы управлять этими животными, нужен искусный кучер. Если он будет плохо знать свое дело или совершит ошибку, им с охотником конец. Тогда все, даже лошади, окажутся в брюхе волков.
– Как ужасно! – Элис прижала ладони к щекам. – И как захватывающе!
Она с восхищением разглядывала волчьи головы.
Александр смотрел на войлок. Казалось, он
