— Царь Манялай не хочет биться с вами наследник Святозар. Он готов уступить трон… трон правителю Аилоунену, лишь бы вы даровали ему жизнь. Но его заставят вступить с вами в войну, потому как знать и пажрец, вас очень бояться, и наслышаны они о том, что случилось в Артарии. Эйролий — Феорфий— Элеф— Теовер— Леру Кевкальский, который собрал под своим началом четыре тысячи, требует от тофэрафов разбить ваши сотни воинов, и убить вас и мальчика…. вернее правителя Аилоунена. И как бы мой отец не хотел, вступать с вами в бой, ему придется подчиниться, так как у него другой бой… бой за Неллию. — Вейрио замолчал, уважительно посмотрел на Святозара, и, вздохнув, продолжил, — уходите сейчас… Сейчас пока есть время, пока вас не убили, пока не началась война с Восурией… Я хочу вам вот, что поведать, моему отцу доложили, что к восурско-нелльской границе движется дружина правителя Ярила, и если они подойдут, то войны не избежать… Но наследник Святозар, мы… мы живем в этой стране и должны решать ее беды, должны, что-то делать, чтобы спасти умирающий наш народ. Но зачем вам это надо, мой отец не может понять? Зачем вы пришли и чего хотите? Аилоунен, лишь только Вейрио начал говорить, остановился, а выслушав его до конца, подошел к столу, оперся ладонями о ровную столешницу и спросил:
— Вейрио, ну, мы поняли, с наследником, что твой отец пришел сюда биться не за царя… Он пришел биться за свою землю, и наверно он хочет сам отрубить голову и царю и пажрецу и Есуанию, так? — Вейрио изумленно уставился на правителя, и еле заметно кивнул ему. Аилоунен широко улыбнулся и негромко добавил, — Вейрио посмотри на меня… вспомни кто ты и кто я… Ты, что ж думаешь, брат мой… я мальчик, отрок… который прошел этот дальний путь, покорил на своем пути деревни, подчинил людей… Я мальчик? Присмотрись внимательней, ты— сын и отец гавров, ты— победитель извечных врагов моего народа, кого ты видишь перед собой отрока или зрелого мужа, мальчика Риолия или великого правителя Аилоунена? Правителя и кудесника великих народов моего и твоего отца Бога огня Семаргла. Аилоунен поднял вверх левую руку, и засвистел тихой трелью, и немедля она начиная от кончиков пальцев до локтя купно покрылась крошечными искорками яркого желто-красного цвета. Все эти горящие искорки— крупиночки так плотно облепили руку, что не стало видно ни кожи, ни одеяния на ней. Миг и искорки замигали, по первому беспорядочно, а посем стали мигать все вместе, потухая, и загораясь одновременно. Еще мгновение и крупиночки лучезарно вспыхнули, и тогда рука правителя загорелась ярким, густым желто-красным пламенем.
— Ах! — вскрикнул юноша и отпрянул назад.
— Не бойся, — улыбаясь, проронил ему Святозар. Он поднялся с сиденья, и, протянув руку, дотронулся пальцами до теплого горящего огня. И тотчас с руки Аилоунена на перста наследника перебежал лепесток пламени и заплясал, заиграл на подушечках его пальцев. А рука правителя вмале перестала гореть, и ярко вспыхнув, выпустив вверх несколько искорок, махом потухла.
Аилоунен покрутил рукой показывая юноше, что ни кожа, ни одеяние его никак не пострадали, а когда Святозар протянул к Вейрио руку с пляшущем на нем пламенем, сказал:
— Ты, Вейрио, отец гавров и мой брат, возьми этот огонь, отнеси его своему отцу. Да, передай ему от меня, кудесника Аилоунена, что если товторийская тысяча посмеет пойти навстречу моим другам восурам, я выйду из шатра и сожгу в магическом пламени огня Бога Семаргла не только их грязные тела, но и их грязные души. Иди Вейрио, и помни, кто я и кто ты, а отцу своему передай, правитель Аилоунен и наследник Святозар завтра утром ждут все ваши четыре тысячи во главе с эйролием— Феорфием-Элеф-Теовер-Леру Кевкальским на поле боя. Вейрио сидел, внимательно слушая правителя, и широко раскрытыми глазами смотрел на него, как только Аилоунен перестал говорить, он взял в левую руку свой шлем, оный дотоль покоился у него на коленях, и стремительно поднялся с сиденья. Юноша протянул правую руку, дотронулся до магического огня, и резвые лепестки пламени желто-красного цвета переместились с пальцев наследника на его пальцы. Медленно он поднес пляшущей огонек к глазам и широко улыбнулся, засим со всем почтением склонил голову в поклоне, перед правителем и Святозаром, развернулся и бодрым шагом направился к выходу из шатра. Одначе отодвинув в сторону полог, он внезапно остановился, повернул голову, посмотрел на правителя, потом перевел взгляд и воззрился на ярко горящий красным светом рубин в его венце, и нанова уставившись в его глаза, но уже так как смотрят лишь на старшего брата или отца, громко и торжественно произнес:
— Я верю, что вы правитель и кудесник Аилоунен! Я верю и хочу, чтобы вы завтра победили этих яремников Есуания! Я поговорю с отцом и своей сотней! До завтра, ваша светлость! Вейрио вышел из шатра, и закрыл за собой полог, а Святозар широко просиял, ибо не сомневался, что этот светлый и чистый юноша, чем-то так похожий на Аилоунена, есть:
— Юнлискюл, — озвучил он вслух свои думы и посмотрел на правителя.
— Да, Юнлискюл, — кивнув, с грустью в голосе отозвался Аилоунен. — Никаких сомнений, это мой младший брат, правитель гавров. Святозар опустился на сиденье, почувствовав, как на него от пережитого вновь навалилась усталость, и, обращаясь к правителю, все еще улыбаясь, добавил:
— Словно, друг мой, я нырнул в свое прошлое и опять шел в бой с небесным войском Сварога и видел истинных руахов, приолов и гавров, которых вели ты и твои братья.
— Ах, друг мой, — вздыхая, заметил Аилоунен, и, отойдя от стола, принялся прохаживаться возле своего ложа. — Не скоро, ты и я, увидим на этой земле руахов, приолов и гавров, ведь прежде эти люди должны родиться на этой земле, должны ступить на нее, познавая без принуждения веру в Богов…. А это будет, эх! друг мой, это будет не скоро. Но, я очень рад, что смог встретить моего брата. И рад, что он вырос в Сомандрии и его жизнь, в отличие от моей не подвергалась опасности… И, хотя я расстроен, не скрою от тебя этого, я расстроен, что их вера так ущербна и искажена, но, и, то хорошо, что они верят в твоего деда, великого Бога Перуна! Значит, они будут истинными воинами за нашу веру и на них не стоит накладывать повеленье, с ними надо поговорить.
— Да, я с тобой согласен, с ними надо поговорить, — протянул Святозар, и, поднявшись с сиденья, усталой походкой направился к своему ложу. — Но так, как все эти воины, в том числе и Люлео, видят в тебе пока лишь мальчика, говорить с ними буду я. Поэтому завтра, ты наложишь повеленье на тех, кто верит в Есуанию. И раз мы знаем имя Бога в которого верят сомандрийцы, тебе легко будет отделить одних от других… Все кто верит в Перуна и отзовется на зов, будут слушать меня, а кто отзовется на имя Есуания будут слушать тебя. — Наследник тяжело опустился на ложе, да принявшись стягивать с себя сапоги, утомленным голосом, добавил, — Аилоунен, я только об одном прошу тебя… Выстави людей, чтобы они следили за движением товторийской тысячи, я не хочу, чтобы пострадали мои горячие восуры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
