— Должно быть, вы позабыли спросить Лернэ.
— Большая политика никогда не обходится без жертв.
Кирина задохнулась от возмущения.
— Политика — это не голодный божок, который ждет кровавых подношений, — вскипела она. — Политика — это поступки тех, кто ее вершит. Потому все жертвы, которых ты ей скормишь, будут на твоей совести, Церсей.
Лицо Капитана исказилось неподдельным страданием. Кирина не ожидала, что ее слова так заденут его. Касианцу потребовалось время, чтобы оправиться от болезненного выпада и выдавить:
— Всех не уберечь, если мы хотим достичь истинного единства и величия. Лернэ — историк, и он лучше других знает об этом.
— Что его ждет? — перебила Кирина, не желая выслушивать демагогию Церсея.
— Он вернется на Яло-Ми, — отозвался Капитан. Облегчение на лице Кирины заставило его помрачнеть еще больше. Он с усилием разжал челюсти и заставил себя докончить, — и в Позор.
Ферия охнула.
— Вы разрушите труд всей его жизни.
— Нас ждут испытания, на фоне которых это — сущий пустяк.
Капитан отвернулся, не выдержав презрения и гнева в глазах Кирины. Девушка ждала, что он скажет что-то еще, но касианец молчал.
— Где Лернэ сейчас? — холодно спросила она.
— У себя в апартаментах, — глухо отозвался Церсей, пряча глаза. — Утавегу запретил ему выходить. Я сказал Мастеру, что это жестоко — запирать беднягу в месте, где случился весь этот кошмар, но он остался непреклонен.
— Селена и Алконост с ним?
— Нет. Мастер Гамаюн велел им выметаться и держаться от Лернэ подальше до конца разбирательств.
Кирина встала.
— Куда ты? — Церсей быстро посмотрел на нее.
— К Лернэ, — ответила она. — Моя репутация не пострадает, если я побуду рядом с ним.
Церсей вдруг вскочил на ноги и ухватил ее за рукав.
— Почему тебя так волнует его судьба? Я думал, ты терпишь его и всех нас только из чувства долга.
— Так было, когда я пришла сюда, — призналась Кирина. — Я не боялась вас как Мила, не презирала как Линда и не обожала как Селена. Вы были мне просто безразличны. Но теперь это не так.
Землянка высвободилась из хватки дракона и покинула апартаменты.
У Лернэ было открыто. Кирина расслышала журчание воды и, помешкав, прошла в спальню яло-мийца.
Десятки фотографий покрывали стены в комнате Лернэ. На снимках были запечатлены гидры всех возрастов. Самые старые сморщились и покрылись зелеными пятнами, а самые маленькие даже не успели отрастить рук и ног — их беззубые физиономии и гибкие хвосты торчали из бассейнов. Во всех лицах угадывалось фамильное сходство, и Кирина сообразила, что это семейство Ло. Ни один портрет не улыбался.
«Они здесь не для того, чтобы радовать Лернэ, — догадалась девушка, поежившись под угрюмыми янтарными взорами, — а для того, чтобы напоминать ему, кто он такой и чего от него ждут».
Кирина печально вздохнула, представив, как Лернэ каждую ночь засыпает под их немым гнетом. Под ее ногой хлюпнула вода, и она посмотрела вниз. Из-под двери ванной комнаты медленно выползала лужа. Секунду Кирина наблюдала, как утопает ее ступня, а затем вскрикнула и рванула дверь изо всех сил.
Лернэ лежал в переполненной ванной, но вода продолжала хлестать из открытого крана, переливаясь через край. Кирина, чертыхнувшись, кинулась перекрывать источник потопа.
— Тебе не следовало сюда приходить, — шепнул Лернэ, не глядя на нее.
— Ты ведь не собирался топиться? — Кирина скинула домашние туфли, полные воды, и присела на бортик ванной.
— Мне просто было очень сухо, — Кирина пригляделась к его лицу и ахнула. Посеревшая кожа обтянула скулы пришельца словно старый пергамент, растрескавшись на подбородке и вокруг глазниц. Из ссадин на губах сочилась рыжеватая сукровица, похожая на капли смолы.
— Где твой гель? Нужно обработать тебе лицо.
— Пожалуйста, уйди, — тихо попросил яло-миец.
Кирина упрямо помотала головой.
— Я пришла поддержать тебя, Лернэ.
Гидра долго молчал прежде, чем ответить.
— Зря. Я заслужил то, что меня ждет.
— Не говори так, — Кирина порывисто схватила его за руку и испуганно отпустила — тонкие косточки так и болтались под иссохшей плотью, и она побоялась их сломать. — Ты ни в чем не виноват, просто Мастера оказались трусами и прогнулись под Ингу Реон. Ты закончишь свою книгу на Яло-Ми и снова попадешь в Престиж, а то и в Превосходство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лернэ вдруг улыбнулся. Трещины на его губах растянулись и стали похожи на маленькие рты, распахнутые в крике.
— Я никогда не закончу свою книгу, — прошептал он. — Но возможно ты пришла не зря. Я хотел кое о чем попросить тебя, — Кирина с готовностью подалась к нему, и Лернэ, наконец, посмотрел на нее. — Не запоминай меня таким, каким видишь сейчас. Лучше помни того Лернэ, с которым болтала в гостиной про историю. Да, помни того Лернэ — зануду, дорвавшегося до твоих ушей. Ты так внимательно слушала, и я чувствовал себя нужным.
Кирина ощутила в горле жгучий ком.
— Я не хочу тебя запоминать, я хочу однажды увидеться с тобой вновь, — запротестовала она. — Возможно, я когда-нибудь прилечу на Яло-Ми, и ты покажешь мне Девон по-настоящему, а не через голограф, — Кирина врала, но отчаянно хотела, чтобы ее слова были правдой.
Во взгляде Лернэ промелькнула жалость. Кирина не поняла, кого он жалеет — себя или ее.
— Ты не найдешь меня ни в одном из плавучих городов Яло-Ми, — проговорил он. — У каждой метрополии есть свои тайны. Гарпии скрывают координаты Аёрны, драконы — импульсное оружие, а мантикоры — Чертоги памяти. У гидр тоже есть свой маленький секрет. Никто за пределами Яло-Ми не знает, куда деваются неудачливые чемпионы.
Кирина почувствовала, как что-то внутри холодеет.
— А куда они деваются?
— На Яло-Ми ведь есть суша. Там меня и оставят, без еды, оружия и даже одежды, — тихо произнес Лернэ. Его глаза на миг блеснули, но быстро погасли вновь. — Расскажи об этом Бастету — он хотел знать.
Лернэ вывел на водной глади круг и хлопнул по нему перепонкой.
— А теперь уходи. Запомни меня таким, как я сказал, или забудь вовсе.
Кирина не знала, что сказать.
«Селена сумела бы подобрать слова лучше».
Словно прочтя ее мысли, Лернэ снова поднял на Кирину взгляд.
— Пообещай мне, что ничего им не расскажешь. Я и так подставил их, притащив на место преступления. Не хочу, чтобы скорбь по мне отравляла им жизнь — они мои друзья.
— Но ты мой друг тоже, — Кирина не сдержала слез.
Некоторое время яло-миец растерянно глядел, как она плачет. Наконец, он протянул руку и утер ей лицо.
— Мне жаль, — только и сказал он. — Я не мог и надеяться обрести стольких друзей.
Рука Лернэ соскользнула с ее лица и погрузилась в воду. Он ушел глубоко в себя, и больше Кирина не сумела добиться от него ни слова. Она сидела перед ним, глотая слезы, до тех пор, пока совсем не окоченела в стылой воде. Тогда ей пришлось уйти.
Капитана уже не было в гостиной, но из спальни раздавались тяжелые шаги — верный признак того, что касианец смятен и подавлен. Однако, когда Кирина увиделась с ним утром вновь, его мундир покрывали остроконечные звезды, а лицо — безучастная официальная мина.
— Общий сбор через час в атриуме, — холодно сообщил он, — прошу тебя не опаздывать.
Капитан развернулся на каблуках и покинул апартаменты.
Наспех собравшись, Кирина вышла в галерею. Гидры, мантикоры, драконы и гарпии покидали свои покои, с тревогой обсуждая, для чего их собирают Мастера. Все разговоры велись на разных языках, никто не говорил на Общем. Кирина огляделась по сторонам и обнаружила, что к атриуму на деле направляются четыре отдельных потока, ни в один из которых не может влиться она сама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Траурный марш, гудевший под потолком, заставил стихнуть все разговоры. Пришельцы рассредоточились по залу, с опаской поглядывая на установленную в центре трибуну. Селена и Алконост вместе с остальными гарпиями стояли поодаль, у самой стены, точно подчеркивая этим, что не имеют никакого отношения к происходящему. Разыскать Алка среди прочих аёрнцев стало легче легкого. Теперь не только плащ Метеора был черным. От сапог до мундира он был облачен в новые цвета.
