«Очень хорошие люди были. Они три комнаты занимали — столовую, спальню и комнату для няньки. Правда, жили здесь от силы четыре месяца в году. А так по гастролям мотались. Артисты к ним приходили: Черкасова я видела, Утесова, Целиковскую. Приходили в основном ночью, после спектакля, и никакого шума, крика не было. Все прилично было.
Добрые они были люди. Неудобно говорить, но Руфь Марковна отдавала моему мужу рубашки и галстуки Аркадия Исааковича. И пес у них был прекрасный — черный пудель Кузя, здоровый такой и умный»…
После войны творческая активность Райкина и его театра не сбавляла своих оборотов. Один за другим на свет появлялись новые спектакли, написанные Владимиром Поляковым: «Приходите, побеседуем» (1946), «Откровенно говоря…», «Любовь и коварство» (1949). Как пишет Е. Уварова:
«Центром каждого спектакля становится большой «фельетонный» монолог. Он может быть «театрализован» («Своими словами», 1945, «Мечты и люди», 1948, и др.), но все чаще Райкин беседует со зрителями как бы от своего собственного лица, размышляя вслух, задавая вопросы, на которые не всегда легко найти ответ; монолог превращался в своеобразный диалог с публикой, насыщенный комическими деталями — подслушанными в жизни словечками, оборотами речи, мимическими зарисовками и т. д. Отдельные фразы Райкина, словечки («авоська» и др.) входили в быт: «как сказал Райкин».
Новый жанр Райкина начиная с 40-х — трансформация — мгновенная перемена внешности (костюма, маски, пластики, грима), тембра голоса, мелодики речи, ритма: «Из окон дома», 1947 и др. В 1946 году появилась первая монодрама: «Человек остался один» В. Масса и М. Червинского, открывшая целый ряд этапных работ артиста в этом жанре. Еще со студенческих времен Райкина увлекала пантомима — появляются номера «Рыбная ловля», «Диссертация», «Походка» и др…».
Слава Аркадия Райкина в те годы была огромной. Порой на этой почве с ним происходили случаи, которые напоминали его интермедии. Об одном таком эпизоде вспоминает актриса его театра В. Горшенина:
«Аркадий или Рома приносили письма, которые приходили Райкину, в театр, мы возмущались, хохотали, сочувствовали людям. Одно письмо приведу, сохранив орфографию и пунктуацию оригинала:
«27 марта 1947 года.
Глубокоуважаемый товарищ Аркадий Райкин!
Извините, что не знаю полностью ваше отчество. Я очень долго думала раньше, чем написать к вам это письмо. Что мне сказать вам о себе. Мне 25 лет я стройная шатенка вернее даже темная блондинка. Глаза голубые образование среднее. Я кончила в городе Сестрорецке. Может быть вы слыхали. Я не хочу быть нахальной, но скажу вам, что я пикантна у меня все как говорит мама на месте. Вполне ничего руки, ноги ничуть не хуже, а груди маленькие но имеют виды. Я сейчас не работаю, а в свободное время увлекаюсь танцами и пением. Танцую я все а пою главное из опер и оперетт. Особенно хорошо у меня получается «А на диване подушки алые, духи Дюрсо, коньяк Мартель…». Это я исполню с чувствами и с выражением лица… Я имею голос, песни, хорошую фигуру чтоб воздействовать на публику как говорят во мне есть зекс, но у меня не хватает единственное денег на хорошее платье. И я очень прошу вас помочь мне и прислать 700–800 рублей для пошивки платья в виде кимоно с воротником и вырезом.
А если вы захотите со мной иметь встречу о которой не пожалеете. Я уже встречалась с артистами и никто не жалел то напишите мне по адресу куда вышлете деньги город Ленинград Бармалеева 14 кв 6 Зое Степановне Победнюк».
Письмо кончалось стихотворными строчками: «Прошу… Одно, Любите. Я давно К вам чувствами пылаю. Об этом воздыхаю и мечтаю».
Мы сидели после спектакля за кулисами. Это письмо переходило из рук в руки. Мы и смеялись, и возмущались. Автор наших программ Володя Поляков ходил и молча что-то обдумывал. Рома сказала: «Улица Бармалеева. Это на Петроградской стороне. Надо в ближайшие дни зайти по ее адресу. Поговорить с этой девицей, отчитать ее и посоветовать взяться за ум».
Володя Поляков вдруг остановился и вскрикнул: «Нет! Я против! Я предлагаю совсем другой вариант. Пойти к нам домой (Поляковы жили на Невском, рядом с театром), Ирина нас ждет с ужином, выпить по рюмочке коньяка за здоровье этой девицы. Честное слово, она неплохая баба». И лукаво добавил: «Ну, посмотри, Аркадий, как она трогательно пишет. Она же тебя любит, Аркаша», — и повторил стихотворное окончание любовного письма: Прошу Одно Любите Я давно К вам чувствами пылаю Об вас одном Вздыхаю и мечтаю!
Первые буквы каждой строки: ПОЛЯКОВ… Короче говоря, после спектакля мы ужинали у Поляковых, а Володю Полякова в тот вечер называли «Мадам Победнюк с Зексом», чему он радовался как мальчишка. Он любил розыгрыши и радовался, когда ему это удавалось…».
Летом 1950 года в семействе Райкиных произошло очередное прибавление: 8 июля родился сын Костя (Рак-Тигр). Таким образом, это был уже третий Тигр в их семействе, после матери Райкина и дочери Кати.
Бытовая жизнь артистов была в те годы не из легких, и сам Райкин позднее вспоминал об этом следующим образом:
«Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице «Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 году. В Ленинграде у нас были три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитало шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».
А вот что вспоминает о тех годах сам Константин Райкин: «Никакого особенного благополучия у нас не было. В нашей стране очень богатыми людьми — по тогдашним меркам — иногда становились писатели, скульпторы-монументалисты, а актеры — да никогда в жизни. Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство… Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было… Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали. Я ходил в спортивную школу, хорошо учился, дрался (у меня шесть раз нос переломан) — словом, жил жизнью нормального русского человека из хорошо обеспеченной семьи».
Именно в том «тигрином» 1950-м у Райкина произошел разрыв творческих отношений с Поляковым. Сказалась-таки дисгармония годовых знаков — Свиньи и Петуха. Однако, расставшись с одним Петухом, Райкин тогда же сошелся в творческом содружестве сразу с двумя другими мужчинами-Петухами. Речь идет о кинорежиссерах Николае Достале (21 апреля 1909 года, Телец-Петух) и Андрее Тутышкине (24 января 1910 года, Водолей-Петух), которые предложили Райкину сыграть его первую главную роль в кино. Райкин согласился и сыграл в их картине «Мы с вами где-то встречались» (1954) роль артиста Геннадия Максимова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
