отклоняется как не набравшее необходимого большинства голосов, — бесстрастно сказал Доллингер. — Пятьдесят три — за, тридцать шесть — против.
Когда до сознания собравшихся дошел результат голосования, по залу пронесся легкий шум.
— И не хватало-то всего шести голосов, — выдохнула Рос.
— По крайней мере, Великобритания проголосовала за, — сказал я.
* * *
— Ну, сейчас начнется самое главное, — сказал Дейв, когда Доллингер поставил на голосование предложение Сомали: Приложение I с правом исключить из него, при наличии особых критериев, поголовья слонов в тех или иных странах на любом последующем заседании КИТЕС.
— Китай — против; Колумбия — за; Конго — против; Коста-Рика — за…
Пока велся подсчет голосов, в моем сознании вставали картины впечатлений за прошедшие два года. Я вспомнил Сидни, рисковавшего своей жизнью, идя по следу торговцев в Танзании; Дафну Шелдрик и ее питомник для осиротевших слонят; я подумал о старце, который послал нам тысячу фунтов с припиской: «Не нахожу лучшего применения этим деньгам, чем направить их на то, чтобы слоны выжили для будущих поколений». Я думал об антибраконьерской бригаде Пола Сарикикья; эти люди, рискуя жизнью, защищали слонов за десять фунтов в месяц. Надежды стольких людей были связаны с этим моментом…
— Руанда — за, Сент-Люсия — за, Сент-Винсент — за, Сенегал — за, Сингапур — за, Сомали — за, Южная Африка — против…
Мы с Дейвом переглянулись, как бы ища друг у друга поддержки, а затем стали смотреть каждый в свою сторону. Я понял, что он чувствует, что наша берет, и он понял, что я это чувствую. Но никто из нас не осмеливался поверить в это. Нужно было дождаться официального объявления результатов голосования.
— Результаты голосования следующие, — объявил Доллингер. — При четырех воздержавшихся и одиннадцати против, семьдесят шесть за. Таким образом, предложение принято.
На какой-то момент в зале воцарилась тишина. Никто не проронил ни слова, стараясь вникнуть в сказанное Доллингером.
Торговля слоновой костью, существовавшая с незапамятных времен и безжалостно подталкивавшая слонов к полному истреблению, наконец-то объявлена вне закона.
Сначала раздалось несколько жидких хлопков, потом зал огласили рукоплескания — поначалу негромкие, но нараставшие, как шквал. Я обернулся к Дейву, и мы заключили друг друга в объятия, а затем принялись обниматься, обмениваться поцелуями и рукопожатиями со всеми остальными членами команды ЕИА. У всех в глазах стояли слезы. Аплодисменты вокруг нас переходили в овацию. Люди вскакивали с мест с одобрительными возгласами и хлопали.
Напрасно Доллингер пытался навести порядок в зале.
— Это табло неисправ… — начал он, но его слова потонули в шквале рукоплесканий. Профессор Пфейфер, сидевший с остальными членами французской делегации впереди меня по другую сторону прохода, поймал мой взгляд и засвистел в знак одобрения.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Доллингера.
— Вывести его! Вывести его! — орал он, показывая на меня. Он думал, что это я свистел, хотя на самом деле свистел один из самых уважаемых делегатов.
— Во-он его! Во-он его! Секретариат! Вы-ыведите его! — вопил он вне себя от ярости, то и дело показывая на меня пальцем.
Сотни людей поворачивали головы то в мою сторону, то в сторону Доллингера. Жак Бернэ встал с места, явно намереваясь направиться ко мне и привести приговор в исполнение, когда кто-то что-то шепнул ему, указав на профессора Пфейфера. Протянутая в мою сторону рука Доллингера дрогнула, когда до него дошло, какую он совершил ошибку, а Бернэ плавно опустился в кресло. Доллингер залился краской от смущения.
— Никогда бы не подумал, что делегат способен на такое, — пробормотал он, забыв о том, что каждое его слово будет схвачено микрофоном.
Драма подошла к концу. Публика повставала с мест и стала расходиться.
«Всё», — в бессилии подумал я. Затем оглянулся и улыбнулся, увидев, как народ окружил Косту и поздравляет его. Я сделал знак сияющему Джоргену, подняв большой палец вверх — мол, здорово! — а затем, когда мы с Дейвом собрались уходить, мы столкнулись лицом к лицу с Кристиной — нашим меценатом, нашим наставником, вдохновителем наших побед! Ее глаза сияли от счастья, а выражение лица говорило само за себя. Мы взяли друг друга за руки.
— Спасибо, Кристина, за то, что ты столько сделала ради слонов!
— Спасибо, Кристина! — подхватил Дейв.
Но торжествовать, как оказалось, было рано. Битва еще не была закончена. Назавтра пленарное заседание должно было утвердить резолюцию; обычно это было не более чем пустой формальностью, но нам пришлось пережить еще несколько тревожных часов, когда узнали, что в повестку дня внесены изменения и голосование по резолюции откладывается.
Оказывается, Зимбабве и Ботсвана заявили о своем выходе из КИТЕС в случае, если им не будет разрешено вынести на пленарное заседание ходатайство об исключении их слонов из Приложения I. Я был вне себя. По моему мнению, с которым был согласен и Дейв, если делегации южноафриканских стран не хотят быть связанными голосованием, прошедшим на демократической основе, пусть выметаются куда хотят. Но складывалось впечатление, что бюро поддалось шантажу, и хуже всего то, что ему поддался и ВВФ. Симон Листер и Бафф Боулен пришли на заседание бюро для обсуждения проблемы, можно ли провести переголосование.
Не находя себе места от мысли, что такой поворот судьбы может поставить барьер на пути полного запрета на торговлю слоновой костью, я бросился звонить дежурному по Международной организации ВВФ и попросил передать лично генеральному секретарю ВВФ Шарлю де Хэсу послание следующего содержания: «В случае предпринятия ВВФ каких-либо шагов, поддерживающих или принимающих отмену результатов голосования по Приложению I, мы будем вынуждены прибегнуть к мерам по разоблачению ВВФ в глазах общественности как предателей запрета на торговлю костью». Мы не имели права проиграть. Это было бы слишком чудовищно.
И мы не проиграли. Проведя утро в томительном ожидании, мы узнали, что бюро не удалось достичь договоренности по вопросу об исключении. Сама же Зимбабве подорвала его. Если бы не категоричное заявление г-жи Читепо, что она ни при каких обстоятельствах не допустит моратория, компромисса, может быть, и удалось бы достигнуть. Упрямство сгубило зимбабвийцев. А за часы отсрочки Джорген и Стив Кобб выработали проект резолюции, определившей четкие критерии, дающие право в будущем переводить слонов из Приложения I в Приложение II. Предложенные ими критерии были строгими и бескомпромиссными, требовали безусловных доказательств умелого регулирования поголовья слонов в стране, претендующей на исключение из Приложения I. Стабильность поголовья животных и действенность мер борьбы против браконьерства, равно как и эффективность контроля за торговлей, должны проходить соответствующую проверку комиссией экспертов, назначаемой КИТЕС.
Наконец в два часа пополудни открылось пленарное заседание. Когда председательствующий поставил на голосование Приложение I, в
