Джордан молчал довольно долго.
— Этот парень похож на меня? — медленно произнес он, глядя ей в глаза. Сердце Анни дрогнуло. Те же глаза. Та же ленивая улыбка…
— Все обычно говорят, что Том похож на меня.
Джордан затряс головой.
— Анни, давай говорить начистоту. Это не просто идея, которая взбрела ему в голову? Он действительно может быть моим сыном? Когда он родился?
Ей только показалось, или он рад это слышать? И не просто рад… счастлив!
— Мы все считаем, что его отец — Эдвард, — твердо произнесла Анни. — Я хотела бы, чтобы так думал и Том. Он хороший парень, без всяких комплексов. У меня своя семья, две дочки, муж. У тебя жена, положение. Единственное, что я хочу — это найти его и вернуть обратно. И мы будем продолжать свою жизнь такой, какой она и была. — И, проведя рукой по подолу платья, она добавила: — Он родился семнадцатого марта 1971 года.
— Ясно. — Джордан замолчал на минуту, Анни почти слышала, как он считает месяцы. Чтобы переменить тему разговора, он спросил:
— Как тебе удалось дозвониться до меня?
— Не волнуйся, об этом никто не знает. У меня есть подруга. Роза. Она мне помогла. Ты, может, помнишь…
— Роза Кассиди? — встревоженно перебил ее Джордан. — Эта издательница? Иисус, Анни, почему ты сразу не отправилась на передачу «Ларри Кинг в прямом эфире» и не рассказала там все?
— Роза никому ничего не скажет, — возразила Анни. — Она — моя лучшая подруга.
— Хм. И она знает, зачем тебе понадобилось мне звонить?
— Конечно нет, — солгала Анни.
— А откуда она знает, как до меня добраться?
— Она и не знает. Это сделал один из твоих оруженосцев.
— Моих оруженосцев? — Джордан открыл рот от изумления — обычная его реакция на сугубо британское словечко.
— Один из тех, кто помогает тебе в избирательной кампании, я не знаю, как ты их зовешь. Рик… Я не помню фамилии. Ты знал его в Оксфорде.
— Рик Гудман? — нахмурился Джордан.
— Да. Что-нибудь не так?
Джордан не ответил. Он погрузился в свои мысли, потом вдруг наклонился к ней.
— Расскажи мне о Томе.
Анни попыталась кратко описать характер Тома, . стараясь подавить в своем голосе нотки гордости. Она рассказала о том, что Том провалился на экзаменах в Оксфорд, но проявил упорство и не сдался. На следующий год все-таки поступил туда. Джордан задал несколько вопросов, которые заставили Анни улыбнуться — они были чисто мужскими. Занимается ли Том спортом? Есть ли у него девушка? Что он делал в странах бывшего Советского блока? Джордан всерьез интересовался Томом, и Анни вспомнила, что у него и его жены нет детей.
— Он, похоже, отличный парень, — заключил Джордан. — Но, боже, Анни, беременность в девятнадцать лет! Если бы я мог помочь!
— Считай, что ты помог. Да, все это было ох как несладко, — улыбнулась Анни. — У меня не было денег, только ребенок и маленькая квартирка из двух комнат, кухня и ванна двумя этажами ниже, общая с соседями. Днем я работала, а вечером училась, стараясь завершить свое образование. Но у меня была одна великолепная вещь. — Она глянула на Джордана. — Твоя машина. Ты ее помнишь?
Джордан медленно кивнул. Они как будто вернулись в то время. На мгновение Анни забыла, о чем говорила. Но потом продолжила:
— Каждое воскресенье я отправлялась на этой машине в парк или за город. Я заворачивала Тома в одеяло. Положу его рядом на траву и читаю воскресные газеты. Трудно передать, что эти минуты значили для меня. Они были лучшей частью недели. Даже сейчас, когда я гляжу на эту машину, я часто вспоминаю о тебе.
— Она до сих пор существует?
— Она у Тома. Я подарила ее ему, когда он поступил в Оксфорд.
— Серьезно? — Джордан рассмеялся и откинулся на спинку дивана. — Здесь так спокойно. — Он снова выпрямился, и в его осанке Анни вновь ощутила тот удивительный шарм, который так отличает американских мужчин. — Я уже не помню, когда я провел день без людей, телефонов и газет.
— Тебе было легко прийти сюда?
— Я отправился играть в карты со своей охраной. Иногда я это делаю, чтобы успокоить нервы. Я поиграл немного, потом сказал им, что иду спать. Пройдет немало времени, пока они хватятся. Сегодня — «Халловен». Я стащил одну маску и надел шляпу. Даже моя мать не узнала бы меня.
— А как ты чувствуешь себя, участвуя в президентской кампании?
— Как в гоночном автомобиле на скоростной трассе. Ужасно. Непредсказуемо. Великолепно. Отвратительно. Иногда смешно.
— Что в этом смешного?
— Ох… люди — то, что они говорят и что хотят. Вчера я выступал в Нью-Джерси и потом отвечал на вопросы. Одна пожилая дама подошла ко мне и долго расспрашивала о том, что я собираюсь сделать в здравоохранении. Ее вопросы были довольно глуповатыми, но я постарался удовлетворить ее любопытство. Когда она от меня отстала, я услышал, что она говорит своему другу: «Какой mensch! Вы уверены, что он не еврей?»
Анни рассмеялась вместе с ним.
— Но тебе эта гонка нравится?
— Похоже, что да. Это — как победа в теннисе во всех турнирах подряд, или как если ты — звезда Бродвея, или будто ты непрерывно занимаешься любовью. Причем все эти ощущения испытываешь одновременно. — Он повернул голову и взглянул на нее. Она всей кожей ощутила его взгляд. — Я до сих пор помню, как ты играла в пьесе в своих потрясающих туфлях.
Анни мягко перевела разговор:
— Это было так давно.
— Так ли? — Глаза Джордана блеснули. — Ты выглядишь по-прежнему. Как хорошо, что ты не постриглась. Я вспоминал тебя очень часто.
— Я тоже, — тихо призналась Анни. Некоторое время они молча глядели друг другу в глаза.
Джордан протянул к ней руку.
— Анни, — мягко произнес он, — скажи мне правду. Том — мой сын, верно?
— Я не знаю, — Анни почувствовала, что ее лицо ее выдает.
Джордан выпрямился.
— Но ты думаешь, что мой. — Он внимательно следил за ее лицом. — Не так ли?
Ей вдруг перехватило дыхание. Она подошла к бару.
— Выпьешь еще? Он подошел к ней.
— Ты думаешь, что мой, — он мягко развернул ее к себе лицом.
Она и забыла, что он очень высокий. Она видела, как вздымается его грудь при каждом вдохе… Она отвела глаза.
— Возможно. Я не могу сказать этого наверняка. Том мог быть твоим сыном. А мог быть и Эдварда. Но я всегда думала, что ты, может быть, меня уже забыл.
— Забыл? — Джордан недоуменно поднял плечи.
— Ты серьезно? Забыл ту реку и те ивы? И твое лицо, когда ты прощалась со мной? Ты даже мне ни разу не ответила на письмо!
— Я не могла! Я же вынуждена была бросить колледж! Если ты и писал, они не знали, где я, и не могли мне передать. Да и что я могла бы сказать? «У меня, возможно, твой ребенок?»
Между ними снова повисла пауза. Лицо Джордана смягчилось. Он улыбнулся. У Анни защемило сердце.
