Старший адепт Хром безучастно наблюдал за командой сервиторов-утилизаторов, когда те прибирали в зале Кабы кровавые ошметки, оставшиеся от протекторов. Само побоище Лука Хром удостоил лишь незаинтересованным взглядом. Уцелевшие механические составляющие пойдут на переработку, а органику используют для создания белковой массы на пропитание техноматов и сервиторов.
Машина Каба бездействовала в дальнем конце помещения, ее сенсорные блистеры горели тусклым желтым светом. Это сигнализировало о том, что техножрецы адепта Лаану, корпевшие над внешним каркасом машины, уже отключили ее голосовые, слуховые и зрительные каналы.
Вместе с Лукой Хромом в зал вошла и стройная фигура в облегающем костюме из блестящего синтетического материала, переливавшегося всеми оттенками крови. Фигура выглядела подтянутой и спортивной, видимо благодаря энергичному образу жизни, физическим упражнениям, разным генетическим манипуляциям и хирургическому вмешательству.
— Это все натворила машина? — прозвучал вопрос из-под маски, напоминающей оскаленный темно-красный череп с блестящим металлическим рогом, торчащим из подбородка. Хоть и синтезированный, голос, несомненно, принадлежал женщине.
— Складывается такое впечатление, — ответил Хром, не поворачиваясь к своей спутнице.
— И вам нужна такая машина? Убивающая без приказа? — с отвращением проговорила Ремиара. — Беспричинное, непродуманное убийство — пустая трата ресурсов.
— И в самом деле, — согласился Хром, — однако здесь была своя причина. У Механикум нет ассасина смертоноснее тебя, но ты слепа во всем, что касается эмоций.
— Эмоции излишни, — отрезала ассасин.
Лука Хром повернулся к ней, удивленный промелькнувшей в ее голосе горячностью. Прицельное устройство, вживленное в висок, обращало женщину в безупречного снайпера, а длинные змееподобные щупальца-сенсоры, парящие в воздухе за ее спиной, служили надежным доказательством того, что Ремиара всегда сможет выследить свою жертву.
Сестры Кидон, техножрицы-ассасины Марса, были государством в государстве, и Хром даже не помышлял спорить с одной из них о пользе эмоций. Но все-таки не смог удержаться от попытки закончить мысль:
— Правда. Но этих протекторов убили именно эмоции. Мне кажется, — продолжал он, — за последние недели у Кабы возникла какая-то связь с мятежным Равашолем. Воистину мы здесь сотворили чудо. Сознание — из бессознательности. Мысли — из хаоса. Существо, живущее и развивающееся, растущее и обучающееся. А создать нечто живое и само по себе думающее — разве это не делает нас богами?
— Это высокомерие, — не согласилась Ремиара, касаясь рукояток своих хитроумных пистолетов в низко посаженной на бедрах кобуре.
Хром аж хихикнул, наблюдая неприкрытое отвращение ассасина, и заключил:
— Мы смотрим на это под разными углами, Ремиара. Ты гениальна в своем умении обрывать жизнь. Ну а я — в ее порождении.
— Жду твоего приказа, — ответила женщина, и ее голос источал жажду убийства.
— Прекрасно, — ухмыльнулся Хром. — Я поручаю тебе найти и уничтожить адепта Палланта Равашоля.
Ремиара подпрыгнула на месте и издала пронзительный охотничий клич. Нижняя часть тела ассасина стала размытой; длинные ноги с многочисленными суставами перехватила металлическая скоба, под которой вместо ступней обнаружилась сложная конструкция из нескольких магнитно-гравитационных двигателей.
Убийца взмыла вверх — вдоль стены и под потолок — и помчалась по коридорам. Теперь Хром знал наверняка: судьба Равашоля предрешена.
Он повернулся к своим адептам, работавшим над машиной Каба, и спросил:
— Оружие отключено?
— Да, повелитель, — поднял голову адепт Лаану. — Вооружение дезактивировано.
— Тогда подключите коммуникационный блок, — приказал Хром, меря тяжелыми металлическими шагами пространство в центре зала.
Старший адепт наблюдал за действиями Лаану, который руководил техножрецами. И уже спустя миг блистеры сенсоров мигнули, как бы говоря, что машина снова воспринимает окружающее. Огоньки мерцали еще несколько секунд, прежде чем загорелись ровным светом.
— Ты меня слышишь? — спросил адепт Хром.
— Слышу, — ответила машина. — Где адепт Равашоль?
— Не волнуйся об адепте Равашоле, машина, — отмахнулся Хром. — Тебя должна больше волновать твоя собственная судьба. Ты убил солдат Механикум.
— Они собирались причинить боль моему другу.
— Твоему другу? — покачал головой Хром. — Нет. Адепт Равашоль тебе не друг. Ты знал, что он приходил ко мне и делился своими сомнениями по поводу твоего существования?
— Я тебе не верю, — ответила машина, но анализаторы интонации, встроенные в череп старшего адепта, подсказали ему, что Каба лжет. Хром усмехнулся про себя: машина стала осваивать нюансы человеческого поведения.
— Я уже знаю, что веришь, — заявил Хром. — А через мгновение буду знать каждую деталь того, о чем вы с ним говорили после его возвращения из моей кузницы. Твои воспоминания можно извлечь из синтетической подкорки. Конечно, существует определенная опасность повредить синаптические связи, но я готов рискнуть.
Блистеры в передней части машины мигнули.
— Теперь мне известно, что и ты лжешь, адепт Хром. Моя ценность достаточно высока, чтобы ты стал рисковать мною.
— Угадал. Ты в самом деле слишком ценен, но и все же тебе не помешает знать кое-какую правду, если мы уж претендуем на взаимную откровенность.
— Какую правду?
— Например, что адепт Равашоль собирался уничтожить тебя, — сказал Лука Хром. — Несомненно, он тебе говорил, что считает тебя опасным созданием.
Машина задумалась на секунду, прежде чем ответить, и Хром понял, что нащупал слабое место. В отличие от людей с их неидеальной памятью и ненадежным носителем последней, запоминающие устройства машины были совершенны, и она помнила каждое сказанное слово. Даже сейчас она, должно быть, проигрывала в уме все свои беседы с Равашолем.
— Расскажи мне, о чем вы говорили с адептом Равашолем, — наконец попросила машина.
* * *
Базилика Благословенного Алгоритма слыла одним из крупнейших сооружений на Марсе. Даже самые большие храмы-кузницы комплекса Мондус Гамма по сравнению с ней казались карликовыми. Ее изрыгавшие дым железные башни пронзали желтое небо, а грандиозный купол цвета медного купороса касался туч. Ворота зияли проемом, обрамленным огромными пилястрами из розового мрамора, испещренного миллионами математических формул и доказательств.
Приближаясь к Базилике по виа Электрум, Равашоль нырнул под ее сень, несмотря на те многие мили, предстоящие ему в этом паломничестве. Пол-легиона боевых титанов из Легио Игнатум — сотня военных машин — выстроилось вдоль дороги, их мощь и величие порождали у простого человека чувство смятения. Защитные купола Базилики достигали таких размеров, что под ними вполне можно было создавать искусственный климат, и здешний ветер шумно полоскал алые с золотом стяги титанов. Подкупольное пространство было заполнено молитвенными кораблями, золотистыми цеппелинами, изливавшими бесконечный поток машинных команд из мегафонов и тянувшими за собой длинные священные свитки на отливавшем желтизной пергаменте.
Тысячи пилигримов брели вереницей по дороге, выложенной каменными плитами, мириады ног уже протоптали колеи. Вдоль дороги тянулись здания, храмы, техносвятилища и усыпальницы механизмов — все во славу Омниссии, Бога-Машины.
Здесь можно было не бояться привлечь к себе внимание, так как кое-кто из паломников путешествовал в обществе куда более странном, нежели боевые сервиторы. Вот на длинных шагающих треногах паланкин несет лишенного рук и ног адепта. А вот в прозрачной емкости плывут органические части мозга боевых сервиторов типа «Кастелян».
К Базилике спешили толпы автоматов, летели сервочерепа и скиммеры с пассажирами и мощами; на лицах же тех немногих, кто двигался в противоположном направлении, читалось умиротворение людей, чьи пожелания исполнились сверх меры. В воздухе уже ощущалось величие места, к которому приближался Равашоль, и он понял, что сделал правильный выбор, придя сюда.
Здесь он найдет утешение и ответы на свои вопросы.
Адепт вздрогнул, когда на него упала тень боевого титана типа «Разбойник», стоявшего с воздетым к небу оружием — жестом символическим и многое что разъяснявшим. Механикум был в состоянии создавать самые разнообразные машины для убийства, но теперь Равашоль понимал, что ответственностью за их применение никто себя не обременял. Творцы машины Каба добились чудесных результатов, но вот кто возьмет на себя ответственность за ее существование?
Одержимые тем, что можно создать, конструкторы Механикум даже не задумывались над тем, нужно ли это создавать.
