колен.
— Бля, ничего смешнее я в жизни не видел и не слышал. Она что, ещё не в курсе?!
— Не в курсе чего? — уточняю я. — Да что, чёрт побери, здесь происходит?! — требую я, топнув ногой.
— Малышка, давай поговорим там, а? — Акула небрежно кивает куда-то в сторону. — Я бы хотел обсудить это позднее. Не при толпе и не при твоих друзьях. Это будет… неприятно…
Я, как каменная статуя, не могу сдвинуться с того места, где стою. Просто приросла к месту и не слышу ничего, кроме оглушающих ударов пульсов по вискам.
— Ты хочешь здесь? Что ж… — он выпускает сигаретный дым и затаптывает сигарету в аккуратный газон.
— Мы расстаёмся? — кажется, это моё горло издало мышиный писк.
— Расстаются, ну и ну! — усмехается светловолосый парень.
— Заткнись, Олли. Я сам скажу… Тамилла, нам было весело и довольно… горячо. Но на этом конец. Мы не расстаёмся. Потому что я не встречался с тобой. Это был просто… спор.
— Упс, — мерзенько хихикает девица, льнущая к телу Акулы.
Слёзы повисают на моих ресницах огромными каплями. Не могу поверить в услышанное.
— Героиня горячей хроники в шоке, — выдаёт светловолосый парень.
— У тебя есть видео? Покажи! — требует кто-то из толпы.
— Спрашивайте не у меня, а у него! — перебрасывает внимание толпы к Акуле Олли. — Мне только дали взглянуть и… через миг я обеднел на пять штук зелени!
— Во-о-о-о-у! Хороши ставки. Эй, Акула, она тянет на пять штук? — спрашивает парень с густой чёлкой, падающей ему на глаза.
— Тамилла. Самое время уйти. Я уже спасал твою задницу из передряг. Но лимит есть у всего…
— Я не верю, — срывается с моих губ.
— Увы, но это правда. Давай без сцен, а? Я не люблю бабских истерик. Сегодня на моём штыре скачет одна цыпа, завтра другая… Круговорот мокрых дырок…
Акула не успевает завершить своё чересчур умное послание. Я огреваю его лицо хлёсткой пощёчиной. Глаза парня темнеют, но через мгновение тухнут, словно из них выпили все краски и на дне зрачков осталась только грязь. Желваки обозначаются резче. Но парень не двигается с места, лишь крепче прижимает к себе размалёванную девку.
Я отшатываюсь в сторону. Невыносимо больно видеть такое ублюдское выражение на красивом лице парня… Меня подхватывают чьи-то руки. Наверное, это Лу и её парень. Они уводят меня, спотыкающуюся на каждом шагу.
— Мы поедем в клуб?
— Милый, не будь свиньёй! Какой клуб? Ей так плохо… Я останусь с подругой, — шепчется между собой парочка.
Я убеждаю Лу, что всё в полном порядке, но она настойчиво укладывает меня на заднее сиденье автомобиля и просит парня отвезти нас на ту квартиру, которую я сейчас снимаю.
— Давай снимем этот грим?
Подруга воркует и ухаживает за мной, как за младенцем. Я могу лишь трястись от рыданий, приложив руку к груди. Какой дурацкий костюм… Но он оказался пророческим. У этой медсестрички вырвано сердце, а моё… растерзано в клочья. Всё было ложью. Акула просто попользовался мной и выбросил на свалку, когда наигрался.
Глава 65. Акула
Разбитое сердце всегда причиняет боль. Но разбивать сердце тому, кого любишь всей душой, всегда больнее.
Прошла неделя с момента, как я подло и расчётливо нанёс удар Тихоне. Вогнал нож предательства по самую рукоять и провернул его несколько раз. Я знал, что моя неугомонная малышка сорвётся с места и приедет ко мне после телефонного звонка. Знал и сделал то, что должен был сделать.
И вот теперь уже целую неделю я просыпаюсь в холодном поту посреди ночи. Мне снится один и тот же кошмар. Моя Тихоня стоит передо мной. На ней тот самый костюм для празднования Хэллоуина. Даже в жутковатом окровавленном наряде она смотрится сексуально. В моём кошмаре Тамилла подходит близко ко мне. Так близко, что я мог бы почувствовать тепло её тела. Но ощущаю лишь могильный холод. Она смотрит мне прямо в глаза. Её глубокие ореховые омуты полны слёз. Почему-то слёзы, срываясь с ресниц, окрашиваются красным и скользят вниз по бледным щекам. Тамилла трогает меня за щёки и скулы прохладными пальцами. От каждого прикосновения моя кожа индевеет всё больше и больше, а потом она трогает себя. За то место, где у всех прочих людей находится сердце. Но у Тамиллы там просто пустота.
— За что? — спрашивает она. Ощупывает свою грудную клетку снова и снова, плача, спрашивает. — За что?
Этот вопрос звучит громче и быстрее, голос становится выше. Частота нарастает, пока эти пять букв не заполняют мой сон отчаянным криком.
Потом я просыпаюсь. Мокрый от холодного пота. Курю непозволительно много, стряхивая пепел прямиком на пол своей квартиры.
За что?
Ложь во спасение.
Но от высокой цели ложь не становится приятнее и слаще. Я запачкан в ней с головой, в этой тошнотворной мерзости. У меня создаётся чувство, что я не просто трус и подлец, но ещё и убийца. Убил в Тихоне что-то хорошее и светлое. Тамилла переживает. Я знал, что она будет страдать. Но не подозревал, что будет так больно наблюдать и знать об этом.
Трое суток она не выходила из квартиры. Я знаю. Следил за окнами её квартиры. Там круглосуточно горел свет. Я либо наблюдаю за ней, либо попадаю в кошмарный сон. Таковы мои ночи…
На четвёртый день Тамилла появляется в стенах колледжа. Ещё более притихшая и жуть как похудевшая. Мне хочется встряхнуть её за узкие плечи и проорать в лицо, чтобы она не смела губить себя из-за мудака вроде меня. Не стоит, Тихоня! Ты достойна лучшего… Но она натыкается на меня взглядом и не может его отвести. Я равнодушно отворачиваюсь к ней спиной. Снова и снова… Не жди от меня ничего, крошка.
Уезжай. И
