— Мне жаль, что у нас ничего не вышло.
— Это требует времени. Это не телевизионное шоу, где все получается легко и просто с первого раза.
— Джек, — сказала Грей, — вы уверены, что хотите этого?
— А есть повод отказаться?
— Вы мне доверяете? — спросила она.
— Не совсем, — честно признался Джек. — Но по большей части — да.
— Я собиралась пригласить вас к себе. Надеялась, что смогу предложить вам нечто более позитивное.
— Вы мне доверяете? — спросил Джек.
— Да, — ответила она. — Доверяю.
— Тогда расскажите мне, что вам говорил Кид. Расскажите о том, что вас напугало.
— Господи, как жаль, что я бросила курить. И употреблять кокаин. А что вы собираетесь сделать со своей покупкой, кстати говоря?
Джек сунул руку в карман и с удивлением вытащил крошечный пакетик с кокаином. Сделав несколько шагов до ближайшей урны, он бросил туда пакетик. Потом вернулся и остановился рядом с Грейс. Она с тоской смотрела на урну.
— Мне трудно об этом рассказывать. Да, то, о чем он говорил, напугало меня. Но отчасти из-за того, что он сам был напуган. За себя и, думаю, за вас тоже.
— С какой стати ему было бояться за меня?
— Я не знаю. Он говорил туманно, ничего толком не объяснял. Это может показаться безумным. Но мне показалось, что он хочет, чтобы я о чем-то узнала на случай, если… если вы меня разыщете. Как еще это объяснить, не знаю. Мне показалось, происходило что-то такое, что длилось уже довольно долгое время. Несколько лет. И я думаю, что он чувствовал себя ответственным за определенные вещи, за людей, которым было больно. — Она растерялась. — Может быть, даже за гибель людей.
— Каких людей? — очень тихо спросил Джек.
— Не знаю. Знаю только, что к вам он ощущал особенную привязанность. И это было каким-то образом связано с тем, что происходило с людьми вокруг него. С людьми, которых он любил.
— Я понимаю, что он имел в виду, — сказал Джек.
— Он не называл вас по имени — я даже не знала вашего имени, не забывайте, — но теперь я уверена, что он говорил именно о вас. Похоже, он считал, что подвергает вас какой-то опасности.
— Почему вы мне раньше об этом не сказали?
— Потому что сомневалась. И до сих пор сомневаюсь. Но из разговоров с вами у меня сложилось такое чувство… Просто чувство, и все. Лучше не скажу.
Повисла неловкая пауза. Наконец Грейс смущенно рассмеялась.
— Ну вот, теперь, когда я и вас, и себя вогнала в тоску, вы хотите зайти ко мне домой?
— Да, — ответил Джек.
Она встала со ступеньки и подошла к двери подъезда. Обернулась и увидела, что Джек стоит на месте.
— Так вы идете?
— Нет, — сказал Джек. — Я не готов. Я до сих пор чувствую себя так, будто изменяю жене.
Грейс спустилась по ступенькам. Положила руки ему на плечи, привстала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. Когда поцелуй закончился, Джек медленно поднял руку и погладил Грейс по щеке. Потом отвернулся и зашагал прочь.
Он успел пройти половину квартала, когда услышал, как она проговорила ему вслед:
— Будьте осторожны.
Первые лучи солнца позолотили небо. Джек пересек пустынную улицу и скрылся за углом. Все это время Грейс провожала его взглядом.
Почему он не останавливается?
Почему до сих пор рыскает?
Предупредили его, а он продолжает задавать вопросы и подбираться все ближе к…
Какая разница? Зачем он это делает? Ведь особых причин нет. У Кида причины были, и все эти причины были враньем. Причины всегда были враньем. Самое главное — что в сердце.
Последние слова, которые услышал Кид, были: «Я люблю тебя».
А какие будут последние слова, которые услышит Джек Келлер?
Настала пора это выяснить.
Джек уснул через пятнадцать минут после того, как вошел в квартиру. Он успел проспать всего десять минут, когда зазвонил телефон.
— Джек, — взволнованно произнес голос на другом конце провода, — это Грейс. Я все поняла. Даже поверить не могу, что я такая дура. Это все время было прямо перед носом.
— Что было перед носом? — сонным голосом спросил смертельно усталый Джек.
— Вы сможете встретиться со мной вечером? — выпалила она.
— О чем вы говорите? — спросил Джек. — Что вы такое поняли?
— Силачка, — сказала Грейс. — Я знаю, как ее найти.
43
Они встретились в час ночи согласно плану Грейс Чайлдресс. Она не пожелала рассказать Джеку, почему решила, что знает, как найти Силачку. Она вообще не хотела ничего обсуждать. Просто попросила его заехать за ней на такси, а когда она села в машину, то велела водителю ехать к центру по магистрали ФДР.
Джек несколько раз за день ложился спать. Пока не спал, принял горячий душ и трижды попарился. Жар и пот сделали свое очистительное дело. К тому времени, когда нужно было одеваться перед выходом, он чувствовал себя намного лучше. Мышцы побаливали, но Джек привык к боли. Он ощущал некоторую скованность, но в целом скованность он давно поборол. Этому он научился у Кида и у собственной жизни: к боли можно привыкнуть. А как только ты к ней привыкаешь, она становится почти безвредной.
Такси затормозило в Ист-Виллидже, на узкой неприглядной улочке неподалеку от Ривингтон-стрит и Эссекс-стрит. Грейс взяла Джека за руку и повела на пятый этаж неприметного здания, сдаваемого внаем. Снаружи невозможно было определить, что находится внутри. Они поднялись по лестнице на пятый этаж, где их встретил вышибала, чернокожий бритоголовый мужчина, одетый во все черное, за исключением ярко-красных подтяжек. Он раскрыл сумочку Грейс, проверил ее содержимое, ощупал Джека с головы до ног. Не обнаружив оружия, он позволил им войти.
— Почему такие строгости? — прошептал Джек, когда они пошли по коридору.
— Тут крутятся большие денежки, — сказала ему Грейс. — И пушки им ни к чему.
— Вы знаете массу на редкость интересных мест, — отметил Джек.
Они переступили порог зала, и он поразился размерам клуба. Судя по всему, огромное помещение образовалось из трех, а может быть, даже из четырех квартир. А теперь здесь разместилось очень серьезное казино. У Джека возникло такое ощущение, словно он угодил в звездолет «Лас-Вегас».
Жизнь здесь била ключом. Ближе к входу стояли два больших игорных стола. От одного из них донесся громкий гомон: кто-то удачно поставил на какой-то номер и выиграл. Джек насчитал пять столов для игры в блэк-джек. За четырьмя играли, на пятом стояла табличка «Зарезервировано». За зарезервированным столом восседал дородный афроамериканец, чей портрет был выставлен в зале славы Национальной футбольной лиги. Когда-то он играл защитником за «Нью-Йорк джайентс». Он ставил фишки по пятьсот долларов. С ним за столом сидели две женщины — белая и негритянка. Время от времени они брали себе фишки бывшего спортсмена и делали свои ставки. Окинув зал взглядом, Джек заметил еще несколько спортсменов, которых знал в лицо (один из них был баскетболист, звезда «Филадельфии-76», он регулярно захаживал к Джеку в ресторан, когда бывал в Нью-Йорке), а также двух звезд рэпа. Один из этих парней, как сообщалось в прессе, неделю назад попал под арест по обвинению в хулиганстве.
Оформление зала нельзя было назвать особенно изысканным. Кое-где стояли диванчики и стулья, покрытые чехлами. Некоторые на вид казались удобными, но почти все были изрядно потрепанными. Столики из плетеной лозы и стекла — дешево и функционально. Две длинные барные стойки у противоположных стен. К главному залу примыкали еще четыре-пять. Джек и Грейс погуляли по клубу. Джек заметил стол для игры в рулетку, а в одной небольшой комнате шестеро мужчин дымили сигарами и играли в покер.
Наконец Джек и Грейс нашли два свободных стула в главном зале. Грейс дала Джеку знак садиться, он сел, а она направилась к стойке и вскоре вернулась с двумя бутылками пива. Звякнув горлышком своей бутылки о бутылку Джека, она сказала:
— Ну вот, мы опять начинаем сначала.
Она улыбнулась, но Джек был не в настроении улыбаться.
— Пора бы вам сказать мне, что происходит, — заметил он. — Что у вас там за откровения насчет Силачки?
— Вы будете потрясены, — сказала Грейс. — Не на все сто уверена, что права, но, думаю, не ошибаюсь. Наверное, сейчас немного рановато, но если я все же права, то она будет здесь. А когда вы ее увидите, то сразу узнаете.
— Мне сейчас как-то не до игр, — сказал Джек.
— Это не игра, — возразила Грейс. — Подождите и сами увидите. Если я права, скоро сами все поймете.
Они просидели больше часа, разговаривали очень мало. Джек слишком сильно волновался и был не расположен к легкой болтовне. Он внимательно смотрел по сторонам. В два часа сорок пять минут Грейс чуть заметно наклонилась к Джеку и проговорила:
