Манди берет на себя роль хозяина, разливает вино, раскладывает еду. Саша оккупировал скамью, улегся на спину, положил больную ногу на здоровую. Рубашку он расстегнул, подставил солнцу голую грудь. На реке гребцы изо всех сил гонят лодку против течения.

– Так что еще ты поделывал в Париже, когда не отбирал книги и не спал с журналистками? – любопытствует Манди, посчитав этот вопрос подходящим для вступления.

– Можно сказать, инспектировал войска, Тедди, – небрежно отвечает Саша. – Тебя опять побила Зара? – Синяк под глазом Манди окончательно не прошел.

– Новые войска, старые войска? Людей, которых ты знал по прошлым жизням? Какие войска?

– Наших лекторов, разумеется. Лекторов и интеллектуалов, которые будут вести занятия в нашем университете. А о каких войсках, по-твоему, я говорю? Лучшие некупленные умы во всех основных дисциплинах.

– И где ты их откапываешь?

– В принципе во всем мире. На практике, в Старой Европе. Дмитрий отдает ей предпочтение.

– В России?

– Мы пытаемся. Любая страна, не вошедшая в Коалицию,[108] занимает почетное место в списке Дмитрия. К сожалению, в России исключительно трудно найти не скомпрометировавших себя левых.

– Значит, лекторов отбирает Дмитрий, а не ты?

– Они отбираются в результате консенсуса. Предлагаются определенные кандидаты, многих, уж не сочти меня нескромным, называю я, формируется список и передается Дмитрию.

– В списке есть арабы?

– Будут. Не сразу, на втором или третьем этапе. Дмитрий – прирожденный генерал. Мы намечаем малое, достигаем поставленной цели, перегруппировываемся, продвигаемся к следующей.

– Ты виделся с ним в Париже?

– Тедди, я думаю, ты проявляешь излишнее любопытство.

– Почему?

– Пожалуйста.

Манди колеблется с продолжением. Мимо проплывает большая баржа, поблескивая свежей краской под вечерним солнцем. На палубе, ближе к носу, стоит зеленый спортивный автомобиль.

– Слушай, у тебя нет ощущения, что вся эта глупая секретность – перебор? Я хочу сказать, мы не готовим путч, так? Просто создаем форум.

– Я думаю, Тедди, что ты, как обычно, далек от реальной жизни. Западные учебные учреждения, которые отказываются признавать сегодняшние табу, по определению ведут подрывную деятельность. Скажи новым вашингтонским фанатикам, что создание Израиля – чудовищное преступление против человечества, и тебя тут же назовут антисемитом. Скажи, что никакого Райского сада не было, и тебя назовут опасным циником. Скажи, что человек придумал бога для того, чтобы компенсировать свое научное невежество, и тебя назовут коммунистом. Тебе известны слова американского мыслителя Дресдена Джеймса?[109]

– Конечно же, нет.

– «Когда хорошо скомпонованный пакет лжи навязывался массам из поколения в поколение, правда начинает казаться совершеннейшей нелепостью, а изрекающий ее – абсолютным безумцем». Дмитрий намерен выбить эту цитату на входе в каждый из наших колледжей. Он даже собирался назвать весь проект Университетом абсолютных безумцев. Только благоразумие остановило его.

Манди передает Саше куриную ножку, но Саша лежит на скамье с закрытыми глазами, так что Манди водит ножкой у его носа. Наконец он улыбается и открывает глаза. Ни в Берлине, ни в Веймаре, ни в любом другом городе их встреч Манди никогда не видел на лице друга столь глубокой удовлетворенности.

– Ты собираешься повидаться с ней вновь? – спрашивает он, вновь переходя на пустяки.

– Это большой вопрос, Тедди. Она в критическом возрасте и нацеливается на замужество.

В этом для Саши ничего не изменилось, не без горечи отмечает для себя Манди, на мгновение вспоминая Юдит. Предпринимает еще одну попытку.

– Саша, во время твоего великого сафари… в эти упущенные годы, когда ты мне писал…

– Они не упущенные, Тедди. Это были мои Lehrjahres. Годы обучения. Подготовки к этому проекту.

– В этот период случалось ли тебе… контактировать с людьми, которые зашли очень далеко… теми, кто провозглашал необходимость вооруженного сопротивления… более того, если угодно, террора?

– Часто.

– И под их влиянием… они переубедили тебя?

– Ты это о чем?

– В свое время мы об этом говорили. Ты и я. Юдит. Карен. На эту тему шли бурные дискуссии в Республиканском клубе. Как далеко допустимо зайти? Учитывая драматичность ситуации, и так далее. Какова справедливая цена, при каких обстоятельствах? Когда можно считать себя вправе начинать стрельбу? Ты утверждал, что Ульрика и ей подобные приносят дурную славу анархизму как движению. Вот я и задался вопросом, а не изменилось ли твое мнение.

– Ты спрашиваешь о том, что я думаю об этом… здесь… сейчас… когда мы пьем это прекрасное бургундское? Я полагаю, с твоей стороны это жестоко, Тедди.

– Не могу с тобой согласиться.

– Будь я палестинцем, живущим на Западном берегу или в секторе Газа, я бы стрелял в каждого оккупанта, израильского солдата, который попадался бы мне на глаза. Однако я плохой стрелок и у меня нет оружия, так что мои шансы добиться успеха равнялись бы нулю. Спланированный акт насилия против невооруженных людей не допустим ни в каком случае. Тот факт, что вы и ваши американские хозяева сбрасываете запрещенные шариковые бомбы и другие, не менее отвратительные, бомбы и ракеты на беззащитное население Ирака, шестьдесят процентов которого – дети, не изменяет моей позиции. Ты спрашиваешь меня об этом?

– Да.

– Почему?

Похоже, допрос развернуло на сто восемьдесят градусов. Это Саша – не Манди – сдерживает злость, и Саша, который сидит на траве, расправив плечи, пристально смотрит на него, ожидая ответа.

– Мне пришло в голову, что мы можем преследовать разные цели, вот и все.

– В каком смысле разные? О чем ты говоришь, Тедди?

– Возможно, ты и Дмитрий хотите сделать что-то большее, чем бросить вызов существующей тенденции в университетском образовании… или бросить вызов другими средствами.

– Например?

– Устроить какую-то заварушку. Послать сигнал тем, кто готов бороться с американизмом. – Слова Рурка крутятся в голове, и теперь он вынужден их озвучить. – Протянуть руку дружбы исполнителям самого сенсационного акта противодействия капитализму со времен изобретения пороха.

Какое-то время Саша, похоже, сомневается, что уши его не подвели. Вопросительно наклоняет голову, хмурится. Молчит, а руки начинают двигаться, словно он консультируется с находящимися перед ним предметами: практически пустой бутылкой бургундского, сваренными вкрутую яйцами, сыром, хлебом из грубой ржаной муки. Только потом он поднимает темно-карие глаза, и Манди, к своему ужасу, видит, что в них стоят слезы.

– Что ты такое говоришь, Тедди?

– Я прав, Саша?

– Ты настолько не прав, что мне дурно. Иди и будь англичанином. Участвуй в своих собственных гребаных войнах.

Саша с трудом поднимается на ноги, застегивает пуговицы рубашки. Дыхание становится порывистым. Может, у него язва, может, какая еще внутренняя болезнь. «Мы снова в отеле „Дрезден“, – думает Манди, когда Саша оглядывается в поисках пиджака. – Мимо течет все та же гребаная река, а между нами все та же бездонная пропасть. Через минуту он уедет в солнечный закат и оставит меня, бесчувственного идиота, каким я всегда и был».

– Это мой чертов банк, Саша, – молит он. – Ради бога, сядь и перестань изображать примадонну. Мне нужна твоя помощь.

Именно так он планировал продолжить игру, если бы ему не удалось добиться признания сквозь слезы, на которое он рассчитывал.

* * *

Саша снова сидит, но теперь подобрал колени к груди и охватил их руками, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Челюсть выпячена, как бывало, когда он говорил о герре пасторе, и он ни на секунду не отрывает глаз от лица Манди. Еда и вино более его не интересуют. Все внимание Саши сосредоточено на словах Манди и на выражении лица Манди, с которым он их произносит. И Манди едва ли удалось бы выдержать эту проверку, не пройди он суровую школу, когда год за годом лгал Профессору и его помощникам.

– Моему банку не дает покоя вопрос, откуда взялись деньги, – жалуется Манди, вытирая со лба пот. – В наши дни действуют жесткие инструкции на случай неожиданного поступления крупных сумм. Все, что больше пяти тысяч долларов, вызывает подозрения.

Он выстилает фактами дорогу к выдумке.

– Они отследили путь денег, и им не понравилось то, что удалось выяснить. Они намерены обратиться в компетентные органы.

– Какие органы?

– Я полагаю, те самые. Откуда мне знать. – Он еще сильнее сгибает правду. Еще мгновение, и она сломается. – Они прислали сюда человека. Он представился сотрудником центрального офиса. Задавал вопросы насчет того, кто стоит за этими платежами. Как будто они имели криминальное происхождение. В своих ответах я следовал рекомендациям людей Дмитрия, но они его не удовлетворили. Претензии сводились к тому, что мне нечего им показать, ни контракта, ни каких-либо писем. Я даже не мог назвать ему имя моего благодетеля. Взял и получил полмиллиона долларов неизвестно от кого, из мест с подмоченной репутацией, отмытых через большие банки.

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 87

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Абсолютные друзья - Джон Карре бесплатно.

Похожие на Абсолютные друзья - Джон Карре книги

Смерть белой мыши - Сергей Костин - Шпионский детектив
Майор Пронин и профессор в подвале - Лев Сергеевич Овалов - Полицейский детектив / Шпионский детектив

Оставить комментарий