— Ваше слово, товарищ маузер! — с энтузиазмом подхватил Зоммер.
Хозяин пирамиды умолк на полуслове и с удивлением посмотрел на обер-лейтенанта. Д'Марья и Ямада последовали его примеру.
Зоммер явно смутился. Он опустил голову, даже, можно сказать, понурился и — д'Марья готов был поклясться в этом — покраснел.
— Сбили вы меня, — грустно произнес козлобородый. — При чем тут маузер?
Зоммер промолчал.
— Скучные вы какие-то, — пожаловался хозяин пирамиды. — Все молчите, молчите… Нет чтобы спеть красивую песню. Лет ми си ю стрипт, к примеру. И вспомним Лени Рифеншталь.
Повисла неловкая пауза.
Словно бы от нечего делать д'Марья стал осматриваться — нарочито небрежно. Лампочки, еще какие-то висюльки… тут он вздрогнул: в дальнем углу зала, в душной коричневатой полутьме увиделось нечто неожиданное, тоже свисающее с потолка: здоровенная, очень тяжелая на вид глыба, отдаленно напоминающая повешенного за ноги человека, поворачивающегося вокруг своей оси… от ее зеркальной поверхности отскакивали вовсе не те картинки, какие должны были бы: никаких столов, лампочек, чашек и аэрогардов, но лишь грязноватые, дурно пахнущие даже на расстоянии разводы и звонкие суховатые щелчки ярко-желтых автоматных выстрелов…
Д'Марья невольно отвел глаза в сторону. Один взгляд на странное вращающееся зеркало вызывал чувство тошноты и омерзения: он даже ощутил, как рот наполнился кисловатой слюной.
— Так, — деловито сказал козлобородый. — Не будем гризетствовать и играть в мовизм. Не по Сеньке шапка. Это как пустить в звездный лабиринт в век дракона черную кошку с абсолютным оружием — не поймут друг друга, несовместимые вещи, какие координаты чудес ни задавай. А со стороны ничего, бывает интересно. Не заблудишься. Особенно — если на кону водочка стоит. Да еще и не на одном. Для нежелающих. В розлив. И — в Разлив! Эх, охота… междугазетная организация. В четырнадцатый день месяца ияр кому-то, пожалуй, стоило бы выпить на юбилее. За Императора. Любого. Но не каникулярного. Без этого, пожалуй, кое-кому нельзя. Особенно тем, кто пропустил пятнадцатый день месяца предыдущего. То есть не пропустил, а был занят. Бывают такие — опоздавшие. Мосты вот только жечь не нужно. Культура, наверное.
Д'Марья покосился на своих спутников. Ямада слушал чрезвычайно внимательно, а вот Зоммер, похоже, не слушал вовсе — рыскал взглядом по сторонам, держа палец на спусковом крючке блицгевера.
— Между прочим, здесь каждый раз — утро, — понизив голос, доверительно сообщил хозяин пирамиды и налил себе чаю. — И светло. Но не по той причине, как вы, наверное, подумали. Падать вот только неприятно… и вообще не стоит думать, что вы такие первые и такие умные… и мы не первые, и даже те, кто был перед нами, — тоже, возможно, опоздали. Путешествия, переходы, прорывы… все это было не раз и не сто восемь раз, волочь по туннелям свои воплощенные горести — невеликая доблесть. Вам проще, вы понимаете, как мучительно быстро течет песок, как мала емкость, куда уже ничего не вернуть и не вернуться никогда… а если я шучу? Попробуйте, проверьте, это право каждого путешественника, — хозяин пирамиды снова неуловимо изменил интонацию, — но компас может показать не туда.
Козлобородый умолк, схватил чашку обеими руками и принялся истово хлебать чай, шевеля рогами. По лысине его пошли пурпурные пятна.
— Нетерпение! — провозгласил внезапно хозяин пирамиды, широким жестом отбрасывая опустевшую чашку: она с металлическим лязганьем покатилась по полу и затихла где-то в дальнем углу. — Нетерпение и нетерпимость! Три времени, три цвета времени, три возраста — одно и то же… все одно и то же, и ничего принципиально нового. Да разбудите вы хоть меня, хоть кого угодно и где угодно — даже в Лондоне, — и вам скажут, что на Тауэре до сих пор висят отрубленные полусгнившие головы, что после первого тайма на армагедцонском стадионе по нулям, что туннели не анизотропны, а наступать на грабли — забава общечеловеческая. Поднимите себе веки — и вы ничегошеньки не поймете, потому что риторика — наука по известному определению халявная, содранная кожа хороша на барабане, умение терпеть свойственно не всем, а во льдах, между прочим, довольно холодно…
— А предательство — признак интеллигентности, — добавил д'Марья.
Хозяин пирамиды умолк и уставился на аэрогарда.
— Кто это здесь предатель? — задушевно спросил он, обнажив клыки на всю длину. — И кто интеллигент?
— Да никто, — пожал плечами д'Марья. — Это так, к слову.
Козлобородый задумчиво потрогал правый передний — малый — рог.
— Ага, — глубокомысленно заметил он. — Тянем время, значит.
— Вовсе нет, — возразил д'Марья. — Просто беседуем. Козлобородый подумал и задрал ногу на стол, опять уронив при этом пару чашек.
Нога оказалась обута в чудовищной величины кирзовый сапог. Покрутив ступней и полюбовавшись на свою обувь, хозяин пирамиды стал этот сапог стаскивать, действуя откровенно демонстративно.
Не без труда справившись со своим делом — у него даже лысина стала сизой, — козлобородый откинулся на спинку кресла и триумфально оглядел присутствующих.
Нога его оказалась в портянке, до того грязной, что д'Марья с трудом понял, что это церковная парча, — даже не понял, а скорее догадался.
Он пожал плечами — ну и что такого.
Хозяин пирамиды явно рассчитывал на другой эффект.
— Что, не нравится? — разочарованно спросил он. Покрутил ступней, полюбовался на портянку. — Или языки проглотили?
— А в чем дело? — недоуменно произнес Зоммер. Ямада же промолчал.
— Да вы что, не крещеные? — с долей возмущения в голосе осведомился козлобородый.
Аэрогарды и Зоммер переглянулись.
— Ну да… — сказал д'Марья. — Все… да? Все некрещеные.
Хозяин пирамиды почесал рог — левый передний — и убрал ногу со стола.
— Это даже неинтересно, — пожаловался он неизвестно кому и принялся с грустной миной на лице обуваться.
— Так, — решительно сказал д'Марья. — Сами понимаете, что здесь мы не в вашей власти. Ответьте на пару вопросов, и мы пойдем.
— Вопросы? — задумчиво произнес козлобородый. — Вопросы и ответы…
— Именно, — подтвердил д'Марья. — Кто построил этот Туннель?
— Эти Туннели, — поправил его хозяин пирамиды.
— Пусть так. Кто?
— Многие, — показал клыки козлобородый.
— Когда?
— А в разные времена.
— Зачем?
— Чтобы передвигаться, идиот! — заорал козлобородый, стукнув обоими кулаками по столу. Чашки запрыгали по зеленому сукну, как лягушки на полянке. — Чтобы иметь власть над миром и мирами! Чтобы строить империи!.. Чертовы русские… сучье племя, все у вас не так, ничего вы не умеете, работать с вами невозможно, уроды беспросветные! Мало вас перебили да перевешали!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
