«Теперь им есть о чем поговорить, помимо военной тактики. Как-никак, стали свидетелями чуда». Я невольно усмехнулся, глядя на растерянные лица обоих адмиралов. Окинув взглядом оставшееся за мной поле боя, сделал два шага вперед и вздернул ствол на уровень груди адмирала. Мой угрожающий жест не только вывел их из ступора, но и странным образом побудил к действию. Савиньи начал было разворачиваться к командному терминалу, как короткая очередь в пол заставила его вернуться в прежнее положение. Лицом ко мне. Несколько секунд мы все трое изучали друг друга, пока я не решил, что для знакомства этого вполне хватит.
– Адмирал, мне от вас нужна сдача корабля. Быстро и без излишнего шума. Во избежание лишних жертв.
Голос был громкий, звучный, с командными нотками.
– У меня мало времени, адмирал, так давайте же не будем тратить его на пустяки. И бросьте играть в героев. Так да или нет?
– Как вы себе представляете захват корабля? В команде линкора более трехсот человек. Да тебя в пыль разотрут наши парни!! Ты понимаешь… – наконец прорезался голос у первого помощника.
– Заткнись! – резко оборвал я его, после чего снова обратился к командующему: – Да или нет?
Он словно не слышал моего вопроса, но в глазах чувствовалась напряженная работа мысли.
– Что ты себе позволяешь?! Ты!.. – вице-адмирал все еще не мог угомониться, хотя тон резко сбавил.
Разговор, похоже, зашел в тупик. Не видя другого выхода, я дал короткую очередь поверх их голов. Первый помощник непроизвольно втянул голову в плечи, адмирал же только прищурился. Затем на его лице появилась презрительная усмешка.
– Итак?
– Нет. И еще раз нет, – ответ командующего был жестким и категоричным.
– На нет и суда нет. – Сказав это, я подошел к терминалу оперативного контроля и управления, возле которого лежало тело дежурного офицера. – Так, что тут у нас?
Не успел я сделать вид, что внимательно изучаю панель терминала, как в следующую секунду они оба бросились на меня. Атака была отчаянной, но сумбурной и тактически неправильной. Удар стволом в область живота согнул адмирала вдвое. Даже его гордость не могла заглушить боль, поэтому протяжный стон был слышен явственно. Первый помощник, получив от души прикладом по ребрам, рухнул на пол, вторя своему начальнику, но делая это в более низкой тональности.
– Теперь за дело. Нажимаем это, это и это. Теперь то. И то. Кажется, все делаю правильно.
Мои пальцы продолжили прыгать по сенсорам и кнопкам, превращая единое целое пространство боевого корабля в отдельно запертые отсеки, в камеры заключения для экипажа. Одновременно блокировалась связь и видеосообщение. Закончив, бросил взгляд на часы, потом на своих пленников. Адмирал все еще сидел на полу с бледным и напряженным лицом. Помощник же пытался встать, опираясь на кресло и одновременно держась за бок.
– Просил же вас не играть в героев. Так нет же… Адмирал, прислушайтесь к моим словам: сдайте корабль.
Адмирал, преодолев боль, медленно встал:
– Нет! Вы мерзавец и убийца! Можете взорвать его! Уничтожить! Можете убить меня, но принудить сдать корабль – никогда! Слышите: никогда!!
– Глупо, адмирал. – С этими словами я включил свой коммуникатор, настроенный на волну «псов», и произнес условный код: – Ату их, псы! Ату!
Пока они оба смотрели на меня как на сумасшедшего, я бросил взгляд поверх них на информационное поле объемного экрана, разбитое на полтора десятка видеоокон, на которых продолжал идти показ внутренних помещений челнока. Я не знал, откуда появятся «псы», так же, как не знал, схватит ли камера слежения момент их появления, но мне повезло: не успела появиться картинка с очередной коридорной развилкой, как в потолке открылся люк.
«Началось!» Сердце на какую-то долю секунды замерло, чтобы потом застучать быстро и часто. Я бросил взгляд на пленников.
– Хватит таращиться на меня, господа. Лучше смотрите на экраны. Наслаждайтесь спектаклем, благо билеты у вас в первом ряду.
В моем голосе, видно, слышалось нечто такое, что заставило их повернуться и успеть увидеть первую пролившуюся кровь в начавшейся схватке за линкор. Первыми жертвами стали два солдата абордажной команды, выскочившие из-за угла. Миг растерянности стал для них смертельным. Командир без замаха метнул нож, затем, почти одновременно, – второй. Первый клинок вонзился в глаз солдата, уйдя почти на всю глубину. Лезвие другого ножа вошло в горло второму патрульному. Пока первый солдат медленно оседал, скользя спиной по переборке, ко второму ринулся Макс, сумев подхватить его в последнюю секунду. Положив тело, Макс замер, прислушиваясь, после чего заглянул за угол. Жест рукой. «Путь свободен».
Один за другим спрыгивая из люка и тут же сбиваясь в группы-стаи, «псы» стремительно растекались по всем направлениям. Неожиданность дала натасканным на убийство наемникам большую фору. Смерть бесшумной поступью прошлась по коридорам челнока, собирая кровавую жатву. Но вот прогремел выстрел, затем прогрохотала очередь, за ней другая. Шум пальбы то звучал залпами, то дробился на отдельные выстрелы или одиночные очереди. Дополняя звуки войны, бился неумолкаемый человеческий вопль, рвущийся из десятков глоток злобных и озверевших от крови людей.
Звездная пехота сражалась умело и отчаянно, но не в полную силу, рассчитывая на помощь линкора, наемники же знали, что они смертники, поэтому рвали чужие глотки, как самые настоящие псы. Им хватило девяти минут, чтобы покончить со Звездной пехотой. Правда, не полностью. Четверо солдат, сумев забаррикадироваться в одном из технических отсеков, продолжали отбиваться с отчаянием обреченных, о чем свидетельствовали лежащие перед баррикадой трупы трех «псов». Подходы к отсеку были заблокированы группами наемников. Рядом с одной из них на картинке я увидел командира, дающего последние наставления готовящимся штурмовать последний очаг сопротивления. Только я попытался предположить, как будут развиваться события, включилась внутренняя камера забаррикадированного отсека. С каким-то жадным любопытством я стал вглядываться в лица солдат, которым было суждено умереть через несколько минут. Прав оказался в свое время Макс: мое отношение к смерти изменилось. Нет, она не стала для меня обыденностью, но и чем-то особенным быть перестала. Глядя в лицо одного из смертников с лейтенантскими нашивками, я испытывал лишь легкую жалость. Совсем молодой парень.
«Ты труп, парень, только еще не осознаешь этого, – подумал я, бросая злой взгляд на адмирала. – И все благодаря твоему тупому адмиралу».
А с адмиралом происходило явно что-то неладное. Лицо как-то болезненно напряглось и застыло, превратившись в гипсовую маску. Я не видел выражения его глаз, но они явно были прикованы к лицу лейтенанта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
