во всём новом разбираются, не то что мы.
— И в «лечсны» бегают целыми стайками, — в тон ей добавил крупный мужчина.
— В «лечсны» все бегают, — возразила ему большая дама.
— Все, да не все, — не согласился крупный мужчина. — Я вот один раз посетил сию контору — и мне хватило. Накушался я этих снов на всю катушку. А главное — такие фантазии, что, право, неудобно даже вслух сказать.
— А ты бы рассказал — наверное, уж совсем-то неприличного не было, — заинтересованно предложил дедуля.
— Он сейчас вам нафантазирует, — возмутилась большая дама. — И чего не было — былью станет.
— Ха-ха! — сказал крупный мужчина. — Я не фантаст, чтобы ерунду всякую оглашать. Я реальный человек, но то, что они мне показали, ну ни в какие ворота не лезет! Я им говорю: «Господа хорошие, вы зачем мне, солидному человеку, такой лечебный сон изобразили? Вы понимаете, что это даже, по меньшей мере, неприлично?»
Крупный мужчина замолчал, подбирая нужное выражение для своего возмущения, а дедуля нетерпеливо спросил:
— Ну, что за неприличное видение вам изволили показать? Не томите коллектив, рассказывайте?
Крупный мужчина сосредоточился и продолжил:
— Будто бы я сижу со своей любимой удочкой, рыбалю, а на берегу русалки на ветвях расселись.
— Во множестве сидят или не очень? — нетерпеливо дознается дедуля.
— Не очень, но точно не сосчитать, — отвечает крупный мужчина.
— Поди и леший там бродит? — ехидно задает вопрос большая дама. — И избушка на курьих ножках с хозяйкой на берегу маячит?
— Вижу, не уважаете вы чужие сны, — сердито отвечает крупный мужчина.
— Уважаем, уважаем, — сказал дедуля. — А что же дальше-то было?
— А дальше… — продолжил крупный мужчина, — дальше так и прорыбалил я с хвостатыми подружками. У меня клюет, а они смеются, мешают подсечку сделать. Всю рыбу распугали. А то еще взялись хвостами поверх воды бить. Шум, плескотня идет на всё озеро.
— Так и без рыбки остались? — интересуется дедуля.
— Так без рыбки «лечсон» и закончился. Я, конечно, претензию конторе накатал: мол, сон неправильный сделали. А они отбиваются, говорят, что такие ассоциации у меня самого в голове переплелись. Не виноваты они, что так у меня внутри, в мозге сложилось. Главный — тот, который администратор, — вежливо мне полчаса объяснял, что работают они над программируемым сном и что через несколько лет всё будет хорошо. Плюнул я на это дело и с тех пор в контору не хожу.
Принесли пирожное. Что-то накручено сверху, вроде лесной поляны, усыпанной ветреницей и еще какими-то цветами. Компания оживилась.
— О! — произнесла бодрая старушка. — Красиво, только как это кушать? Жалко губить такую красоту!
— Красота для того и создана, чтобы ее потреблять. В хорошем смысле этого слова, — по-деловому произнес крупный мужчина и ложечкой отломил лепесток белого цветка.
— Что-то раньше не замечала в тебе такого циника, — нарочито серьезно заявила большая дама. — Красота создана для созерцания и пробуждения лучших качеств.
— Позвольте, позвольте, — пробуя фиолетовый цветочек, включился в диалог дедуля. — Красота создана для получения эстетического удовольствия, а это, кроме всего прочего, и для пищевого удовольствия.
— Пищевого удовольствия? Да, наверное, так и есть, — скороговоркой произнес мужчина средних лет. — Чуть сладковато, но в целом вкус приятный и глаз радует. А если говорить по-простому, что глаз радует, то и красиво.
— А может быть красота некрасивой? — как бы размышляя вслух, произнес дедуля, поглощая последний цветочек на глазированной поверхности пирожного.
— Некрасивой красота не бывает, — без сомнения произнес крупный мужчина. — Это уж вы чересчур усложнили, так сказать, перемудрили, дорогой друг.
— Может, и перемудрил, но попробую пояснить свою мысль, — и дедуля повернулся в сторону парка. — Вот, взгляните на участок вот тех стройных деревьев. Уж не знаю, как их садовники или зеленый архитектор вырастили или оставили от когда-то бывшего здесь леса, но выглядят они весьма изящно, то есть красиво.
Дедуля выдержал некоторую паузу, чтобы вся компания как следует рассмотрела предмет обсуждения, а затем продолжил:
— Красиво, не правда ли?
Компания не возражала против такой оценки стройных деревьев.
— А я, как человек, когда-то хотя бы косвенно относившийся к лесному делу, могу сказать, что это хорошая деловая древесина.
— Деловая древесина? — вопросительно произнесла большая дама.
— Вот именно — деловая древесина. Посмотрите-ка: стройные, ровные стволы, диаметр и длина как по стандарту.
— Вы что, хотите их спилить? — недоуменно спросил крупный мужчина.
— Нет, что вы! — возразил дедуля. — Кто же это нам позволит в охранной зоне?
— Слава богу! Мы в охранной зоне! — пошутила большая дама. — А то бы нас заставили заготавливать деловую древесину.
— Шутки шутками, а я хотел сказать, что красота — понятие относительное. А вот теперь взгляните на то одинокое, далекое дерево. Видите, стоит корявое, изогнулось всё под ветрами и дождями? Совсем не похожее на те стройненькие, хотя и одной породы.
— Вы хотите сказать, что то корявое тоже красивое? — переспросил дедулю крупный мужчина.
— Вот именно, — подтвердил дедуля. — А эти стройные хороши для производства материалов.
— У вас, дедуля, логика не очень правильная. У вас одно и то же может быть и красивым, и просто деловым, некрасивым. По-моему, вся природа красива, — заключил крупный мужчина.
— Да, наверное, вся природа красива, а мы — люди — разве не природа?
Компания задумалась.
— Если вся природа красива, тогда и мы все красивые, — подытожил дедуля.
— И та, что с Откиным сидит? — спросила гламурная дама. — По мне, так не очень. Этому Откину уж совсем не соответствует.
— Тише, тише! Они могут нас подслушать, — переходя на шепот, произнесла большая дама. — Как-то неудобно обсуждать соседей. Да и эта спутница литератора не замухрышка: одета прилично, я бы сказала, даже стильно, хотя в нынешней моде я плохо разбираюсь.
— Вы, я полагаю, считаете, что ее лицо некрасивое? — дедуля задумался и продолжил: — А вот ваш литератор сидит с этим лицом и беседует. Что бы это могло значить? Давайте поиграем в фантазии, порассуждаем на эту тему, — улыбнулся дедуля.
— Ничего не значит, — буркнул крупный мужчина. — Это может быть деловая встреча. Этому литератору надо где-то печататься, деньгу зарабатывать — вот этим он и занимается. Это некрасивое лицо, наверное, из редакции или из типографии. Всё примитивно просто.
— А давеча нам мадам сказала, что спутница литератора, наверное, по уши влюблена в него. Кажется, вы так выразились? — спросил дедуля, обратившись к гламурной даме.
— Ну и что? — возразил крупный мужчина. — Если она из редакции или из типографии, разве она не может влюбиться? — и сам себе ответил: — Может. И встречаться по делам может.
— Сидеть больше часа, потреблять изысканные блюда, пить дорогое вино и обсуждать объем тиража и дизайн книги?
