не тратить попусту ни одной секунды. Жить в полную силу, любить еще сильнее. Идти за мечтой, искать приключений… ловить миг.
Жить красиво.
Мысли эти закружились вихрем у меня в голове. Поппи протянула руку.
— Прокати меня через рощу, малыш, — негромко сказала она. — Я хочу прожить это с тобой.
Я опустил фотоаппарат, встал за коляску и покатил ее по грунтовой дорожке. Подняв голову, Поппи вдыхала ароматы рощи, медленно и размеренно. Моя любимая впитывала все — свежесть и красоту. Очарование момента. Ее желание исполнилось.
Мы подошли к нашему дереву, усыпанному пастельно-розовыми цветками. Я взял висевшее на спинке одеяло и расстелил его на траве. Потом перенес Поппи, и мы устроились на нашем обычном месте, откуда открывался вид на раскинувшуюся перед нами рощу.
Прислонившись ко мне спиной, Поппи взяла мою руку, лежавшую у нее на животе, и прошептала:
— У нас все получилось.
Я наклонился к ее шее, убрал волосы и прижался губами к теплой коже.
— Да, малышка.
С минуту она молчала.
— Это… как сон… как картина. Я бы хотела, чтобы и на небесах все было так же.
Странно, но ее слова не отозвались ни болью, ни печалью, а только желанием, чтобы и эта мечта тоже сбылась. Чтобы она получила это все — навсегда.
Я видел, что она устала. Видел, как ей больно. Она не жаловалась, но этого и не требовалось. Мы общались без слов.
И я знал. Знал, что она настроена держаться до тех пор, пока я не буду готов отпустить ее.
— Руне? — Голос Поппи отвлек меня от раздумий. Я прислонился к дереву и, приподняв ее, помог прилечь у меня на коленях. Я хотел видеть ее, хотел запомнить каждый миг этого дня.
— Ja?
Поппи озабоченно наморщила лоб. Я выпрямился и погладил ее по щеке.
Она глубоко вдохнула:
— А если я забуду?
Страх перекосил ее лицо, и через мое сердце пролегла трещина. Поппи ничего не боялась. Но это ее испугало.
— Забудешь что?
— Все, — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Тебя. Моих родных. Поцелуи. Те поцелуи, которые я хочу пережить еще раз, когда мы снова встретимся с тобой.
— Не забудешь, — собравшись с духом, заверил я.
Поппи отвела глаза.
— Я где-то читала, что душа после смерти человека забывает свою жизнь на земле. Что без этого душа не смогла бы жить дальше, найти покой на небесах. — Ее палец начал вычерчивать узор на моей ладони. — Но я не хочу этого, — чуть слышно добавила она. — Я хочу все помнить.
Поппи взглянула на меня, и в ее глазах блеснули слезы.
— Не хочу забыть тебя. Мне нужно, чтобы ты был со мной — всегда. Хочу видеть, как ты проживешь свою жизнь. Уверена, она будет интересной и волнующей. Хочу увидеть твои фотографии. — Она сглотнула. — Но больше всего хочу помнить нашу тысячу поцелуев. Помнить все, что у нас было. Помнить и не забывать.
— Тогда я придумаю, как сделать, чтобы ты увидела их. — Налетевший ветерок покружил и умчался, унося ее печаль.
— Правда? — прошептала она с надеждой.
Я кивнул:
— Обещаю. Пока не знаю, как, но придумаю. И никто, даже сам Бог, меня не остановит.
— Я буду ждать. В нашей роще, — сказала Поппи и мечтательно улыбнулась.
— Ja.
Она устроилась поудобнее и, наклонив голову набок, прошептала:
— Вот и чудесно. Но только подожди год.
— Год?
— Да, — кивнула Поппи. — Я читала, что переход занимает год. Не знаю, правда это или нет, но если правда, то подожди год и потом напомни мне о наших поцелуях. Я не хочу это пропустить… что бы ты ни делал.
— Ладно, — согласился я и не смог ничего добавить, потому что держался из последних сил.
Пташки, перелетая с дерева на дерево, исчезали в цветущей кроне.
Поппи сплела наши пальцы.
— Ты дал мне это, Руне. Это желание.
Я не ответил. Не смог. Дыхание сбилось. Я обнял Поппи еще крепче, наклонился и приник к ее губам. Мягким, сладким.
— Поцелуй девятьсот тридцать четвертый, — сказала она, не открывая глаз, когда я отстранился. — В вишневой роще в полном цвету. От моего Руне… и мое сердце едва не разорвалось.
Я улыбнулся. И сердце сжалось от счастья за мою девушку. Мы почти прошли наш путь. Приключение заканчивалось.
— Руне?
— М-м?
— Ты бросил курить?
— Ja.
— Почему?
Поразмышляв над ответом, я признался честно:
— Кое-кто, кого я люблю, научил меня ценить жизнь. Научил не делать ничего, что может помешать приключению. И я согласился.
— Жизнь и впрямь ценна, — прошептала она. — Не растрачивай ее впустую. Не теряй ни секунды.
Поппи обвела взглядом рощу. Глубоко вдохнула. И тихонько сказала:
— Не думаю, Руне, что я увижу школьный бал. — Я вздрогнул и напрягся. — Чувствую, что устала. — Она попыталась обнять меня крепче. — По-настоящему устала.
Я зажмурился. Привлек ее к себе:
— Чудеса случаются, малышка.
— Да, — выдохнула Поппи. — Случаются. — Она взяла мою руку, поднесла к губам и поцеловала каждый палец. — Я бы хотела увидеть тебя в смокинге. Хотела бы танцевать под ту песню, что напоминает мне о нас с тобой.
Чувствуя ее усталость, я заставил себя отодвинуть боль.
— Давай вернемся домой, малышка.
Я уже поднимался, когда Поппи потянулась за моей рукой.
— Ты ведь останешься со мной?
Я наклонился, взял ее лицо в ладони.
— Навсегда.
— Хорошо, — прошептала она. — Я не совсем готова отпустить тебя.
По пути домой я молил Бога дать ей еще две недели. Потом пусть забирает мою девушку домой. Потом, когда мы оба будем готовы.
Только позволь мне исполнить последнее ее желание.
Я должен был это сделать.
Сказать последнее «спасибо» за всю ту любовь, что она подарила мне.
Дать ей то единственное, что мог.
Глава 15
Луна в сердцах — в улыбках солнце
Поппи
Двумя неделями позже
Я сидела на стуле в маминой ванной, и мама красила мне тушью ресницы. Я смотрела на нее и как будто видела в первый раз. Она улыбалась. Я смотрела на нее так, чтобы наверняка запомнить и этот миг, и каждую черточку ее лица.
Все дело в том, что я угасала. Я сознавала это. Думаю, в глубине души мы все это сознавали. Просыпаясь по утрам, глядя на свернувшегося рядом Руне, я чувствовала, что усталости чуточку прибавилось, а сил чуточку убавилось.
Зато я окрепла духом. Зов дома звучал все сильнее. Я ощущала его в себе минута за минутой, ощущала его как проходящую через меня спокойную, теплую волну.
И я была почти готова.
Наблюдая последние
