— Но в чем именно заключается их доктрина? — спросил Хул Хаджи.
Врач собирался было ответить, как вдруг с шипением втянул в себя воздух и кинулся обратно в ту сторону, откуда пришел.
— Бегите, — прошептал он, обернувшись. — Сейчас же бегите!
Его страх так повлиял на нас, что мы были почти готовы последовать его совету, когда впереди на длинной темной улице появилось невероятное зрелище.
Это походило на портшез, огромный ящик с ручками по всем четырем нижним сторонам, несомый на плечах примерно сотни людей, двигавшихся словно один человек. Я видел армии на параде, но даже самое вымуштрованное подразделение солдат никогда не двигалось с такой фантастической четкостью, как эти, несшие на плечах громадный ящик.
В ящике, видимые с двух сторон сквозь незастекленные окна, сидели два человека. Лица их были неподвижны, а тела — застывшие и прямые. Они ни в коем случае не выглядели живыми — точно также, как не выглядели живыми люди, тащившие эти странные носилки.
Подобное зрелище я не ожидал увидеть когда-либо на Марсе, где человека, какие бы ни возникали передряги, уважали, а подобная картина, которую я увидел сейчас, была просто невозможна.
При виде этого все инстинкты во мне встали на дыбы, а в глазах появились слезы гнева. Тогда все это, наверное, произошло инстинктивно; возможно, я уже позже рационализировал свои чувства. Но как бы там ни было, меня оскорбило это зрелище — глубоко эмоционально и психологически — и разум мой тоже был оскорблен. То, что я увидел, являлось примером того безумия, о котором рассказывал врач.
Я чувствовал, что Хул Хаджи так же точно оскорблен этим зрелищем.
К счастью, мы — люди здравомыслящие и, овладев собой, на минуту сдержали свои порывы. Поступать так — дело хорошее, но плохо использовать это умение владеть собой, — которым мы, как разумные существа, обладали, — для убеждения себя, что действовать вообще не нужно. Мы просто дожидались своего часа, и я решил побольше узнать об этом страшном месте, прежде чем начать бороться против установленных в нем порядков.
Потому что бороться против них я уже намеревался. Я так решил. Даже если ценой будет моя жизнь и все то, что я считаю дорогим, — поклялся я. Я вытравлю появившуюся в Кенд-Амриде порчу не только ради себя самого, но и ради всего Марса.
Пока к нам приближались носилки, я не понимал, до каких пределов вынужден буду дойти, чтобы выполнить этот обет. Я не представлял всего, к чему обязывала меня эта клятва.
Но даже если бы знал, это не свернуло бы меня с моего пути. Решение было принято, клятва дана, и я почувствовал, что Хул Хаджи тоже поклялся себе, потому что он был моим другом и потому что я знал, сколь много у нас общего. Поэтому я стоял, не отступая, дожидаясь, пока носилки доберутся до нас.
Они приблизились к нам, затем остановились.
Один из сидевших нагнулся вперед и произнес холодным, лишенным эмоций голосом:
— Зачем вы явились в Кенд-Амрид?
Меня на миг смутила форма его вопроса. Она так хорошо подходила к его мертвому лицу.
Что-то внутри меня заставило ответить ему в более цветастой манере, чем я обычно выражаюсь:
— Мы явились с открытыми сердцами просить народ Кенд-Амрида об одной услуге. Мы явились, не имея предложить ничего, кроме благодарности, просить вас о помощи.
— Какой помощи?
— У нас есть мотор, и он барахлит. Летающий корабль моей собственной конструкции снабжен мотором, какой вряд ли найдешь на Марсе.
— Какого вида мотор?
— Принцип прост. Я называю его двигателем внутреннего сгорания — но это будет мало что значить для вас.
— Он работать?
— В настоящее время он не работает, вот потому-то мы и здесь, — объяснил я, подавляя свое нетерпение. Поломка двигателя гораздо менее значима, нежели то, что мы увидели в этом месте, так точно названном Городом Проклятья.
— Принципы его работы правильные? — спросил человек с неживым лицом.
— Нормальные, — ответил я.
— Если он работать — он хорош, если не работать, то плох, — раздался лишенный эмоций голос.
— А вы можете работать? — рассердился я, возненавидев подразумеваемое вопросами.
— Кенд-Амрид работать.
— Я хочу сказать, можете ли вы отремонтировать мотор?
— Кенд-Амрид делать все, что угодно.
— Вы отремонтируете мне мотор?
— Кенд-Амрид думать, будет ремонт мотора благом для Кенд-Амрида?
— Это будет благом для нас и, таким образом, в конечном итоге благом для Кенд-Амрида.
— Кенд-Амрид должен обсудить. Вы идете?
— Я думаю, мы предпочли бы остаться за пределами города, провести ночь на своем корабле и узнать решение утром.
— Нет. Не хорошо. Вы не известны.
Я поразился невероятно примитивным рассуждениям говорившего и сразу понял, что врач подразумевал, когда упомянул, что Зверь создал Машину и оставил Человека целиком вне ее. Наверное, оглядываясь назад, это было благом для меня, потому что теперь я точно представлял, что означает для меня Марс. Не подумайте, что проклятье, павшее на Кенд-Амрид, являлось естественным, даже оно было более чуждым любимому мной Марсу, чем если бы подобное произошло на Земле. И, наверное, оттого, что Марс не был подготовлен к опасностям, исходящими от Кенд-Амрида, я чувствовал, что мой долг — как можно скорее вылечить эту болезнь.
— Я думаю, однако, что лучше всего будет, если мы покинем Кенд-Амрид и подождем за стенами, — повторил я. Мое намерение, конечно же, заключалось в том, чтобы отремонтировать мотор самому и как можно быстрее вернуться за подмогой в Варналь.
Впрочем, я был против лишения свободы точно так же, как правитель Кенд-Амрида были против нарушения мною границ города. Решение было принято, и в душе я знал, что прав, поэтому решил, что если возможно будет избежать насилия, то мы не прибегнем к нему, так как вполне понятно, что в конечном итоге насилие не приводит ни к чему, кроме дальнейшего насилия.
Ответ человека с мертвым лицом был фактической иллюстрацией моих умозаключений, когда он проговорил:
— Нет. Лучше всего для Кенд-Амрид всем остаться. Если не остаться, то Кенд-Амрид заставлять остаться.
— Вы воспользуетесь силой, чтобы заставить нас остаться?
— Использовать много людей заставить двух человек остаться.
— Это кажется мне похожим на принуждение, друг мой, — с мрачной улыбкой произнес Хул Хаджи, и его рука легла на меч. Я снова остановил его руку.
— Нет, друг мой, — позже, наверное, но сперва давай посмотрим все что можно в этом месте. Думаю, они не увидят никакой причины отказать нам. Давай на мгновение обуздаем свои эмоции и подыграем им.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
