— Я разочарован в тебе, Тарджаниан. У тебя было большое будущее.
— По крайней мере, я не закончу, как вы, — вылизывая сапоги сестрам общины.
Дженга сильно ударил его в челюсть обтянутым перчаткой кулаком. Тарджа, потеряв равновесие, рухнул на пол. Лорд Защитник посмотрел на неподвижное тело у своих ног и механически разжал кулак.
— Это потому, что ты не достоин лизать их сапоги, — промолвил он и с сомнением на лице повернулся к Джойхинии. — Ваша милость, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Вы сильно рискуете, оставляя его в живых.
— Когда я захочу услышать ваше мнение, лорд Дженга, — холодно сказала Верховная сестра, — я вас спрошу.
Оказавшись в кабинете Верховной сестры, Тарджа тяжело плюхнулся в кресло, обычно занимаемое кем-то из членов Кворума. Ушибленная челюсть сильно ныла. Впервые за многие годы мать и сын были одни. Тарджа так и оставался закованным — Джойхиния не захотела рисковать.
— Ну и представление ты разыграла в суде с этим списком, — сказал он, в то время как мать встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись к сыну спиной.
— Это не представление, Тарджа. У меня есть имена двухсот двадцати восьми известных мятежников. На составление этого списка у меня ушло около года, и, хоть он еще далеко не полон, это сработает.
Тарджа почувствовал, как увлажнились его ладони.
— Сработает? О чем ты говоришь? — Джойхиния повернулась и посмотрела на него.
— Согласно судебным записям, тебе была сохранена жизнь в обмен на то, что ты выдал бунтовщиков. Как только я удостоверюсь, что ряды защитников очищены от всех подобных тебе отступников, я начну казнить людей из списка. Ты уже под подозрением. Теперь ни у кого не останется сомнений, что ты предал мятежников. Мне не придется даже марать о тебя руки. Полагаю, твои приятели сами избавят меня от этих хлопот.
Тарджа уставился на мать, не понимая, что пугало его больше: ее безжалостность или тот факт, что он почти восхищался сплетенной вокруг него паутиной.
— Зачем ты все это мне говоришь?
— Затем, что хочу, чтобы ты до конца осознал, что я полностью уничтожила тебя, — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сдох от рук своих мерзких дружков, понимая, что это именно я повергла тебя в прах! Как ты посмел пойти против меня?! Как осмелился унизить меня?!
— А Р'шейл? — внезапно Тарджа увидел в матери обычную разозленную старуху, испуганную возможностью потерять власть и авторитет. Это некоторым образом освободило его от влияния Джойхинии. — Чем она заслужила твой гнев? Все, чего она когда-либо хотела, — это немного твоей любви!
— Эта неблагодарная телка! Она, так же как и ты, заплатит мне за предательство!
— Ты жестокая бесчувственная сука, — Тарджа встал на ноги и теперь возвышался над матерью, словно стена. Его трясло от гнева, цепи отзывались на эту дрожь металлическим звоном. — Я уничтожу тебя. Даже если это будет стоить мне жизни.
— У тебя нет шансов, Тарджа, — ответила Джойхиния. — Твой смертный приговор уже подписан. Интересно, кто из твоих друзей приведет его в исполнение?
Повозка подпрыгнула на колдобине, и мысли Тарджи вернулись к настоящему. Не в состоянии больше смотреть на тающую вдали крепость, он обернулся и встретился глазами с Р'шейл, сидящей в соседней повозке. Через мгновение он вздохнул и отвел взгляд.
Глава 31
Примерно через час тряски по дороге от Кордэйла они начали спускаться с холмов в сторону ведущей к Броденвэйлю речной долины. На закате Локлон объявил привал, и они разбили лагерь на полянке у поваленных тополей. Арестантам было позволено выйти из повозок размяться и поужинать, после чего их снова затолкали обратно — на ночлег. Места было мало, вытянуться невозможно, и Р'шейл кое-как устроилась в уголке рядом со своими соседками. Защитники расположились вокруг и всю ночь ждали нападения. Вероятность атаки была довольно высока, даже слухи о том, что Тарджа все же предал повстанцев, не снижали риска. Напротив, теперь мятежники вполне могли желать заполучить его еще сильнее.
Несмотря на опасения, ночь прошла спокойно. Ничего экстраординарного так и не произошло. Р'шейл даже показалось, что кое-кто из защитников выглядел несколько разочарованным. С первым лучом солнца караван тронулся в путь, съежившиеся в повозках заключенные тряслись от холода. День прошел как в тумане. Бурая земля вокруг сменилась на поросшие травой пастбища со стадами пятнистых коров. Их дыхание, казалось, застывало в промозглом воздухе, словно молочные облака; животные равнодушно смотрели на проезжающий мимо караван.
Они добрались до Броденвэйля ближе к вечеру и направились в расположение городского гарнизона, где осужденных ждала остывшая еда и относительный комфорт камер с наваленной прямо на пол соломой. Защитники, выставив часовых, устроились в казармах, но не было и намека на ожидаемую атаку мятежников. Сами заключенные считали, что поскольку их маршрут был известен повстанцам, то ожидать нападения следовало позже, если, конечно, они не передумали заполучить Тарджу. Р'шейл полагала, что мятежники не отступятся, — она слишком хорошо успела их изучить.
На следующее утро осужденных повели через город к пристани. На улицу высыпала толпа зевак, желая хоть одним глазком взглянуть на известного бунтовщика, но защитники ехали верхом по обе стороны цепочки арестантов, так что зрители были сильно разочарованы. В толпе царило странное зловещее напряжение, так что, добравшись до пристани, заключенные облегченно вздохнули.
У входа на причал защитники выстроили осужденных в колонну. Судно оказалось грузовой баржей и носило имя «Мелисса» — так было выведено на носу белыми полусмывшимися буквами. Солдаты по узким сходням загнали арестантов на борт, затем туда осторожно переправили лошадей, принадлежащих десятерым защитникам, которым надлежало сопровождать заключенных до Гримфилда, и, наконец, когда на барже оказался и Локлон, капитан «Мелиссы» приказал отдать концы.
Если бы было возможно, Локлон не позволил бы арестантам и носу из трюма высунуть. Будь его воля, он запер бы дверь и забыл о несчастных до конечной точки их плавания. Однако, услышав подобные речи, капитан баржи чуть не взорвался. Его доносящийся сверху голос гудел в холодном трюме, как в пустой бочке.
— Оставить их там?! — низким басом рокотал он. — Да будь ты проклят с такими идеями!
Заключенные сбились в кучу около хлипкой двери и внимали разговору. Ответов Локлона им услышать не удавалось, но рык капитана баржи, наверное, долетал до самой Цитадели.
— Мне наплевать, что они могут быть бандой кровожадных убийц! Знаете, как провоняет трюм через несколько дней?! Пусть их выводят! Каждый день! И не какой-нибудь часок! Мне, знаете ли, еще и другие грузы возить приходится! С меня хватит, что ваши лошади загадили всю палубу, а если еще будет невозможно войти в трюм, то на судне вообще нельзя будет оставаться!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
