правдой, а что ложью?
Мой разум сопротивляется последнему шагу — я не могу отречься от дедушки. Ну хорошо, размышляю я. Возможно, он ошибался. С самого зарождения христианства многие люди и церкви неверно истолковывали Библию. Это не делает их плохими людьми, они просто заблуждались.
После ухода из Семьи я намеренно избегаю общения с действующими и бывшими ее членами. Я не захожу на сайты бывших адептов, не присоединяюсь к онлайн-группам и даже не пытаюсь найти старых друзей. Вновь оказаться в ловушке религиозных споров или быть втянутой в водоворот гнева и горечи для меня было бы невыносимо. Лишь периодическое общение с братьями и сестрами, которые все еще находятся в Семье, позволяет мне быть в курсе новостей.
До меня доходил слух, что Давидито — принц, образцовый ученик, превозносимый дедушкой как один из последних пророков Последнего Времени, который, как описано в Книге Откровения, должен был призвать огонь на Антихриста — покинул Семью.
Какое‑то время о нем ничего не было известно, а потом как гром среди ясного неба — заголовки на новостных сайтах: «Двадцатидевятилетний Давидито нанес смертельные ножевые ранения своей бывшей няне, после чего застрелился сам».
В это невозможно поверить. Семья всегда гордилась тем, что у нее самые лучшие молодые люди в мире — уравновешенные, зрелые, счастливые и целеустремленные. А такая жестокость кажется слишком ужасной, чтобы быть правдой.
Подробности этой жуткой истории я узнаю из газет. Давидито пригласил свою бывшую няню на ужин. После ресторана они поехали в его квартиру, где он ее и зарезал. Потом сел в машину и уехал в небольшой городок, где и застрелился. Но перед этим он снял видео. На нем он говорит о том, что его мать — Маму Марию — необходимо остановить. Он планировал позвать на ужин именно ее, но та вместо себя прислала няню. Он считал их обеих виновными в том, что происходит в Семье, поэтому решил привести свой план в исполнение.
В открытом письме к Семье он обвиняет свою мать и нянь в многолетнем сексуальном насилии. «Что‑то нужно делать с этими растлителями малолетних, — пишет он. — Потому что только тогда мы сможем почувствовать какое‑то подобие справедливости». Эти слова для меня — как удар в грудь.
С детства меня учили не принимать и отвергать все те гадости, которые писали о дедушке. Но читая описание Давидито своей жизни в дедушкином доме, я слышу набат правды. Эти факты невозможно отрицать, и я чувствую, как завеса благочестия спадает.
И вот как ответила на это Семья: «Эта ужасная история еще раз свидетельствует о том, как низко может пасть человек, если покидает Семью и восстает против Бога. Это доказывает, что без веры мы все лишаемся защиты, так что не позволяйте Дьяволу вызывать у вас сомнения даже на минуту».
Но сейчас это звучит как пустая болтовня.
Впервые я прихожу к осознанию того факта, что мой дед был глубоко порочным и развращенным человеком. Насколько же травмированным должен был быть Давидито, если он был убежден, что это его единственный выход? Я не могу согласиться с убийством, но я скорблю по грустному, загнанному в ловушку молодому человеку, которого я пыталась развеселить в московской квартире целую жизнь назад. Мне очень жаль Давидито и как маленького мальчика, травмированного годами жестокого обращения, и как молодого человека, который считал, что единственный выход из этого кошмара — смерть. Ах, если бы только кто‑то мог ему показать иной путь освобождения от травм прошлого.
Я вспоминаю свой ранний сексуальный опыт и то болезненное чувство, возникающее всякий раз, когда взрослые прикасались ко мне с сексуальным желанием, вторгались в мое личное пространство, принуждали заниматься сексом. Это, безусловно, травма. Можно ли это назвать жестоким обращением с ребенком? По определению общества — конечно. Но чей стандарт нравственности правильный? Дедушка приводил в пример те страны, где брачный возраст составляет двенадцать лет. И это, по его мнению, служит подтверждением его взглядов.
Все мои знакомые девочки, подвергавшиеся в детстве сексуальному насилию со стороны взрослых в Семье, говорили, что чувствовали себя травмированными. А между тем мои братья и другие мальчики утверждали, что наслаждались своим ранним сексуальным опытом. Неужели у мальчиков и девочек до такой степени разное отношение к сексу? Имеют ли значение простые биологические факты полового акта — активная или пассивная роль его участников? Но знаю, что мальчики, изнасилованные мужчинами, тоже переживают глубокую травму. В то же время я встречала мужчин, которые испытывали огромный стыд, если в юном возрасте их вовлекает в занятие сексом взрослая женщина. Я понимаю, что попытки придумать некую формулу, основываясь только на индивидуальном опыте, обречены на провал.
Двадцать три года идеологической обработки не исчезают в одно мгновение. За несколько лет, прошедших с тех пор, как я покинула Семью, я во многом продолжала жить и анализировать жизнь по тем шаблонам, которые всю мою предыдущую жизнь втолковывали мне в Семье. Но финальный акт Давидито перевернул все мои представления, и я прихожу к осознанию, что многое из того, чему меня учили, было ложью.
У меня украли детство. Я много лет подвергалась насилию. Никого не интересовало, хочу ли я этого. Что чувствую. Как буду жить с этим.
Как родители могли так со мной поступать, учитывая то, что у них обоих был совершенно другой путь взросления?
Разве они не выросли в мире, где половые отношения с детьми были вне закона? На которые смотрели с ужасом и отвращением? Как они могли стать соучастниками подобного преступления?
Но мой гнев сдерживается признанием того факта, что ложь не всегда бывает преднамеренной. Человек может просто свято верить в справедливость и благочестие своего дела. Нередко насильники полагают, что действуют, исходя из высших соображений «любви».
Личина любви, свободы и близости к природе — красивая дымовая завеса, за которой часто скрываются насилие и манипуляции.
Меня учили, что Система — это матрица, и только мы — Семья — живем в реальности. Сейчас я понимаю, что именно Семья оказалась просто еще одной матрицей со своими собственными мифами.
С этими мыслями, с осознанием того, что мой мир перевернулся, я подошла к выпускным экзаменам в университете. Но нельзя позволить травме прошлого разрушить мое будущее. Это то, к чему я стремилась на протяжении пяти лет.
Финальные тесты я сдаю на все пятерки. Диплом с отличием у меня в кармане!
На мой выпускной приезжают мама, дедушка и Барбара. Мое сердце ликует от возможности отпраздновать с ними это
