(Отрывок)
Уже окончился день — и ночьНадвигается из-за крыш…Сапожник откладывает башмак,Вколотив последний гвоздь;Неизвестные пьяницы в пивныхПроклинают, поют, хрипят,Склерозными раками, желчью пивнойЗаканчивая день…Торговец, расталкивая жену,Окунается в душный пух,Свой символ веры — ночной горшокЗадвигая под кровать…Москва встречает, десятый часПерезваниванием проводов,Свиданьями кошек за трубой,Началом ночной возни…И вот, надвинув кепи на лобИ фотогеничный ротДырявым шарфом обмотав,Идет на промысел вор…И, ундервудов траурный маршПокинув до утра,Конфетные барышни спешатВстречать героев кино.Антенны подрагивают в ночи.От холода чуждых слов;На циферблате десятый часОтмечен косым углом…Над столом вождя — телефон иссяк,И зеленое сукно,Как болото, всасывает в себяПресс-папье и карандаши…И только мне десятый часНичего не приносит в дар:Ни чая, пахнущего женой,Ни пачки папирос;И только мне в десятом часуНе назначено нигде —Во тьме подворотни, под фонарем —Заслышать милый каблук…
1926
75. Дума про Опанаса
(Отрывок)
Посiяли гайдамаки
В Украïнi жито,
Та не вони його жали.
Що мусим робити?
Т. Шевченко. ГайдамакиПо откосам виноградникХлопочет листвою,Где бежит Панько из БалтыДорогой степною.Репухи кусают ногу,Свищет житом пажить,Звездный Воз ему дорогуОглоблями кажет.Звездный Воз дорогу кажетВ поднебесье чистомНа дебелые хозяйстваК немцам-колонистам.Опанасе, не дай маху,Оглядись толково —Видишь черную папахуУ сторожевого?Знать, от совести нечистойТы бежал из Балты,Топал к Штолю-колонисту,А к Махне попал ты!У Махна по самы плечиВолосня густая:— Ты откуда, человече,Из какого края?В нашу армию попал тыВолей иль неволей?— Я, батько, бежал из БалтыК колонисту Штолю.Ой, грызет меня досада,Крепкая обида!Я бежал из продотрядаОт Когана-жида…По оврагам и по скатамКоган волком рыщет,Залезает носом в хаты,Которые чище!Глянет влево, глянет вправо,Засопит сердито:«Выгребайте из канавыСпрятанное жито!»Ну, а кто подымет бучу —Не шуми, братишка:Усом в мусорную кучу,Расстрелять — и крышка!Чернозем потек болотомОт крови и пота, —Не хочу махать винтовкой,Хочу на работу!Ой, батько, скажи на милостьПришедшему с поля,Где хозяйство поместилосьКолониста Штоля?— Штоль? Который, человече?Рыжий да щербатый?Он застрелен недалече,За углом от хаты…А тебе дорога вышлаБедовать со мною.Повернешь обратно дышло —Пулей рот закрою!Дайте шубу ОпанасуСукна городского!Поднесите ОпанасуВина молодого!Сапоги подколотитеКованым железом!Дайте шапку, наградитеБомбой и обрезом!Мы пойдем с тобой далече,От края до края!.. —У Махна по самы плечиВолосня густая…· · · · · · · · · · · · · · · · · · ·Опанасе, наша доляМашет саблей ныне, —Зашумело Гуляй-ПолеПо всей Украине.Украина! Мать родная!Жито молодое!Опанасу доля вышлаБедовать с Махною.Украина! Мать родная!Молодое жито!Шли мы раньше в запорожцы,А теперь — в бандиты!
1926
76. Трясина
Ночь
(Отрывок)
Ежами в глаза налезала хвоя,Прели стволы, от натуги воя.
Дятлы стучали, и совы стыли;Мы челноки по реке пустили.
Трясина кругом да камыш кудлатый,На черной воде кувшинок заплаты.
А под кувшинками в жидком салеЧерные сомы месяц сосали:
Месяц сосали, хвостом плескали,На жирную воду зыбь напускали.
Комар начинал. И с комарьим стономТрясучая полночь шла по затонам.
Шла в зыбуны по сухому краю,На каждый камыш звезду натыкая…
И вот поползли, грызясь и калечась,И гад, и червяк, и другая нечисть.
1927
77. Контрабандисты
(Отрывок)
По рыбам, по звездамПроносит шаланду:Три грека в ОдессуВезут контрабанду.На правом борту,Что над пропастью вырос:Янаки, Ставраки,Папа Сатырос.А ветер как гикнет,Как мимо просвищет,Как двинет барашкомПод звонкое днище,Чтоб гвозди звенели,Чтоб мачта гудела:«Доброе дело! Хорошее дело!»Чтоб звезды обрызгалиГруду наживы:Коньяк, чулкиИ презервативы…
Ай, греческий парус!Ай, Черное море!Ай, Черное море!..Вор на воре!
1927
Из цикла «Cyprinus carpio[22]»
78. Романс карпу
Закованный в бронзу с боков,Он плыл в темноте колеи,Мигая в лесах тростниковКопейками чешуи.Зеленый огонь на щеке,Обвисли косые усы,Зрачок в золотом ободкеВращается, как на оси.Он плыл, огибая пруды,Сражаясь с безумным ручьем,Поборник проточной воды —Он пойман и приручен.Лягушника легкий кружокОткинув усатой губой,Плывет на знакомый рожокЗа крошками в полдень и зной.Он бросил студеную глубь,Кустарник, звезду на зыбях,С пушистой петрушкой в зубах,Дымясь, проплывая к столу.
79. Стансы
Он трудится не покладая рук,Сачком выгребая икру.
Он видит, как в студне точка растет:Жабры, глаза и рот.
Он видит, как начинается рост;Как возникает хвост;
Как первым движеньем плывет малекНа водяной цветок.
И эта крупинка любви дневной,Этот скупой осколокВ потемки кровей, в допотопный стройВводит тебя, ихтиолог.
Над жирными водами встал туман,Звезда над кустом косматым —И этот малек, как левиафан,Плывет по морским закатам.
И первые ветры, и первый прибой,И первые звезды над головой.
1928, 1929
Н. С. Тихонов (1896–1979)
80. Баллада о гвоздях
Спокойно трубку докурил до конца,Спокойно улыбку стер с лица.
— Команда — во фронт! Офицеры, вперед!Сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:— С якоря в восемь. Курс — ост.
— У кого жена, дети, брат, —Пишите — мы не придем назад.
— Зато будет знатный кегельбан. —И старший в ответ: — Есть, капитан!
А самый дерзкий и молодойСмотрел на солнце над водой.
Не все ли равно, — сказал он, — где?Еще спокойней лежать в воде.
Адмиральским ушам простукал рассвет:— Приказ исполнен. Спасенных нет.
Гвозди б делать из этих людей,Крепче б не было в мире гвоздей.
1921
81. Баллада о синем пакете
Локти резали ветер, за полем — лог,Человек добежал, почернел, лег.
Лег у огня, прохрипел: — Коня! —И стало холодно у огня.
А конь ударил, закусил мундштук,Четыре копыта и пара рук.
Озеро — в озеро, в карьер луга,Небо согнулось, как дуга.
Как телеграмма, летит земля,Ровным звоном звенят поля.
Но не птица сердце коня, не весы,Оно заводится на часы.
Два шага — прыжок, и шаг хромал,Человек один пришел на вокзал.
Он дышал, как дырявый мешок.Вокзал сказал ему: — Хорошо.
— Хорошо, — прошумел ему паровозИ синий пакет на север повез.
Повез, раскачиваясь на весу,Колесо к колесу, колесо к колесу.
Шестьдесят верст, семьдесят верст,На семьдесят третьей — река и мост.
Динамит и бикфордов шнур — его братИ вагон за вагоном в ад летят.
Капуста, подсолнечник, шпалы, пост.Комендант прост, и пакет прост.
А летчик упрям и на четверть пьян.И зеленою кровью пьян биплан.
Ударило в небо два крыла,И мгла зашаталась, и мгла поплыла.
Ни прожектора, ни луны,Ни шороха поля, ни шума волны.
От плеч уж отваливается голова,Тула мелькнула, — плывет Москва.
Но рули заснули на лету,И руль высоты проспал высоту.
С размаху земля навстречу бьет.Путая ноги, сбегался народ.
Сказал с землею набитым ртом:— Сначала пакет — нога потом.
Улицы пусты — тиха Москва,Город просыпается едва-едва,
И Кремль еще спит, как старший брат,Но люди в Кремле никогда не спят.
Письмо в грязи и крови запеклось,И человек разорвал его вкось.
Прочел, о френч руки обтер,Скомкал и бросил за ковер:
— Оно опоздало на полчаса,Не нужно — я все уже знаю сам.
1922
И. Л. Сельвинский (1899–1968)
