Восхищение Гензеля хозяином, правда, уменьшилось, после того как он узнал, что тот не придумал эликсир сам, а задействовал его из Евангелия от Иуды. Однако вампир признавал – за все две тысячи лет существования Книги только хозяин смог претворить этот рецепт в реальность.
…Неподалеку в угол метнулась крыса, он проводил ее безразличным взглядом. После отправки последнего курьера хозяин разрешил ему ловить этих тварей и даже обещал съездить на деревенский рынок за канистрой густой и сладкой свиной крови. Однако после зрелища, когда мальчика разделали, словно говяжью тушу на том же рынке, у него пропал аппетит.
Носферату не был впечатлительным – он наблюдал сцены и покруче. Когда девственницам перегрызали горло на вампирских шабашах, он сам в числе первых подставлял кубок под пенящуюся струю, наслаждаясь вкусом свежей крови. Но он не был знаком с этими девушками, не рассказывал им анекдоты, они не пожимали ему руку на прощание. Встретившись с ним в темном переулке, они лишь завизжали бы в ужасе.
Мальчик стал первым, кто после его превращения в вампира отнесся к нему по-человечески. Неужели нельзя было найти другого курьера для последнего вояжа? Очень странно, что хозяин пожелал отправить в город именно мальчика. После смерти жизнь тоже есть, уж ему это было достоверно известно. Но если бы у него был выбор, он предпочел провести больше времени на Земле. Тут ему нравилось больше. Хотя бы потому, что телевизор во время рекламы, как оказалось, можно выключить, а индийские автобусы встречаются сугубо в Индии. Но для мальчика теперь ничего этого нет.
…Хозяин появился неожиданно, проскользнув в подвал, словно тень. В руке он держал оранжевую автомобильную канистру. Завидев Гензеля, он радостно кивнул ему, показав на емкость. Вампир ответил кислой улыбкой, склонив голову.
– Ты что-то плохо выглядишь, – удивился человек в черном, подходя вплотную к Гензелю. – Что-нибудь не так? Видишь, я сдержал свое обещание. Настоящая, свиная. Будешь прямо сейчас? Или сначала просто хочешь выпить чего-нибудь покрепче?
– Водки, – не поднимая глаз, прохрипел Гензель. – У вас дома есть водка?
Глава вторая
Объект номер шесть
(8 часов 55 минут)
Он бежал по узкому переулку, замирая от ужаса. Неторопливые шаги убийцы, раздававшиеся позади, наполняли сердце леденящим страхом, незнакомым с далеких детских времен, когда он убегал от страшной старухи на базаре. Что-то смутно подсказывало, что переулок окажется тупиком – асфальтовая дорожка никуда его не выведет, он упрется в глухую стену и взвоет от бессилия.
Предположения были основательны – киллер не торопился, шагая, как гвардеец на параде. Цоканье каблуков эхом раздавалось в переулке. Ноги разъезжались на асфальте, делаясь непослушными. Он останавливался на секунду-другую, чтобы отдохнуть, после чего бежал снова. Ну какой же он идиот… Сразу надо было догадаться, что этим-то все и закончится: неспроста ТОГО ТИПА специально привели работать к нему. Следовало все бросить, уехать черт знает куда, зарыться в солому, отсидеться – он не сделал этого… Как же, кто здесь осмелится угрожать ЕМУ?
Так олигарх в кресле из слоновой кости, наслаждаясь тысячедолларовой сигарой, думает, что все вокруг дрожат над его деньгами: у него в кармане и полиция, и мафия, никто и пальцем не шевельнет без «высочайшего» соизволения. А потом он выходит на улицу, и его бьет ножом в сердце первый попавшийся панк, которому позарез нужна сотня баксов на дозу коки. И этому панку по хрену вся крутизна и значимость могущественного миллиардера.
Убийце тоже абсолютно наплевать на его статус, связи и известность. Он получил заказ, и он его выполнит – ничего личного, просто такая работа. Поэтому убегавший и не кричал «Я заплачу больше, пощади меня!» – это было бы пустой тратой сил и времени. Подобные люди берегут свою репутацию, построенную на крови. Если они приняли заказ, то доведут дело до конца.
Сколько раз он сам так же играл со своей жертвой в кошки-мышки? Наслаждался, упивался ее дрожанием, испугом и мучениями. Не стоило, конечно, этого делать, ну да кто же знал… У каждого человека в сердце существует свой собственный Голос, который прощает его за все, какие бы страшные грехи он ни творил. Он никогда не рассчитывал, что его простят, – но наивно полагал, что в городе к нему должны будут относиться чуточку лучше. Он ошибся.
…Он почувствовал, что выбивается из сил – левая лодыжка болела, как будто пронзенная стрелой – похоже, лопнуло сухожилие. Зачем он это делает? От чего вообще бежит? От НЕБЫТИЯ. Это смешно, но, попав в самое пекло, убедившись, что Ад существует, каждый из грешников продолжает смертельно бояться – а вдруг есть что-то еще хуже? Никому не известно, куда отправляются те, чье горло сожжено веществом. Факт, что назад они не вернулись… Ну когда же наконец кончится этот долбаный переулок?
Он в изнеможении упал на четвереньки и пополз, обдирая руки. Шаги сзади не утихли – напротив, становились все слышнее, ближе. Он еще раз вспомнил своего помощника и выругался… Мать его, ну какая же сволочь! Знать бы раньше – голову бы этому ублюдку оторвал своими руками… изжевал в кашу… Да, вот и делай людям добро. Если уж оставаться скотиной, то навсегда. Как только дал слабину – считай, что ты труп. А если ты уже и так труп – ну тогда попадешь в НЕБЫТИЕ, что в принципе одно и то же.
Он уперся лбом во что-то твердое, загромыхавшее. Мусорный бак. Подняв голову, затравленно огляделся – так и есть… тупик. Убийца сам заманил его сюда, зная, что дорога к отступлению закрыта…
И какого черта он поверил записке, явившись на встречу в этот пустынный район совершенно один? Стена дома глухая – ни одного окна, ни единой форточки, никто не услышит, и бесполезно звать на помощь. Он прижался к крошащемуся от влажного тепла бетону – фигура в черном плаще неумолимо приближалась. А может быть, у него еще есть шанс? Ха-ха-ха! Какие уж тут шансы, если всего одна капля вещества – и дело закончено.
Киллер просто распылит водяную пыль, он не успеет увернуться: убийца до этого с легкостью убрал пятерых, включая «быка» Франкенштейна. Ну почему же он не понял на первом, от силы на втором трупе, что НЕБЫТИЕ может грозить и ему? Кретин. Вот и попался в ловушку, переоценив свое могущество, напрочь забыв об уличном панке с ножом-выкидухой – как офигевший от личной крутизны олигарх.
Он выпрямился. Умирать – так хоть не на коленях. Два раза за последние шестьсот лет он уже умер – и оба раза все вокруг восхваляли его храбрость, сначала турки, а потом англичане. Так стоит ли ему бояться НЕБЫТИЯ, если худшее, что могло с ним случиться, уже случилось? Плохо только то, что это произойдет внезапно, хотя и на Земле мало кто готов к своей смерти – все думают, что они-то уж будут жить вечно. Но в правилах смерти посещать человека молниеносно, дабы в самый неожиданный момент оскалиться ему в лицо мертвой беззубой улыбкой и пропеть провалом гниющего рта: «Сюрприз!».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
