ГЛАВА 30
27 ноября 1672 года
Люси врывается на кухню, щечки ее так и пылают от холода и предвкушения чего-то интересного.
— Вам письмо, мэм, — говорит она.
Миссис Уиллс отворачивается от плиты, а Эстер поднимает голову от корзинки, в которой она сортирует шиповник. Анна берет письмо и тут замечает, что руки служанки совсем замерзли: ледышки, да и только. Морозный воздух на улице, который окутывает ее с головы до ног, слегка пахнет кислым яблоком и сухими листьями, принося в полную чада и дыма кухню свежее дыхание зимы.
— Ты долго была на улице?
— Всего несколько минут, мэм, по крайней мере, мне так показалось.
Люси с нетерпением смотрит то на Анну, то на письмо.
— Вы что, не хотите его открыть? Оно от того джентльмена, который привез вас домой в своем экипаже.
Анна ломает печать и отворачивается, чтобы прочесть письмо без свидетелей.
Моя дорогая миссис Девлин!
Король сдержал свое обещание и в следующий вторник намеревается устроить бал. Весь вечер я буду иметь честь сопровождать вас. Разумеется, вам захочется взять с собой и своих дам. Мистер Мейтленд и мистер Кларк с удовольствием предложат им свои услуги.
С нетерпением жду вашего ответа.
Ваш смиреннейший и покорный слуга
Ральф Монтегю
Анна поднимает голову и видит устремленные на нее три пары горящих глаз.
— Мистер Монтегю сообщает, что король устраивает бал, — спокойно говорит она.
Пряча улыбку, она складывает письмо и отправляет его в карман.
— И это все? — разочарованно спрашивает Люси.
Даже Эстер, похоже, сгорает от любопытства.
Ладно, хватит их больше мучить.
— Вообще-то, — говорит Анна, — мистер Монтегю интересуется, не хотела бы и я пойти на этот бал. Как вы думаете, стоит?
— Ну конечно! — выпаливает Люси.
Эстер тоже кивает. Миссис Уиллс, похоже, сомневается, но другого от нее не дождешься.
— И еще он интересуется, не хотите ли и вы тоже пойти на этот бал.
Люси открывает рот и смотрит на Эстер.
— Мы? Ко двору?
— Да, вы.
Люси срывается с места и подбегает к Анне — волнение переполняет ее.
— Прошу вас, мэм, ведь вы ответите, что мы согласны, правда? Эстер, ну что ты молчишь? Ты же хочешь туда пойти!
— Что скажешь, Эстер?
Широко раскрытыми глазами Эстер смотрит на Анну, и щеки ее покрываются густым румянцем.
— Да, мэм, очень, мэм.
— Ну тогда я так и отвечу, что мы все будем очень рады.
Счастью Люси нет границ. Она бросается Анне на шею, потом бежит к Эстер и берет ее за руки.
— Мы пойдем на королевский бал! — кричит она, — Может быть, даже познакомимся с самим королем!
Мысль эта буквально потрясает Эстер.
— Но, мэм, — мрачно говорит она, — нам ведь совсем нечего надеть!
Люси падает на скамейку рядом с Эстер, радость ее мгновенно испаряется.
— Как же так! — восклицает она, — Я об этом и не подумала.
— Не волнуйтесь, — успокаивает их Анна. — Я же понимаю, что вам надо приодеться. Да и мне тоже, не идти же на королевский бал в этих старых обносках, верно?
Она разглаживает свою юбку с рюшами, надетую поверх нижней юбки из камчатного полотна.
— Говорят, что нынче «камвольную шерсть больше не носят», — прибавляет она, кого-то передразнивая, — Так что давайте-ка обе бегом к миссис Делакруа, пусть снимет с вас мерку, и про меня не забудьте сказать.
Девушки со всех ног бегут надевать плащи и перчатки; минуты не прошло, и до слуха Анны и миссис Уиллс доносится, как хлопает наружная дверь.
— Не думаю, что это разумно, брать их с собой ко двору, — говорит миссис Уиллс, нарезая лук с удвоенной энергией. — Нехорошее это место. Познакомиться с королем, как же! Неужели вы рискнете позволить им приблизиться к нему?
Анна улыбается.
— Ничего с ними не случится, обещаю вам. Это всего лишь один вечер. И посмотрите, впервые за несколько недель у Эстер счастливое лицо.
— На вашем лице я не видела улыбки еще дольше, — замечает миссис Уиллс, бросив на нее косой взгляд.
— Знаю. Вы уж меня простите. В последнее время общаться со мной было не просто.
— Да я не жалуюсь, боже упаси, просто говорю, что вы чересчур много работаете, пожалейте себя хоть. И пациенты, и больная мать, и девочки, обо всех надо заботиться, да еще чтобы на этом столе всегда была еда, а в печке уголь… Тянуть такое семейство — это и двоим нелегко, а вы одна, без мужа.
— Как же одна! А вы что же? Да без вас я просто пропала бы!
Ничего не ответив, миссис Уиллс продолжила свою схватку с луком.
— А что, я делаю что-то не так? — не отстает Анна.
Миссис Уиллс кладет нож и поворачивается.
— А вы думаете, мне не слышно, как вы там у себя наверху ходите всю ночь напролет, все пишете, пишете в своих книгах, будь они неладны? А утром спускаетесь вниз — на вас страшно смотреть.
— У меня просто бессонница.
— Просто бессонница? И это все?
Анна садится за кухонный стол. Она глубоко вздыхает и трет виски.
— У меня ужасно болела голова. Надо было, конечно, сказать вам, но мне казалось, что скоро пройдет.
— И давно у вас это?
— Уже несколько месяцев. С тех пор, как умер отец.
Миссис Уиллс внимательно смотрит ей прямо в лицо.
— У вашего отца тоже были сильные головные боли.
Анна удивленно поднимает голову. Они с отцом никогда ничего друг от друга не скрывали.
— Он мне об этом не говорил.
— Он никому не говорил. Но ваша матушка знала, во всяком случае, когда была еще здорова. Я думаю, она просто чувствовала. И готовила для него особенный отвар. Из крапивы и ивовой коры, насколько я помню.
— И он помог?
— Не знаю. Ваш батюшка, прости господи, был старый упрямый осел. Он вообще не признавал своих болезней. А вы — точная копия своего отца.
— А что, это очень плохо?
— Послушайте, Анна…
Миссис Уиллс смотрит на нее с беспокойством.
— Я знаю вас с пеленок, вы, можно сказать, выросли у меня на руках. Поверьте мне, вам будет гораздо легче, если вы снова выйдете замуж. Честное слово, пора уже. Натаниэль любил вас, и он бы не хотел, чтобы вы всю жизнь оставались одна. Вы еще достаточно молоды.
— Разве?
Ах, если бы самой так чувствовать.
— Я не знаю, чего бы хотел Натаниэль. Но поговорим об этом после, а сейчас я… мне надо собираться и уходить.
И, провожаемая тяжелым взглядом экономки, она выходит.
Французский посланник Кольбер де Круасси имел странную привычку во время беседы внимательно разглядывать кончики собственных пальцев, словно в совершенстве отделанные ногти его интересуют больше, нежели человек, с которым он ведет беседу. «Понятно, тактика выжидания, — рассуждает про себя Монтегю, — а вдобавок еще и снобизм». Де Круасси ни на минуту не дает собеседнику забыть о том, что христианнейший монарх Людовик XIV — самый богатый и самый могущественный монарх в Европе, а кто такой Карл Стюарт? Просто бедный деревенский родственник, который управляет каким-то нищим захолустьем, и ничего больше. Такая позиция раздражала бы Монтегю меньше, если бы не была близка к истине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
