Сказал ему, что пожар устроила не Серена. И знаешь, что он ответил? — Сол фыркнул. — Неважно, кто из вас уйдет. Так что просто заткнись и заканчивай школу.
В глазах Сола появляются слезы. Он смахнул одну почти со злостью.
— Неважно... — Его голос срывается. — Я иду в полицию.
Я глубоко вдыхаю и обдумываю все, что он сказал. Сола сейчас раздирает чувство вины. Я вижу это, но я также знаю, что он заслуживает быть здесь так же, как Серена или Брамс.
Мы боролись за то, чтобы он был здесь.
Теперь речь идет не только о Соле, но и о нашей чести. Речь идет о нашей репутации.
Сол должен остаться в Redwood Prep.
— Нет. — Вырывается у меня.
Сол смотрит на меня.
Финн и Зейн тоже.
— Если ты пойдешь в полицию, игра будет окончена. Они легко обошлись с Сереной, но у тебя есть предыдущее нарушение. Тебя арестуют. Мы говорим не просто о том, что тебя выгонят, Сол. Речь идет о тюрьме.
В его глазах мелькнул страх.
— Мы не позволим этому случиться. — Твердо говорит Финн.
Я киваю. Нет, не позволим.
Внезапный стук в дверь заставляет нас всех подскочить.
Мои мышцы сворачиваются. Кто, черт возьми, посмел...
— Датч! — Голос Каденс прорывается сквозь дверь. — Датч, мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас!
Фин смотрит на меня. Я отвечаю ему каменным взглядом.
Каденс никогда не узнает правду о сегодняшнем пожаре.
39.
КАДЕНС
Мои пальцы сжимаются в кулаки. Не обращая внимания на всех, кто за этим наблюдает, я бью рукой по двери.
Вся эта беспокойная энергия, скопившаяся в моей груди, вот-вот вырвется наружу. Я хочу что-то сделать. Вскинуть руки вверх. Закричать о кровавом убийстве.
Что угодно.
Но я могу только стоять здесь, возле тренировочного зала Короля, — половина меня жаждет крови, а другая... Я не знаю, на что надеется эта часть меня.
В коридоре образуется толпа.
Я знаю, что выставляю себя на всеобщее обозрение, но мне все равно. Мои руки дрожат от гнева. Я дрожу от шока. Мое тело напряжено, как будто кто-то крепко дергает его. Еще сильнее.
В голове звучат гневные аккорды.
E# G Bb
Подстегивают меня.
Праведное негодование.
Оно сжигает каждый дюйм во мне.
Я не позволю Датчу снова разрушить чью-то жизнь. Я не позволю ему больше ничего отнимать у людей, которые мне дороги.
Я продолжаю стучать в дверь, пока Датч наконец не открывает.
Как только я вижу его, мои мышцы напрягаются. Как и у меня, одежда Датча покрыта сажей, но его лицо чистое и пугающе красивое.
Он — образ холодной, безжалостной элегантности со светлыми волосами, янтарными глазами и покрытыми чернилами руками. Его бицепсы вздуваются, когда он складывает руки на груди. Я знаю, что эти мышцы набраны в результате многочасовой игры на гитаре и тренировок для поддержания выносливости во время концертов.
В этот момент он не похож на школьника. Ни темнотой, проступающей на его лице, ни тенями, живущими под его бездушными глазами.
Он похож на ночной кошмар.
Что-то глубоко внутри, та часть меня, которая хотела верить, что в нем есть что-то хорошее, начинает болеть.
— У тебя есть желание умереть? — Спрашивает Датч с ничего не выражающим взглядом.
Когда он смотрит на меня своими золотистыми бесстрастными глазами, я чувствую, как чаша весов все больше склоняется в сторону слепой ярости. После всех тех способов, которыми он изводил и мучил меня, ему действительно все равно, не так ли? Каждый человек — пешка в его игре. Пешка.
Не могу поверить, что когда-то видела в нем что-то исправимое.
Не могу поверить, что я начала колебаться.
Я искренне думала, что он спас меня из огня сегодня утром. Что, возможно, в глубине души он действительно заботится о чем-то, кроме себя.
Но я ошибалась.
Я ошиблась, когда обманулась.
Я ошиблась, поверив, что он может быть лучше.
С горящими глазами я подхожу к нему и наклоняю голову назад. На мгновение я вижу, как в его взгляде мелькает разочарование.
Но он не двигается.
— Это ты сделал? — Шиплю я.
Его челюсть сжимается.
И снова он ничего не говорит.
Я толкаю его. — Сделал?
Он смотрит на меня сверху вниз. Его голос холоден и яростен.
— Сможешь ли ты что-нибудь сделать, даже если я это сделаю?
Мое сердце взрывается. Разбивается так же сильно, как окна сегодня утром.
Это сделал Датч.
А это значит, что это сделала я.
Я подставила Серену под прицел, находясь рядом с ней, будучи ее подругой. Люди, которых я хочу защитить, все стали мишенями для Королей, как маленькие бутылочки в игре-стрелялке на карнавале. Беспомощные. То, что можно выбросить и выбросить. Игрушки в руках богатых правителей Redwood Prep.
Дверь распахивается. В поле моего зрения попадают Зейн и Финн, за ними — Датч. Они все смотрят на меня, все трое. Идеально. Великолепные. Хищники.
Но я ничья чертова добыча.
Я слегка улыбаюсь.
В глазах Датча мелькает испуг.
Я подхожу ближе. Ближе. Пока моя грудь не коснулась его груди.
— Я заставлю тебя заплатить. — Рычу я.
Он ничего не говорит.
Я разворачиваюсь и иду к выходу из школы. Толпа уступает мне дорогу, смотрит на меня, снимает меня.
К черту их.
К черту их всех.
Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь на улице, а потом продолжаю двигаться.
Солнечный свет кричит. Тепло касается каждой частички меня. Сжигая меня заживо. Сжигает меня в пепел.
Я останавливаюсь на середине тротуара, наклоняюсь вперед и издаю крик, от которого дрожат фундаменты окружающих меня зданий.
Я так устала. Мне надоело всегда быть в роли получателя этого дерьма.
Я должна что-то сделать.
Только пока не знаю, что именно.
Нам нужны доказательства. Слова мисс Джеймисон не выходят у меня из головы.
Хотя внутри я умираю, я заставляю себя вернуться в Redwood и пойти на занятия. Может быть, мне удастся снова поговорить с охранниками и получить больше информации, которая поможет освободить Серену.
Сосредоточиться на уроках невозможно. Слова учителей пролетают мимо моей головы.
Когда позже я выхожу в коридор и вижу Датча, меня снова охватывает гнев. Он выглядит совершенно нормально после того, как разрушил чей-то мир.
Моя кожа покрывается щетиной. Я жажду его гнева, его боли. Но он не смотрит на меня. Он просто проходит мимо меня. Не произнося ни слова. Делает
