Замерзнув, Родольфо вернулся на камни, где его ждал купальщик.
— Понимаете, — сказал ему Родольфо, — самое удивительное, что они все одного размера. Вот такие, с футбольный мяч, — он развел ладони, — видно, чуть-чуть подросли и пришли сюда. Но откуда? И что им надо?
Купальщик равнодушно пожал плечами. Он видел осьминогов только на блюде, разрезанных на аккуратные дольки, и рассказ не взволновал его.
Домой Родольфо отправился не обычной дорогой, а вдоль берега. Он шел, обгоняя скрытое водой полчище головоногих. Его догадка оказалась правильной. Скоро он достиг мест, где осьминогов еще не было, но на дне уже царило беспокойство. Сотни крабов, пощелкивая и царапая крючковатыми ногами скользкую поверхность камней, отступали вдоль берега. Они бежали, предупрежденные неслышным, недоступным человеку «голосом». «Бегите!» — говорил он им.
В море послышался шумный плеск.
Стаи крупных рыб шли навстречу отступающим крабам. Они торопились: огромные голубоватые рыбины то там, то здесь выбрасывались из воды, — «голос», который предупредил крабов об опасности, звал их на пир.
ПОЛ-ОСЬМИНОГА
На ровной поверхности дна возвышался какой-то холмик. Он не отличался по цвету от окружающего песка, но чем-то привлек мое внимание.
Я долго не мог понять — чем. И наконец понял: холмик шевелился! Он едва заметно поднимался и опускался. Словно внутри него кто-то дышал.
Оставив на большом мозговике бокс с фотоаппаратом, я поплыл к холмику.
Подо мной песок: вперемешку черные и желтые точки, светлые полоски, черточки. Вот и холмик, на нем два бугорка.
Неожиданно один бугорок дрогнул, и посреди него блеснуло черное пятнышко, раздвинулось веко — показался глаз.
«Э-э, да это мой старый знакомый — осьминожек. Ишь куда его занесло!»
Блеснул второй глаз, дрогнули и выпростались из-под тела щупальца, осьминожек приподнялся и покатился в сторону рифа. Под ним оказались створки большой разгрызенной раковины. Вот что он тут делал!
Животное катилось по песку как клуб серого дыма, словно ветер гнал по пустыне песчаный вихрик.
Впереди — риф, темный, густо-коричневый камень, припорошенный темным илом.
Интересно, что осьминог будет делать там? Его, светлого, на камне ох как хорошо будет видно!
Но, докатившись до основания рифа, осьминожек перестал торопиться. Поглядывая вверх на меня, он брел по границе песка и камня, свивая и развивая щупальца, чего-то выжидая.
Чего?
И вдруг я заметил, что половины осьминога нет. Четыре щупальца есть, четырех нет. Один глазной бугорок тут, второго след простыл. Половина живота есть, вторая пропала.
Пол-осьминога!
Куда же делась вторая половина?
Присмотрелся и ахнул: тут она, никуда не делась. Просто, пока осьминог по кромке рифа шел, половина его успела в другой цвет перекраситься: теперь она коричневая, с черными пятнышками.
Пока я ахал, осьминожек весь покоричневел и подался на камень. Снова пропал: коричневый на коричневом — его и не видно. Торопится, щупальца-змеи то вперед выпускает, то подбирает.
Течет, к своей норе тянется.
Добежал до норы, сунул в нее одно щупальце, второе, сплющился — и пропал, словно затянуло его, засосало в нору.
МАСТЕР МАСКИРОВКИ
Я решил сфотографировать, как осьминог меняет цвет. Для этого пришлось попросить у Родольфо катушку цветной пленки. Давать ее Родольфо страшно не хотелось.
— Фин, конец, больше нет. — Он вертел в пальцах баночку с пленкой. — Цветы хотел снять. Очень женщины просили их сфотографировать.
— Ничего! — уговаривал я. — Не пропадут ваши цветы. Еще снимете. Вы ведь сюда приедете?
— Приеду.
— Ну вот!
Родольфо вздохнул и расстался с баночкой.
Я зарядил аппарат, засунул его в бокс, и мы с Пако отправились в лодке на риф к осьминогу.
Наш маленький знакомый был на месте. В каменной щели виднелась его бугорчатая зыбкая кожа.
В лодке у нас лежал лист железа, выкрашенный в три цвета. Один край я покрыл густо-зеленой эмалью, второй — чернью, а третий разрисовал пятнами. Очень получился веселый край — как ситчик: желтый и красный.
Пако отодрал от скалы раковину, и, раздавив, мы бросили ее неподалеку от щели, где сидел осьминог.
Желтое нежное мясо моллюска курилось, и животное сразу же почуяло его запах. В глубине щели замелькали темные точки — кожа осьминога пришла в движение, появились маленькие гибкие щупальца, за ними бугорки глаз, осьминожек выбрался на поверхность камня и устремился к добыче. Дальнейшее мы разыграли как по нотам. Пако нырнул, занял место у покинутой животным щели, а я кинулся на осьминога сверху. Тот метнулся было назад — Пако накрыл его ладонью. Заплетая щупальца вокруг пальцев и тараща на нас глаза, животное затихло.
Я бросил на дно лист и приготовился снимать. Пако бережно посадил осьминога на зеленый край.
Однако, вместо того чтобы принять зеленую окраску, наш осьминожек покрылся бурыми пятнами. Потом съежился, прикидывая: «Куда бы удрать?»
«Видно, ему трудно быть зеленым. Не его цвет!» — решил я и перетащил животное на черное.
Этот край листа ему понравился еще меньше. Число бурых пятен увеличилось, и осьминожек стал похож на шапку-ушанку из рыжего каракуля.
«Попробуем еще раз!»
На третьем месте у осьминожка голова совсем «пошла кругом». Он ничего не понял в мелькании ярких пятен и весь налился красным. Он сидел на горошинах, раздувая и опуская бока, и таращил глаза, пытаясь понять: что от него хотят?
Пако подплыл ко мне и с любопытством стал ждать, когда я начну фотографировать.
«Пусть будет красный осьминог на пестром фоне. И вообще пускай перекрашивается как вздумает!» — решил я и стал, плавая вокруг листа, снимать.
Это, наверно, были очень хорошие снимки. Животное ярко выделялось на пестром фоне, и я потратил на него всю пленку. Потом осьминог перекатился через лист и, не спуская с меня глаз, поспешил домой, к своей щели.
Он двигался, принимая каждую секунду другую форму и ловко управляясь сразу со всеми ногами.
«Ладно получилось!» — подумал я и поплыл к лодке.
МУРЕНА И ОСЬМИНОГ
Но коралловый риф тут же отомстил мне за вторжение в жизнь его обитателей.
Не успел я всплыть, как Пако закричал, что появилась мурена.
Я снова нырнул. Осьминог еще торопливо полз, клубясь и переливаясь, по неровной поверхности камня, а зеленая голова рыбы-змеи уже приподнялась над расселиной. В каменной щели завертелись-замелькали черные пятнышки, и, как брошенная ловкой рукой лента, рыба вылетела из своего убежища.
