И, разбившись там на стайку испуганных птичек, забился об стены и окна. А меня схватил и закружил темноволосый вихрь по имени Юлия.
Я не сопротивлялась, позволяя рыдающей и смеющейся одновременно девушке выплеснуть на меня все свои эмоции.
– Боже! Я не могу поверить своим глазам! Ты жива! Боже! Это чудо!
Полячка тормошила меня и тискала, как любимую игрушку. Под напором бурного проявления ее радости даже моя тоска слегка утихла, отступила на второй план.
– Ани, я не могу поверить! Когда мне сказали, что взрывом тебя отбросило в проклятую пропасть, я сначала подумала, что надо мною решили зло пошутить! А потом… ну не могла ты так глупо умереть! Я… я же помню, кто ты!
Я встрепенулась. Не хватало, чтобы Юлия в порыве экзальтированной радости сейчас на всю Арголу объявила, что Анна Клевцова вовсе не Анна. То-то будет у аргольцев радости! Слабо улыбнувшись, я прервала девушку:
– Тише, Юлия! Не кричи так! Всех сейчас по тревоге поднимешь!
Полячка смутилась:
– Ой, и правда! Я, кажется, немного сошла с ума! И вообще перестала обращать внимания на то, что происходит вокруг. А тебе, наверное, к медикам нужно? Ты вообще, как? Как ты сюда добралась? Тебе кто-то помог?
– Физически со мной все хорошо. Я была уже у медиков и получила необходимое лечение. Все уже позади.
Я не думала, что Юлия уловит разницу между вопросом и ответом. Но она уловила. Перестала улыбаться и настороженно окинула взглядом:
– А что не так, если физически все хорошо?
Я замялась с ответом и огляделась вокруг. Мы по-прежнему стояли в холле, недалеко от входных дверей. Не самое подходящее место для подобных бесед. В принципе, я была совершенно не обязана рассказывать полячке о том, что творилось у меня в душе. Но мне и самой очень хотелось выговорится. Выплеснуть наружу всю ту боль, что медленно плавилась внутри меня. Может, полегчает.
– Идем ко мне. Там спокойно поговорим. А то тут могут быть лишние уши.
Юли поняла меня с полуслова.
В комнате меня ждала бесстрастная Галка. Которую Юлия тут же отрядила за ужином для меня. В принципе правильно. Даже бионические уши нам ни к чему. Но о еде мне и думать не хотелось. И это, несмотря на то, что во рту у меня с самого раннего утра и крошки не было.
Дождавшись, пока за Галкой закроется дверь, я махнула рукой на диван, предлагая полячке устраиваться поудобнее. А сама нервно прошлась по комнате. Да уж, после этого полета на Арголу мне придется основательно заняться своей психикой. Если не хочу получить расстройство личности.
– Сегодня я все рассказала ситу тиНьер Авейро.
Полное имя Кассиана больно царапнуло горло. Но я уже не имею права называть его личным именем. Разве что только в мыслях.
Юлия вытаращила глаза:
– Как… все… То есть, совсем все?...
Я кивнула без слов. Юлия несколько секунд молча открывала и закрывала рот, пытаясь осмыслить произошедшее, а потом встрепенулась:
– Погоди, а где ты его видела? Он ведь еще не вернулся из своей поездки, на сколько я знаю.
– Вернулся. Привез меня.
– И?..
Непроизвольно я обхватила себя руками. В груди все рос и ширился огромный ледяной ком, мешая дышать и говорить.
– Прости… не могу тебе сейчас все подробно рассказать. Мне… очень больно.
Юлия ахнула, по-детски прижав ладошку к губам:
– Он отказался от тебя? Высылает всех нас назад на Землю? Теперь будет дипломатический скандал?
Я молча покачала головой. Ответить оказалось очень трудно. Слезы душили. И я из последних сил удерживала их, чтобы не разреветься позорно, как малолетка. Я сильная! Я – взрослая и самодостаточная женщина! Я все выдержу! Вернусь на Землю и займусь преподаванием. Может, даже ученую степень получу.
Внутренний голос издевательски хмыкнул: «Конечно получишь! Тебе ведь больше ничего другого и не останется! Только учить чужих детей!»
Эта подленькая мыслишка меня доконала. Слезы, словно только и ждали этого момента, градом хлынули из глаз. Меня затрясло. Колени подогнулись и я, рыдая, осела на пол.
Сколько я так прорыдала, не знаю. Но внутри меня словно что-то сломалось. И все, что накопилось за прошедшие часы, хлынуло наружу неудержимым потоком, сметая все на своем пути. Словно очищая меня изнутри.
Постепенно слезы иссякли. Все еще содрогаясь от остаточных рыданий, я с некоторым изумлением обнаружила себя на плече у хмурой Юлии. Ее легкую блузку насквозь промочили мои слезы. А губы девушка очевидно искусала сама. Заметив, что я уже вернулась в реальность, Юлия мрачно поинтересовалась:
– И что произошло? Как этот аргольский уродец посмел довести тебя до такого состояния?
Некрасиво шмыгнув носом, я судорожно, прерывисто вздохнула:
– Не надо, не говори так о Кас… о сите тиНьер Авейро. Он ни в чем не виноват!
Юлия вскинулась:
– А кто виноват? Ты? Сама себя довела до такого состояния? Слушай, а давай я приму предложение Раньяра, и попрошу его забрать тебя с нами? А?
Я горько усмехнулась:
– Ты и сама знаешь, что не выйдет. Этому Раньяру я была интересна, пока мной интересовался сит тиНьер Авейро. Сама по себе я ему не нужна.
Юлия покосилась на меня:
– Хотела бы я знать, что между вами произошло. Ведь ты его уже запросто называла просто по имени. И вдруг опять сит… Что он с тобой сделал?
Отвечать не хотелось. Совсем не хотелось. Потому что рана была еще свежа. И очень болела. Но я собрала всю свою волю в кулак:
– Ничего он со мной не сделал, Юли. Во всем виновато мое прошлое. Выбранный мной образ жизни. Одна травма, и все. И я больше не женщина. А просто красивая, но пустая обертка. А Кас… – Я захлебнулась его именем, как слезами. И с трудом выровняла дыхание. – Аргольцам очень нужны дети. Я сегодня рассказала не только о событиях на «Тацине», но и призналась в своей ущербности.
Юлия ахнула:
– И он отказался от тебя?! Да? Что он тебе сказал? Хотя, какая разница! Он ведь был такой влюбленный в тебя! А тут раз! И нету никакой любви! Небось, сейчас пойдет обихаживать другую дурочку! Вот зачем мы им нужны! Племенные кобылы! Не бывать этому! Я вернусь с тобой на Землю! Даже если пан Новак меня не примет…
Я покачала головой, перебивая пламенную речь полячки. Какой же она в сущности еще ребенок!
– Юли,
